Если верить в чудеса - Мартон Сандра. Страница 3
Черт возьми, да где братья, когда ты так нуждаешься в них?
– Мэм к тебе обращается, – проговорил человек-гора. Боже, как от него несло! – В чем дело? Ты оглох, что ли, милашка?
Вот и конец беседы. Люди вокруг начали улыбаться.
Трэвис ощутил всплеск адреналина.
– Меня, – начал он осторожно, – не «милашкой» зовут.
– Его «не милашкой зовут», – передразнил Гора.
Бэв, расплывшись в улыбке, соскользнула со стула.
Возможно, он ошибался? Возможно, провокация и была ее единственной целью?
В любом случае Трэвис понял: возможности его сужаются, и притом стремительно.
Защитник Бэв встал со стула.
– Ты совершаешь ошибку, – тихо произнес Трэвис.
Человек-гора лишь фыркнул.
Трэвис кивнул, выпил последний глоток пива, попрощался с конференцией в понедельник и тоже встал:
– Снаружи, на парковке? Или прямо здесь?
– Здесь, – прорычал Гора.
Три человека уже присоединились к ним. Трэвис улыбнулся. Возможно, он не простоит и пяти минут… Ну да, зато будет весело. Особенно учитывая его странное состояние сегодня.
– Отлично. Мне нравится.
После этих слов, ведущих к неизбежной драке, адреналин заполнил его с ног до головы. Он уже очень давно не участвовал в хорошей потасовке в баре. Со времен Манилы. Или даже Кандагара.
Да, точно, со времен Кандагара, его последнего задания. Окруженный там смертью…
Неожиданно избиение человека-горы предстало весьма привлекательной идеей.
И тут дверь с улицы раскрылась нараспашку.
По какой-то причине, которую Трэвис так и не смог себе объяснить, все в баре, до этого внимательно наблюдавшие за Горой и Трэвисом, повернулись к ней.
Горячий воздух Техаса ворвался внутрь.
А вместе с ним – и высокая, прекрасная, манящая, будто бы выпорхнувшая из глянцевого журнала блондинка.
Тишина. Полная тишина.
Все уставились на фотомодель. Фотомодель – на них. И побледнела.
– Ух, глянь сюда! – сказал кто-то.
«Уже глянул», – подумал Трэвис.
К нему действительно вернулась способность думать.
Вот и она! Его спасение.
– Наконец-то! – сказал он живо и весело. – Моя девушка!
Не дав никому времени на размышления, он подошел к ней с уверенностью человека, заполучившего все четыре туза в важнейшем матче по покеру.
Она слегка откинула голову. Девушка была высокой, особенно в этих сексуальных туфельках на высоченных шпильках.
– Твоя кто?.. – спросила она или спросила бы, но только он не мог позволить себе отступить.
– Солнышко, что же ты так долго?
Она округлила глаза:
– П-прости?..
Он ухмыльнулся.
– Если хорошо попросишь, – ответил Трэвис, и, до того как она успела сделать хоть что-то, он обнял ее, прижал к себе и поцеловал.
Глава 2
Дженни Купер сидела в своей древней «хонде», ведя серьезный разговор сама с собой. Было почти девять, снаружи лишь темнело, а она так и не начала исполнять свой план.
Смехотворный, разумеется. Дженни была женщиной с целью. Она искала бар. Нет, правда, насколько трудным может быть поиск бара в Далласе?
Очень трудным.
Ну, «очень» – если тебе нужен определенный тип бара.
Даллас был большим, просторным городом, и она проехала сквозь столько его улиц, что уже сбилась со счета.
Дженни начала с центральной улицы. Хотя тут и было множество баров, выбрать какой-либо из них оказалось не только трудно, но и попросту глупо. Слишком близко к ее университету.
Так что она поехала к Артс-Дистрикт. Этот район она знала, если, конечно, посещение пары галерей в дождливый выходной можно назвать «знанием»: за восемь месяцев обитания здесь Дженни так и не привыкла к городу. Однако, приехав сюда, она поняла – и этот выбор был ошибочен.
Артс-Дистрикт был модным местом, и Дженни сразу ощутила себя не в своей тарелке. Все же и эта улица была слишком близка к университету. Встреча с кем-то знакомым обернулась бы катастрофой.
