Революция - Гудков Андрей "Шерлок". Страница 115

Повисла пауза.

– Сколько в районе осталось гражданских, не участвующих в мятеже? – спросил я.

– Я думаю, все, у кого есть голова на плечах, давно оттуда убежали. Мы можем смело задействовать артиллерию и разгромить основные узлы их обороны. Тотальный обстрел не нужен, достаточно накрыть некоторые районы.

– А иначе наши полки умоются кровью.

– Мы не возьмем таких позиций без артподготовки!

– Чушь все это! – неожиданно воскликнул Харальд. – Как бы горожане смогли покинуть эти районы, если уже сутки почти непрерывно идет бой? Да и куда им было идти? Везде стреляли и убивали! Да попрятались они все по подвалам и кладовкам и сейчас там сидят!

– Это ведь вы и предложили артподготовку? – удивленно произнес капитан Императорской гвардии.

– Да, предложил! Потому что без нее мы положим всех людей во время штурма. Но я хочу, чтобы все прекрасно представляли всю суть выбора, и чтобы потом никто не говорил, что он «не знал», «не думал» или «не понимал»!

– Да уж, – после долгой паузы сказал командир «Эдельвейса». – Пойдем на штурм – рискуем проиграть. Обстреляем район артиллерией – перебьем половину оставшихся там жителей.

Все посмотрели на Аврелия. Он тяжело вздохнул.

– Господа, я хочу, чтобы вы понимали одну вещь. Я, конечно, получил военное образование, но получил я его больше двадцати лет назад. И я никогда не командовал армией в бою и уж тем более никогда не руководил штурмом города. Я правитель страны, главнокомандующий, но никак не генерал. Поэтому я не буду ничего сейчас говорить. Вы сами должны принять решение, без оглядки на меня и мое мнение. Но всю ответственность за принятое вами решение я беру на себя. Поэтому я вообще пришел на это совещание.

Наступила неловкая тишина. Я знал, что Аврелий не врал, он действительно был готов нести полную ответственность.

– Мы не можем лично убивать тех, кого клялись защищать, – наконец нарушил тишину Шарль Малькольм. – Мы не можем обстреливать собственную столицу, тем более что все мы знаем, что жители Райхена не поддержали мятеж. Там лишь незначительное число маргиналов и революционеров.

– Это так, – кивнул я. – Больше половины войск Сената – не жители Райхена. Это мятежники со всей империи и колоний, они съезжались в столицу с начала зимы.

– Так почему вы позволили это?!

– А как мы могли этому помешать? – резонно спросил Аврелий. – Арестовывать людей за то, что они осмелились приехать в столицу собственного государства? Кидать в темницу всех недовольных моей политикой? Тогда Маэл стал бы первым обвиняемым! Да что там он. Вот вы, господа офицеры, что, ни разу не ругали меня? Ни разу не говорили, что я дурак и творю непонятно что?

Господа офицеры смущенно промолчали.

– Но тем не менее вы сейчас все здесь. Значит, не все ругающие власть – мятежники и предатели. Да, я знал, что в город съезжаются возможные мятежники. Я знал, что в городе много оружия. Но что мы могли сделать, кроме того, что мы делали?

– Значит, все поляжем на баррикадах, – зло махнул рукой один из подчиненных Харальда.

– Да, поляжем! – резко сказал Ней Ластер. – Я готов повести своих людей на штурм без артподготовки!

– И я готов, – кивнул капитан гвардии.

– Солдатам не привыкать погибать, – спокойно заметил командир полка «Гризли». – А простые горожане ждут, что мы их защитим, а не будем убивать, обстреливая из тяжелых орудий.

– Значит, решено. Начинаем штурм без артподготовки. Нанесем удар исключительно в одно место – Сенатскую площадь, – решил Харальд.

– Только надо объяснить это солдатам.

– А этим займусь я, – сказал император. – А вы занимайтесь планом штурма.

План боя был готов. Выпита последняя чарка, и проверено оружие. Сказаны последние слова…

– Ты собрался возглавить штурм?

– Да, – кивнул Харальд, – пока Лира не видит.

Что я мог на это сказать? Напомнить ему, что его место в штабе? Так ведь он и сам все знает.

– Удачи.

Вместо ответа он вскинул сжатый кулак – традиционное приветствие и напутствие северян…

Фелиция пожелала удачи Энрико. Араэл очень хотела пойти со мной, но я приказал ей остаться с Фелицией и императором.

