Путин. Замковый камень российской государственности - Винников Владимир. Страница 28

5. Слыша всё это, можно было бы предположить, что после ухода Суркова Путину в спичрайтеры были набраны люди, ориентирующиеся на национал-консервативную традицию и насыщающие риторику президента соответствующей лексикой и аргументацией. Но дело не только в спичрайтерах. Новая повестка сполна и чрезвычайно убедительно проявилась в устных ответах Путина на вопросы — где он спонтанно, в свойственной ему непринужденной и ироничной манере расставил наиболее смачные акценты.

Фактически многие ответы Путина звучали как насмешка, как издевательство над двойными стандартами Западами, над его подчас мелочным эгоизмом:

• «Они привыкли в Европе как? По известному принципу: сначала давайте съедим твое, а потом — каждый своё»;

• «Берлускони судят сейчас за то, что он живёт с женщинами, а если бы он был гомосексуалистом, его пальцем бы никто не тронул. (Смех в зале.)»;

• «Химическое оружие в Сирии появилось как альтернатива ядерному оружию Израиля, мы же это хорошо знаем <…>».

Все эти 5 смысловых блоков — новое явление в политике верховной власти. Всего этого не было в наших первых лицах начиная с Горбачёва. Все это признаки завершающейся, преодолеваемой Смуты. И эти изменения не могут оказаться чистой риторикой. Россия вступает в новую полосу своей жизни — начинается непростая, возможно, крайне трудная и опасная, сопряжённая с войнами и жертвами, открытая борьба за достойное место в мире. А это невозможно и без внутренних перемен в стране.

Консервативный разворот

Начались ли перемены?

Безусловно, они начались. Всё то, что удалось стронуть Путину с мёртвого места, развернуть в сторону исторической «нормы» Русской цивилизации, — всё это шаг за шагом, градус за градусом делает его олицетворением вечной России. И всё это, как можно надеяться, — свидетельства необратимости совершаемых процессов.

Средства, вкладываемые в оборонный комплекс, возрождаемые и создаваемые заново оборонные заводы, запланированное построение за десять лет 400 межконтинентальных баллистических ракет, 8 ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, 20 многоцелевых подводных лодок, 50 боевых кораблей, 100 военных космических аппаратов, 600 современных самолётов, 1000 вертолётов, более 70 комплектов ракетных комплексов различных систем и т. д. и т. д. — всё это весомая программа перевооружения страны. И этот выбор — свидетельство необратимости путинского разворота. Не случайно конфликт, приведший к отставке главного проводника неолиберальной политики Кудрина, этого наследника Чубайса во власти и любимца банковского интернационала, давшего ему звание «лучшего министра финансов», был связан именно с возрождением оборонного комплекса. Это тот портал национальной экономики, который был первым выведен из-под опёки неолибералов, поскольку оборонка слишком очевидно выпадает за рамки компетенции ограниченных догматиков-главбухов. Этот «кусок» Путин вывел из-под юрисдикции «Вашингтонского консенсуса», вырвал из пасти западных банкиров, которые через Кудрина и К^о выводили из России капиталы, подвампиривали спящего исполина, не давали ему очнуться.

Следующую порцию капиталов, которые Путин отказывается оставлять в транснациональных банках, он направляет на строительство транспортной инфраструктуры — это долгожданная победа над монетаристами, о которой изборцы мечтали уже давно и требование которой формулировали из года в год.

С 2013 года Путин наложил запрет чиновникам, госслужащим, депутатам и судьям на зарубежные счета и активы. Этот запрет — ещё одно свидетельство необратимости происходящего разворота.

В этом же году начались проверки некоммерческих «иностранных агентов», что является важнейшим решением, направленным на отсечение тех финансовых потоков, с помощью которых США привыкли формировать свою политику «мягкой силы», в критический момент переходящую в «цветные» революции.

