Залечишь мои раны? (СИ) - Акулова Мария. Страница 33

— Дурак, — не отложи Глаша нож несколько минут тому, сейчас бы ему было суждено полететь по столешнице, сбивая по пути остальную посуду. — Ты решил поиграть в выманивание на живца? Совсем сдурел? Не помнишь, чем закончилось в прошлый раз?

К сожалению, Ярослав помнил. Слишком хорошо помнил, чтобы повторять свои ошибки сейчас.

— Я хотел отправить их к тебе. Там было бы безопасней, но Саша не согласится, к сожалению.

— А ты собирался спрашивать ее мнение? Я думала, всучишь билеты, а потом лично задраишь люки самолета, чтобы наверняка долетела до пункта назначения.

— Думаешь, я не понимаю, насколько виноват? — Яр сощурился, бросая в сторону няни совсем не дружелюбный взгляд. Она грамотно давила на самые больные мозоли.

— А ты понимаешь? Ну, так осознания недостаточно, ты попытайся и поступать соответственно. Или к такому жизнь тебя еще не готовила? Я не готовила?

— Чего ты хочешь от меня?

— Да ничего я не хочу, — в фразе Глафиры прозвучала дикая усталость. — Я хочу, чтоб все у вас было хорошо. Вот и все. Чтоб ты не делал глупостей, чтоб Саша не искала причины твоих тараканов в себе. Много?

— Нет.

— Я тоже так думаю.

— Я сказал Саше о Диме.

— Слава богу. А сам?

— Я не могу пока, Глаша. Так будет лучше, для нее лучше. Если мне придется сорваться в ночь, думаешь, ей нужно об этом знать? Я разберусь с этим, а потом мы уедем. На столько, на сколько Саша решит. И будем только мы. Но сначала…

— Какой же ты дурак, мой мальчик, — покачав головой, Глафира обошла стол. — Ты ей сейчас нужен. А не когда?то потом. Но ты же все равно не передумаешь, правда? — получив кивок в ответ, женщина закрыла глаза — на другой ответ она даже не рассчитывала, к сожалению.

— Если ты уговоришь Сашу поехать с тобой, я буду благодарен.

— Я не буду уговаривать, можешь даже не просить. Просто предложу. А она откажется. Потому что в отличие от тебя, хочет быть с тобой в горе и в радости. Не только в своем горе, но и в твоем, а ты этого никак не поймешь.

— Он не причинит ей больше вреда. Это все, что мне нужно.

К сожалению, заложенное природой, генами, воспитанием, высшими силами, в конце концов, ничем не сломить. В Самарском было заложено жуткое упрямство и умение полагаться только на себя. Его побороть не смогла ни Глаша, ни когда?то Снежана, ни теперь Саша.

— Я встречаюсь со Снежкой. Завтра.

— Хорошо.

— Не уверена.

— Почему? — стоило Глаше перевести тему, как напряженный до предела Ярослав немного расслабился.

— Потому, что для тебя — Дима теперь враг, а для нее — до сих пор брат. И ей ничуть не легче, чем тебе. Вот только в отличие от тебя, у которого вокруг люди, готовые выслушать, помочь и поддержать, ей обратиться не к кому. А проблемы у вас одни на двоих. Впрочем, у нас у всех общие проблемы.

В разговоре наступила пауза. Подумать было о чем и Яру, и Глаше. Когда родной человек становится не просто чужим, но предателем, на душе становится тяжко. И если Ярослав преобразил эту тяжесть в гнев и жажду мести, Глафира этого сделать не смогла. Ей было безумно жалко тех мальчишек, которые когда?то гоняли в футбол, а потом грязные, с синяками и песком в волосах мчали к ней на блины. И девочку, которая бессменно ждала их на трибуне, тоже было жалко.

Ей было безумно жалко, что дети растут, а вместе с ними растут и их проблемы.

— Отлично, а теперь вполоборота, — распорядившись, Снежана сделала несколько шагов назад, надеясь поймать еще один удачный кадр. Сегодня работа шла хорошо. Наверное, так всегда — стоит в одной сфере наступить беспросветной безнадеге, в другой обязательно все пойдет на лад. Причем чем лучше становится в этой сфере, тем хуже все в той.

Сегодня фотосессия шла очень, очень хорошо.