Аврелий, несмотря на рану, лично объехал все наши отряды, поговорил с солдатами и ополченцами, дворянами и простыми горожанами, всех напутствовал в бой.

– Страшно? – спросил я у Шеалы.

Девушка кивнула.

– Не передумала?

– Нет.

– А ты, Арья?

– Я с тобой.

Мои люди молча готовились к бою. Они уже сутки были на ногах, но никто не сказал и слова. Погибли семеро из них, еще одиннадцать были серьезно ранены.

– Ну что, продолжим веселье? – весело воскликнул Генри и хлопнул по плечу Тириона.

– Тебе, похоже, это нравится, – буркнул парень.

– Нравится или нет, но надо закончить дело, – посерьезнел Генри. – И от этого никуда не деться. Так зачем грустить? Не дай боги, подумают, что ты боишься! Нет уж, пускай лучше они боятся нас!

Аврелий еще раз предложил сенаторам сдаться. Они отказались, и я догадывался почему. Несколько корпусов сейчас маршировали к Райхену. Сенаторы надеялись продержаться до их прихода.

Одновременно с обстрелом Сенатской площади мы начали штурм. Я во многих боях участвовал, многое видел. Но это было нечто, самая жестокая схватка, которую я когда-либо видел. Люди смогли превзойти своей яростью и жестокостью даже демонов.

Я лично возглавил отряд из своих людей, бойцов Серрано и трех или четырех десятков ополченцев. Противники дрались отчаянно, до последнего защищая каждую баррикаду.

Мы закидывали их гранатами, не жалели патронов и раз за разом бросались в рукопашный бой. С моря налетел холодный ветер, но нам было жарко.

– Вперед!

– Энрико, прижми!

– За императора!

– Арья! Пулеметчик!

– Снайпер на крыше!

– Дальше! Пошли, пошли, пошли!..

Я орал и матерился, как орали и матерились все вокруг. Каждый метр мы поливали кровью, своей и чужой. Падали в снег убитые и раненые, но мы все шли и шли вперед.

Получил пулю в грудь Энрико. Веселый парень всегда бросался в атаку одним из первых, вместе с Генри и Тирионом. Штурмуя очередное здание, в котором забаррикадировались отступившие, парень, запрыгивая в окно, споткнулся и упал.

В пылу боя это заметила только Арья. Она бросилась к нему. После этого и я понял, что что-то не так. Я крикнул Генри, и вместе мы прижали огнем мятежников, прикрывая Арью. Она вытащила Энрико из здания и на месте занялась его раной.

– Вперед! – скомандовал я. – Гранату на лестницу! Шеала, прикрой!

После взрыва мы рванулись наверх по лестнице. С верхних этажей открыли огонь. Шеала метнула в стрелка огонь, не попала, но заставила отступить!

– Тирион, Шеала! Наверх быстрее! Генри, за мной!

На лестничной площадке несколько дверей. Люди только за одной из них. Хлипкая дверь не выдержала и двух ударов. Мы с Генри ворвались внутрь, пробежали в сапогах по коврам и заскочили в кладовку.

За насмерть перепуганной девушкой прятались два ребенка. Она молчала и только переводила взгляд с меня на Генри.

– Тихо. – Я поднял револьвер стволом вверх и медленно отошел назад к двери. – Не бойтесь. Мы вас не тронем и не ограбим. Сидите здесь.

Мы вышли из кладовки и закрыли за собой дверь. Нам нужны были окна, из них открывался хороший вид на хорошо укрепленную баррикаду. Разбив стекло, Генри начал стрелять. Я присоединился к нему. Солдаты противника не ожидали этого и бросились бежать.

– Пригнись! – крикнул Генри, падая на пол.

По окнам ударил пулемет. Пули разбивали стекла и навылет пробивали деревянные стены. Очередь прошила всю квартиру, разбивая в щепки мебель.

– Демоны! – в ярости заорал я. – Из какого ствола они лупят?!

– Это армейский станковый! – ответил Генри.

Я представил, что это оружие творит в открытом поле… Через мгновение я почувствовал заклинание Шеалы. Пулемет сразу умолк. После этого мы легко перекрестным огнем отогнали противника. Наши бойцы захватили баррикады и двинулись дальше.