Путин пока мало сделал на ниве восстановления патриотизма в образовании и воспитании, но он заговорил об этом, в его словах ощущалось понимание масштаба стоящих задач, а результатом этих слов уже стало создание новых госструктур.

Путин поручил сформировать единый учебный курс русской истории с канонической трактовкой её целостности и непрерывности, с уважением ко всем её этапам — это тоже знак разворота, хотя исполнители данного замысла пока ему не вполне соответствуют.

Путин заговорил и о контроле над Интернетом, который используется творцами ментальных вирусов не в меньшей мере, чем грантопотребляющие НКО.

Путин объявил о союзе с Церковью и защите религиозных чувств верующих от глумления, а также обещал защищать институт семьи от «крестоносцев» ювенальной юстиции.

Он перестаёт лицемерить в отношениях с квазицерквями и шабашами западной цивилизации: новоявленным духовным орденом международных правозащитников, в своё время громивших СССР, разветвлённой сектой «зелёных» и борцов с потеплением, повсюду используемых их хозяевами для расправы с политическими конкурентами, миссионерскими сообществами других культов политкорректной глобализации. Яснее всего он противостоит революционной диктатуре Сексуального Интернационала, этой ЛГБТ-Инквизиции, которая подчиняет своему контролю страну за страной.

Перечисленного уже достаточно для того, чтобы русские государственники и патриоты видели в Путине своего союзника, на деле осуществляющего консервативную смену курса.

Тем не менее, несмотря на всё вышесказанное, экономика страны остаётся в значительной степени вне того консервативного разворота, черты которого стали столь явственными в последние годы. В этом пункте мы подходим к самому уязвимому месту нашего героя. (И нам остаётся надеяться, что эта уязвимость в скорейшем времени испарится.) Вся экономика, исключая оборонный сектор, — как будто заповедная зона, куда Путину до поры до времени заказан путь. Это экономика офшорной элиты, большинства из тех 110 миллиардеров, которые, по оценкам Credit Suisse, владеют 35 % всех национальных богатств страны. И поэтому, даже когда Путин написал перед выборами о создании госкорпораций, он как будто оправдывался перед «смотрящими» от мирового капитала, оговариваясь, что «ни о каком подавлении частной инициативы речь не шла — её в этих секторах просто не было. Ошибочно на основании нашей работы по собиранию, реструктуризации и предпродажной подготовке активов делать выводы о разрастании госкапитализма» («Ведомости», 30.01.2012). И это говорилось в предвыборной статье. С кем полемизировал Путин? Можно было подумать, что его избиратели — это сто миллионов кудриных и гонтмахеров, оспаривающих право и священный долг власти на инвестирование в собственную страну и производство.

За последние годы достигнуты убедительные успехи на евразийском направлении путинской политики. Таможенный союз и начинающий воплощаться в жизнь Евразийский союз — неожиданное по времени и контексту движение, в котором президент вновь опережает своих предшественников, русских вождей «послесмутных» времен. Обо всём этом пишут многие коллеги по Изборскому клубу. Мне бы хотелось здесь отметить, что хотя стратегия интеграции ещё в самом начале своего развертывания, однако уже понятно, что по своим последствиям реализация этой стратегии способна привести к исправлению очень многих пороков нынешнего состояния. В качестве примера приведу высказывания Путина о неуправляемых потоках миграции в одной из его предвыборных статей, высказывания, о которых редко вспоминают, но которые содержат черты верного стратегического замысла: с одной стороны, писал Путин в «Независимой газете» (23.01.2012), необходимо направить мигрантов туда, где они будут в наименьшей степени вызывать социальное напряжение; а с другой — нужно, «чтобы люди в своих родных местах, на своей малой родине могли чувствовать себя нормально и комфортно. Надо просто дать возможность людям работать и нормально жить у себя дома, на родной земле, возможность, которой они сейчас во многом лишены». Если такова одна из целей евразийской интеграции — мы, безусловно, на верном пути.