Война за трон - Новожилов Денис. Страница 30

Нежити в лагере было много, лапотные ратники схватились с варколаками и упырями, болотники тоже прекратили швырять камни и, размахивая своими огромными лапами, пытались достать воинов. Аника еле-еле увернулся от мощного удара болотника и опять укрылся щитом от палицы. Нежить теснила его, не давая времени нанести удар, богатырь только успевал уворачиваться да отбивать удары щитом. От бессилия он заскрипел зубами: если помощь не придет, скоро их всех тут и положат. Ну, царевич, не подведи!

Нежить начинала брать верх. Обычных варколаков было чуть меньше, чем воинов, но превосходство вурдалаков и болотников войску побить было нечем. Аника краем глаза увидел, как вражеский черный богатырь, Лихо Одноглазое, набросился на его воинов с яростью зверя. У него не было видимого оружия, но кулаки были покрыты острым железом, каждый удар Лиха был подобен удару железного молота, и ратники валились как подкошенные. Аника вдруг понял, что завел своих людей на верную смерть: еще немного, и перебьют всех его воинов упыри да нечисть Кощеева. Он заметил, как один из болотников завалился и дрыгал лапами, издыхая – достали-таки чудовище. Но этого было явно недостаточно.

Наконец над проломом появился Микула, и следом за ним взметнулся вверх синий стяг со львом Галицко-Волынского княжества – Роман со своими ратниками пришли на помощь. Ситуация резко изменилась. Микула легко перехватил руку вурдалака, что замахнулся на него, и вырвал ее с корнем. Удивленный вурдалак посмотрел на свое плечо, где недавно была рука, но уже через мгновение удар кулака Микулы раздробил ему голову. Второй вурдалак попытался достать Микулу копьем, но тот, извернувшись, подскочил под него и разорвал надвое. Галичане держали строй и рубили варколаков, почти не неся потерь, а те не в силах были прорваться сквозь сплошную стену щитов, и только и могли, что умирать на копьях тяжелой галицкой пехоты. Один болотник с ревом прорвал строй, разметал нескольких воинов, но тут же рухнул, истыканный со всех сторон копьями, а стена из щитов тут же снова сомкнулась, не давая остальным прорваться в брешь.

Над разбитым частоколом взметнулись новые стяги – смоленская деревянная башня на зеленом поле и белая каменная башня – на красном, символ переяславцев. Вдалеке Аника увидел синие знамена с лучником – туровцы тоже были здесь. Теперь ситуация изменилась в корне: нежити стало гораздо меньше, болотник был только один, да и число вурдалаков стремительно сокращалось.

Вокруг Лиха Одноглазого начало сжиматься кольцо, но черный богатырь, правильно оценив ситуацию, кинулся бежать. Бежало Лихо не как люди или кони, а прыжками, отталкиваясь от земли. Однажды Аника уже видел такой бег: заезжий бродячий цирк привез из южных земель диковинного зверя – обезьяна. Обезьян был черным и громадным, немного напоминал человека и бегал точно так же, как и Лихо, опираясь на большущие передние лапы.

Оставшиеся упыри побежали следом за Лихом, рядовые же варколаки продолжали драться, уже не имея надежды на победу: просто сдаваться мертвые не умели. Вслед за убегающими кинулся конный отряд смоленцев, оставленный как раз для такого дела. Упырей нагоняли и пронзали копьями, но с Лихом такой прием не проходил: он бросался на ближайших конников и разрывал их на куски и только после этого продолжал свой бег. Потеряв нескольких воинов, смоленцы не решились преследовать Лихо дальше, предпочитая добивать вурдалаков, ни одного из которых не выпустили.

Все смотрели вслед убегающему Лиху, и тут над головами пролетел лебедь – это Вольга преследовал вражеского богатыря. «От Вольги не уйдет», – облегченно подумал Аника.

Бой подходил к концу, оставшиеся варколаки сгруппировались вокруг шатра в центре лагеря и старались не подпустить к нему воинов.

«Почему же змей не взлетает? – мелькнула у Аники шальная мысль – полог так и оставался недвижим. – Надеюсь, Илья с другими богатырями не промажут».

Взгляд Аники упал на лежащих рядом поверженных варколаков и вурдалаков. Называлась нечисть похоже, но варколаки были обычными ожившими мертвецами, силой не превосходившими обычных людей, а умом уступающими им стократно. Вурдалаки же, или упыри, если по-простому, силой обладали в половину богатырской и противниками были крайне опасными, умными и быстрыми.