— Снежана, — когда Аня окликнула ее, Снеже захотелось раствориться в пространстве и времени, лишь бы не пришлось… — Поговори ты уже с ним, наконец.

Игнорируя всякие правила субординации, которых они все же пытались придерживаться на работе, Аня подошла к начальнице, отобрала фотоаппарат, всучивая вместо него орущий во всю телефон.

Ей снова звонил Марк.

— Скажи, что я перезвоню, — не спеша приближать трубку с уху, Снежана вытянула руку, делая последнюю попытку отсрочить разговор с помощью Ани, но она была непреклонна.

— Нет. Бери, — кивнув на телефон, помощница повернулась к модели, командуя: — Перерыв.

И точно так же, как модель не думала противиться воле Ани, так и Снежана сдалась под ее взглядом.

Отойдя в противоположный угол студии, подальше от чужих глаз и ушей шумно выдохнула, собираясь с силами, а потом нажала на зеленый значок, предчувствуя не самые приятные секунды своей жизни.

— Алло, — она закрыла глаза, ощущая, как к лицу приливает жар. Давно ей не было так стыдно.

— Не помешал? — судя по тону мужчины, он не удивился бы, получи в ответ «да».

— Конечно, нет, — ответ получился неуверенным и очень уж виноватым. Но как разговаривать с человеком, которого усердно избегала больше недели? Причем делала это настолько неумело, что он прекрасно понял, что избегают именно его.

После возвращения с базы они договорились об ужине на следующий день. Ужин не состоялся. Снежана утром же позвонила Марку, все отменяя.

Причина? Для Марка — неожиданная незапланированная съемка, о которой она узнала буквально несколько минут назад. Для нее самой — паника. Паника из?за звонка и осознание — нужно что?то делать, а не просиживать вечера с Самойловым. Но вот только что именно делать, Снежана так и не придумала.

Тогда они с Марком договорились перенести встречу на вторник. Получив отсрочку на день, Снежана обрадовалась, но время пролетело незаметно, наступило завтра, вечер, очередной звонок Самойлову и очередной предлог для переноса встречи. На этот раз — уже на пятницу. А в пятницу — на воскресенье, а в воскресенье… Она просто не взяла трубку, скинув извинительную смску.

Ей самой жутко не нравилось то, что приходится делать — водить за нос мужчину, к которому питаешь симпатию, но с другой стороны, так было легче. Легче оправдывать свой страх перед возможными отношениями с Марком, проблемами, его не касающимися.

А что самое ужасное — Снежана понимала, что ни один мужчина подобного не потерпит. Рано или поздно перестанет звонить, писать, плюнет, выбросит из головы и найдет ту, с которой не будет возникать подобных проблем на ровном месте. Понимала, но продолжала рушить мостик, который, казалось, начал между ними отстраиваться.

— Снежана, скажи мне, что не так? — прежде, Марк соглашался идти у нее на поводу, чинно кормился завтраками, но теперь ему это надоело.

— Что не так? С чего ты взял? — с каждым словом, щеки пылали все больше.

— Если я скажу, что я сейчас под твоей студией, и мы можем спуститься в любое ближайшее кафе, чтоб это обсудить, ты ответишь, что сегодня у тебя слишком плотный график? — встрепенувшись, Снежана метнулась к окну. По его голосу понять, говорит правду или врет, было сложно, но девушка была уверена — он может. Может и находиться здесь, и приехать, согласись она опрометчиво.

— Я сейчас действительно снимаю, — с высоты четвертого этажа машины Самойлова на парковке она не увидела, но это не означало ровным счетом ничего — он мог сменить авто, мог припарковаться с другой стороны, мог отпустить водителя, а сам остаться возле здания.

— До которого часа?

— Потом я тоже не могу, прости…

Сейчас, у Снежаны было одно единственное желание — провалиться сквозь землю. Желательно, без телефона.

— Снова съемки или теперь что?то другое? Или еще просто не придумала? — кажется, делать вид идиота, не видящего, как настойчиво его динамят, Самойлову надоело. Хотя и за то время, которое он держался, ему положено было выписать медаль.

— Я сегодня правда занята, прости… И завтра…

— Я не играю в такие игры, Снежана.

Настало самое время ответить. Сказать, что это не игры, что у ее поведения есть объяснение, перестать увиливать, водить за нос, но Снежана сделала не так.