Революция - Гудков Андрей "Шерлок". Страница 35

Провожаемые злыми взглядами, мы прошли к небольшой пристройке, где нас уже ждали лидеры профсоюза железнодорожников. Они согласились выслушать наши предложения.

– Добрый день, судари. Благодарю, что согласились меня выслушать. Я не стану отнимать у вас лишнее время и перейду к делу.

Я развернул на столе перед железнодорожниками карту империи.

– Есть среди вас грамотные?

– Мы все грамотные. Или ты ослеп и не видишь, что мы инженеры [4]?

– А карту читать умеете?

– Ты издеваешься?!

Трое были настроены против меня. Это без труда читалось на их лицах. А вот четвертый, Ней Ластер, внимательно смотрел на меня и молчал. Я сразу решил, что говорить стоит только для него.

– Тогда взгляните на Восточную область. Видите эту тонкую линию, проходящую через пустыню? Это граница с Кунакским патриархатом. А теперь новость, которая завтра будет во всех газетах. Кунакский флот напал на остров Санторин. Вы понимаете, что это война?

– Войной нас пугать вздумал! А мы воевать хотим?!

Я не обратил никакого внимания и продолжил говорить. Ней Ластер спокойно слушал меня.

– И вот на этой стороне тонкой линии собираются войска кунакцев. А с другой стороны стоят наши войска. Такие же простые райхенцы, как и вы. Они готовы исполнить свой долг, но у врага четырехкратное превосходство. Если противник перейдет границу, все, что останется нашим солдатам, – это умереть в бою. А кунакцы переступят через их трупы и пойдут дальше.

Я достал из папки телеграмму и протянул ее Ластеру.

– А это донесение пограничного гарнизона. «Против нас стоят седьмой и восьмой корпуса кунакской армии. В случае начала боевых действий мы не сможем удержать позицию. Требуется подкрепление».

Я вытянул еще одну телеграмму.

– «Выслать подкрепление нет возможности. В случае начала боевых действий действуйте по обстановке», – это ответ штаба. – Я отдал телеграмму Нею Ластеру и достал следующую. – А вот и обращение штаба Восточной армии к Генералитету: «Кунакский патриархат сосредоточил на границе значительные силы. В случае начала войны удержать границу будет невозможно. Срочно требуются значительные подкрепления».

– И к чему все это?

– Вот это самое интересное. Каков будет ответ Генералитета штабу Восточной армии? Не догадываетесь? А он будет примерно таким: «Выслать подкрепления нет возможности. Бастуют железнодорожники, составы с так необходимыми вам солдатами, артиллерией, снарядами и всем остальным стоят на станциях и никуда не едут».

– Понятно все! Прекращайте стачку, надевайте ярмо и пашите дальше. А не то начнется война, и мы все умрем! Слышали, и не раз! Что еще нам скажешь?

– Тысячи человек в эту самую минуту ждут смерти в сухой и пыльной пустыне. Они не дрогнут и не побегут. Они будут сражаться до конца, потому что иначе кунакцы пойдут дальше, убивая людей и сжигая города, – тихо закипая, ответил я. – А вы тут сидите, потому что вам платят мало! На выпивку не хватает!

– А ты что думаешь, нам здесь легче, чем в окопах?! – Смуглый черноволосый южанин встал из-за стола и шагнул в мою сторону. – В окопе всего делов-то, что сидеть, пригнув голову пониже, да когда надо – бежать, смазав пятки!

– А ты в окопах был? – Тирион подошел к нему и схватил за одежду. – Ты под обстрелом сидел?! Ты паек мерзлый грыз?! Ты знаешь, что такое зимой через перевал переходить?! А на пулеметы бежать знаешь каково, когда кажется, что каждая пуля в тебя?!

Тирион сорвал повязку и показал пальцем на уродливый шрам на месте глаза.

– Знаешь, как это прекрасно, когда рядом снаряд рвется?! Что вы вообще тут знаете, шкуры тыловые! Пока там за вас в кровь бьются, вы тут непонятно чего хотите.

– А ты попробуй хотя бы месяц каждый день по двенадцать часов стоять! Ты знаешь, что такое голодать? По-настоящему, когда не то что себе не хватает – детей кормить нечем?!

– Тихо! – вмешался Ней Ластер. – Мы не прекратим забастовку.

– Правильно!

– Тихо, я сказал! Но военные перевозки мы обеспечим. И перебросим войска, куда будет нужно. Если только армия и жандармерия не будет разгонять забастовки.