Войска все ближе подбирались к шатру со змеем. Аника тоже кинулся туда, рубя варколаков и пытаясь первым добраться до зловещей палатки. Снеся голову очередному варколаку, Аника ухватился за край ткани и со всей своей богатырской силы сдернул покров.

Глава 17

Пророчества никогда не врут

Черная фигура могучего человека с оружием и в доспехах была видна нечетко, как будто в мареве. Вокруг фигуры стояли сотни воинов с собачьими головами. Неожиданно все они, кроме центральной фигуры в черной броне, повернулись и посмотрели на шамана.

– Великий батыр, – пролаяли они, – великий батыр грядет!

Собачьи глаза смотрели прямо на него, проникая в самую душу. Шаман не знал, куда деться от этого взгляда – вокруг не было никакого укрытия, некуда было спрятаться. Фигуры с собачьими головами просто стояли и смотрели, пока наконец черная фигура в центре не повернулась к нему. Она стала стремительно расти в размерах и наконец закрыла собой все небо.

– Шараган! – Голос черного гиганта был подобен раскату грома. – Возвести о моем приходе, шаман Шараган, будь моим голосом!

Шараган вскочил с охапки соломы, служившей ему постелью. Он бешено вдыхал воздух, ловя каждый глоток, по телу струился холодный пот.

– Опять этот сон, – проворчала проснувшаяся жена, – спи давай, сны – это просто сны.

– Это не просто сон, – не согласился с женой шаман, – это виде?ние.

– Видение или сон – все равно не взаправду, – проворчала жена, засыпая. Но к Шарагану сон больше не шел. Он поворочался немного, тщетно пытаясь заснуть, но, поняв, что это бесполезно, начал думать о том, что ему делать. О грядущем появлении великого батыра он уже возвещал не раз, и слушали его охотно, особенно молодые степняки, выросшие на рассказах о героях Тугаринова набега. Великая степь Картауса была великой только по названию: слава, доблесть, воинское мастерство – все эти понятия стерлись под натиском награбленных богатств. Нынешние вожди затевали только внутриплеменные свары, пытаясь отнять что-нибудь у соседей и не помышляя больше о настоящих набегах. Да и зачем идти в набег, если добычи, взятой славными предками, осталось еще много… Картаус умело стравливал между собой вождей и темников, а сам держался в стороне, как некий сторонний судья этих свар. Именно ему достались основные богатства, на которые он и покупал верность вождей и племен. Самые горячие и нетерпеливые воины ушли с Бердибеком, да только поход тот оказался неудачным. Что и говорить, не был Бердибек ни лидером, ни настоящим вождем, он был только сыном Картауса. Это обеспечило молодым одобрение великого хана на набег, но не более того.

Все понимали: для настоящего набега, для настоящего дела нужен батыр или настоящий хан, что поведет за собой степные орды, – такой вождь, каким был Тугарин, а не такой, как Картаус. Тугарин, не будучи даже батыром, сумел сплотить всю степь, действуя где жестокостью, а где уговорами. Под его ударами падали все окрестные державы, никто не мог устоять против яростного натиска воинства степняков. Далекие люди с востока полагались на свои высокие стены, но Тугарин нашел предателя и прошел сквозь стену. Шамаханское царство верило в защиту пустыни, но степняки прошли и пустыню. Русь, по обыкновению, выставила своих богатырей, но и они ничего не смогли сделать против лавины кочевников. Все богатства окрестных государств, собираемые в них веками, оседали в степных племенах. Дух захватывало от стремительного взлета Великой степи – а ведь еще совсем недавно все соседи лишь презрительно морщились при взгляде на легкую степную конницу. И где теперь то войско, где тот дух, что сокрушал стены и повергал богатырей? Все заменила звонкая монета. Степняки могли купить все, что пожелали, и отвыкли брать, как встарь, по праву сильного. Кого-то это устраивало: поход – дело непростое, надо терпеть лишения, в походах многие погибали, становились калеками, теряли родичей и близких людей. А теперь за все то же самое можно заплатить монетами, и монет этих – в избытке. О том, что накопленные богатства не бесконечны, никто не думал; о том, что новые добывают силой и кровью, – тоже. Вроде и воинов в степи много, а силы уж давно нет – и Картаус не смог бы сейчас собрать войско даже в треть того, что было у Тугарина.