Дженни остановила «хонду» у тротуара и приказала себе решать побыстрее, иначе ее план развалится на части.
Какие еще районы Далласа были поблизости?
Тертл-Крик.
Она только слышала об этом месте. Оно было домом для множества молодых, успешных, богатых людей.
«Ладно, – подумала Дженни, подавив нервный смех, – я хотя бы молодая».
Богатая? Не с ее лаборантской стипендией. Успешная? Не в сравнении с ними – докторами, адвокатами, финансовыми воротилами и акулами бизнеса.
О чем ей было разговаривать с человеком из этого общества, если бы, конечно, он хотя бы взглянул на нее? Если бы они вообще разговорились, учитывая, зачем все это было предпринято.
Понимание сверкнуло внутри ее молнией. Дженни поборола эти чувства. Она не была испугана. Совершенно точно. Она… Она нервничала. А кто бы не нервничал? Она неделями планировала… это событие.
В пятницу вечером по барам собираются все холостяки.
«Собираются в поисках пары, милая Женевьева», – раздался ее обычно всегда такой умный и правильный внутренний голос.
– Они собираются, чтобы отдохнуть, – тихо проговорила Дженни, – и меня зовут не…
Хотя так ее и звали. Сегодняшней ночью. Она сама придумала себе имя: «Ты Женевьева. И не ври хоть себе. Сегодня ты собираешься не отдыхать, ты собираешься…»
Дженни перестала слушать.
Ее план был прост. Найти бар. Зайти внутрь. Заказать выпить. Выбрать мужчину, который ей понравится, пофлиртовать с ним…
Забыть о метафорах!
Ей нужно найти мужчину, достаточно симпатичного для того, чтобы затащить к себе в кровать.
– Перестань, – резко сказала она.
Она была взрослой женщиной. Ей исполнилось двадцать четыре года в прошлое воскресенье. Быть девственницей в ее возрасте стыдно. Даже хуже.
Никакой романтики. Дело не в романтике.
Никакой привязанности. Об этом и думать не стоило. У нее не было времени на привязанность, на страсть, на что-нибудь еще – кроме опыта.
Ради него все и затевалось.
Это было исследование. Изучение того, о чем она лишь читала.
Никакого отличия от того, что она уже делала в прошлом, катаясь из Нью-Гэмпшира в Нью-Йорк, чтобы написать диссертацию. Она была посвящена Стэнтону Койту, организовавшему благотворительное учреждение для мигрантов задолго до возникновения самого термина «социальный работник». Никакого отличия от той запланированной поездки в музей Чикаго…
В горле пересохло.
Не надо об этом!
Ее академические исследования скоро станут совершенно бессмысленны. Сейчас ей нужно провести исследование жизни, и, если такой дисциплины нет в списке, ее нужно ввести.
Дженни посмотрела в боковые зеркала, включила поворотник и тронулась с места.
Постепенно улицы стали меняться. Они стали уже, темнее, а дома – меньше. Они жались друг к другу, будто бы согреваясь темной техасской ночью.
Но зато вокруг было много баров. Очень много баров.
Дженни проезжала мимо.
Ни один не подходил. В одном месте было припарковано слишком мало машин. В другом – слишком много. В третьем – не те.
Ладно. Вот следующий бар будет Тем Самым. С заглавных букв. Тот Самый.
Она припаркуется, поправит прическу, макияж – она никогда еще не была так сильно накрашена. Кажется, он уже размазался…
Вот и он! Прямо перед ней. Бар достаточно правдиво назывался «Бар». Ну ладно. Это не было его названием. Просто описание, как надпись «алкоголь» перед магазином с алкоголем, или «мотель» перед мотелем, или…
«Господи, Женевьева, это бар!»
Она притормозила, включила поворотники, проверила зеркала, спокойно подождала, пока машина с другого конца улицы проедет мимо, и лишь потом свернула на парковку.
Там была куча машин. Единственное свободное место оставалось между исполинским блестяще-черным пикапом и побитым красным фургоном.
Дженни припарковалась между ними, открыла дверцу, проверила истертые белые полосы на асфальте, поняла – ей следует припарковаться по центру, закрыла дверцу, тронулась назад, переключилась, тронулась вперед, проверила еще раз, тронулась назад, проверила в последний раз, и порадовалась. Ей удалось припарковаться правильно.