– Справедливо, – согласился я. – Армии в любом случае не до вас. А жандармы вас не тронут.

– Забастовка будет продолжаться, пока не будут выполнены наши требования.

– Это ваше дело. Да, телеграммы верните, пожалуйста. Если вы не заметили, на них стоит печать «секретно». Я не имел никакого права вам их показывать, но надеюсь, вы не сдадите меня?

На мою шутку никто не улыбнулся. Я повернулся, чтобы уйти, но Ней Ластер меня окликнул.

– Имперский пес, ты ведь Маэл Лебовский. Верно? Что бы ты сделал, если бы мы не согласились?

– Но вы ведь согласились, верно? – Я взглянул ему в глаза и улыбнулся. – А что бы я сделал – угадай сам. Что делают все цепные псы с врагами своих хозяев?

– Они выполнят условия? – спросил Тирион.

– Должны. Они не дураки.

– А если нет?

Я молча посмотрел на него. Мы оба знали, что будет в этом случае. Железная дорога должна работать. В любом случае. Любой ценой.

Тирион надел повязку на глаз и поправил ее. Вот и пригодилась его рана. Хотя давно уже надо было вылечить ему глаз, но парень все не соглашается на мою помошь.

– Шарль Малькольм отличился, – негромко сказал я.

– Да? – сразу оживился парень. – Когда?

– Этой ночью. Отогнал эскадру кунакцев от Санторина, серьезно повредил пару броненосцев и утопил с десяток вспомогательных судов.

– Ха! Эти кунакцы сейчас сами свалят! Что им в море на своих кочегарках делать без угля и воды?

– Почему это?

– Маэл, ты знаешь, сколько угля и пресной воды в день жрет броненосец? А у кунакцев они еще прожорливей наших. Сделать переход они еще могут на своих запасах, но вести блокаду далеко от портов… – Тирион довольно усмехнулся и махнул рукой. – Свалят, никуда теперь не денутся.

Об этом же доложило императору Адмиралтейство во время ночного совещания.

Меня подняли глубокой ночью. Хмурые гвардейцы подвели оседланную лошадь и потом сопроводили меня до дворца. А там уже никто не спал. Гвардия была поднята по тревоге, везде стояли усиленные караулы. Сонные советники взволнованно переговаривались друг с другом. Никто ничего толком не знал. Их, как и меня, подняли и срочно вызвали во дворец. Все знали только одно – возле Санторина начался бой.

Наконец прибыл гонец из Адмиралтейства. Он зачитал донесение. Нападение кунакского флота отбито. Они потеряли один броненосец и одиннадцать вспомогательных кораблей: плавучие мастерские, лазарет, грузовые суда, груженные углем, продовольствием, пресной водой и снарядами. Наши потери: двенадцать офицеров, шестьдесят три матроса. Получил серьезные повреждения один крейсер.

– Что дальше? – спросил Аврелий.

Вопрос повис в тишине. Проснувшиеся советники мрачно обдумывали сложившееся положение. Все всё понимали, но никто не решался сказать очевидное.

– Война, – негромко сказал Рэл Саверев.

– Война, – согласно кивнул начальник Генералитета, Хаз Гинбург. – Нужно немедленно привести армию в полную готовность и в первую очередь связаться с Восточной армией. Там уже могут идти бои.

– Это может быть просто попыткой давления, – устало возразил Георг Лагнер, министр иностранных дел.

– Это могло быть попыткой давления! Пока не начался бой и они не понесли потерь! – резко ответил Хаз Гинбург.

– Верно, – добавил Рэл Саверев. – Блокада, обстрел – это ерунда. Но бой… нет, это уже война. Надо объявлять всеобщую мобилизацию.

– Если мы это сделаем, тогда война неизбежна! – воскликнул Георг Лагнер.

– Она уже идет!

– Тихо!

От спокойного тона Аврелия всех бросило в дрожь. Даже меня.

– Судари, приберегите свою ярость для врагов. Я понял ваши мнения, а что хотят сказать остальные?

– Ваше величество, – медленно заговорил Клавдий Вэр, глава внешней разведки. – Это провокация, которая слишком далеко зашла. Мы еще не получили ответа от наших агентов в Кунаке, поэтому действовать надо осторожно. По последним донесениям, патриархия не планировала войны. Они к ней не готовы. Но если мы начнем резкие действия, тогда война неизбежно начнется.