Залечишь мои раны? (СИ) - Акулова Мария. Страница 44

А вот Дима в очередной раз расценил все неправильно. Посчитал, что Снежана его стыдится… снова. Девушку полоснуло вечной мерзлотой зеленых глаз, так похожих на ее.

— Нет, стоял на верхнем пролете и ждал, пока твой олень умчит вниз по лестнице в страну Олению.

— Прекрати.

— Так кто он? Тут он хоть не живет? Это же его ты с такой радостью на лице неслась встречать?

Когда Дима оказывался таким проницательным, его хотелось задушить.

— Нет, здесь живу только я. А еще одно лишнее слово, Дима, и тебе тут тоже будут не рады.

Она бы его не выгнала. Это понимали оба, но спорить Дима не стал.

— Как хочешь, сестренка, не мое дело, согласен. Не Самарский, и то хорошо, но мне действительно кажется, что я его где?то видел…

— Не важно, Дима, — пока брат вспомнил, Снежана снова попыталась направить его мысли в нужное русло.

— Ладно, — возвращаясь к изначальной теме разговора, Дима кивнул. — Несколько дней я буду тут, прости, но твой ол… — поймав гневный взгляд сестры, мужчина осекся. — Но в квартиру лучше никого не приглашать, а потом я смоюсь восвояси.

— Какие у тебя проблемы, Дима? Во что ты вляпался?

— Ты высокого мнения обо мне, — а дальше он сделал то, что сделал бы и три года тому — попытался отшутиться. Дальше должна была последовать попытка увильнуть, перевод темы, ответный прессинг, возвращение к вопросу, который не хотела бы обсуждать сама Снежана, но сегодня девушка было безумно важно получить ответ именно на свой вопрос.

— Если ты хочешь, чтобы я стала тебе помогать, Дима, тебе придется рассказать мне все. Иначе…

— Я не стану рассказывать тебе все, Снежка. Ни сегодня, ни завтра, ни — ко — гда. Это опасно. Я расскажу только то, что тебе нужно знать.

— Я слушаю, — повинуясь кивку брата, Снежана подошла к дивану, села на поручень, следя взглядом за тем, как он прохаживает взад — вперед, сцепив руки за спиной. Достаточно долго он делал это молча, а потом повернулся к ней, кажется, решившись, во что именно ее стоит посвятить.

— У меня случился небольшой эксцесс, Снежок. Я потерял очень важную вещь, которая принадлежала не мне.

— Что за вещь?

— Не важно. Важно то, что я приехал в Киев именно затем, чтобы передать ее кое — кому, но случилось непредвиденное, вследствие чего у меня больше нет то… — он запнулся, — той вещи, и это может сильно расстроить некоторых людей.

— Я тебя не понимаю.

— Я же говорил, что все сложно. Но я попытаюсь объяснить. Сам я не могу встретиться с одним человеком, но должен передать ему кое — какую информацию.

— Позвони, — Снежана пожала плечами, не понимая до конца, к чему такие сложности и недомолвки.

— Позвонить я тоже не могу, думаешь, только Самарский отличается любовью к прослушиванию чужих разговоров? А эта информация очень, очень важна. Она не должна дойти до чужих.

— Чем ты занимаешься, Дима? — Снежана не считала себя глупым человеком. Она была достаточно проницательной, умела читать людей очень неплохо, а когда дело касалось брата, становилось еще легче. Сейчас он темнил. Слишком аккуратно пытаясь завуалировать под достаточно безобидными формулировками очень важные и скорей всего опасные вещи.

— Я торгую, Снежок, — он ответил очень быстро, даже улыбнулся, будто от этого должно было стать легче. — Антиквариат, разные безделушки. Ты ведь знаешь, как у нас любят разную заморскую экзотику. Я встретил отличного дельца, который занимается этим уже лет двадцать, отправляет из Америки сюда вещи под заказ, ну и кто?то ведь должен их доставлять.

— Контрабанда, — это не звучало, как вопрос. — Ты занимаешься контрабандой.

— Ну почему сразу контрабандой, Снежа? — Дима даже попытался сделать вид, что обиделся. Только актер из него посредственный.

— Потому, что это именно так и называется. Вывоз ценностей — это контрабанда.

— Не совсем, — отбрехиваться и дальше Дима не решился. — Я не хочу впутывать тебя во все это, поверь мне. Просто без тебя мне не справиться. Ты должна будешь встретиться с одним человеком…

— Тоже контрабандистом? — с каждым словом Димы, Снежане все больше хотелось огреть его чем?то по голове. Брат превзошел себя. Раньше, он купался в грязи сам, щедро вбрасывая ее лопатой в свою же жизнь, а теперь, кажется, решил поделиться этим дерьмом еще и с ней.

— Тебе нужно будет просто передать ему записку от меня. И все. Понимаешь?

— Нет, — Снежана мотнула головой, даже не сомневаясь в том, что делает правильно. — Я не буду этого делать, Дима. Если тебя жизнь ничему не учит, то не думай, что так же происходит с другими. Я не стану участвовать в преступлениях. Если вас с Самарским такие игры прельщают, меня — нет.

— Думаешь, я пищу от восторга, от того, чем мне приходится заниматься?

— Так почему ты этим занимаешься?

Тяжелые взгляды, полыхающие зеленью, встретились.

— Я хочу хорошо жрать, неплохо спать и не стоять на паперти. Для этого, Снежок, люди обычно занимаются тем, что подворачивается под руку. Конечно, если они не находятся на содержании сначала родителей, потом одного женишка, а теперь, кажется, уже другого.

— Вон, — голос Снежаны стал несвойственно ей холодным, до мурашек. Продолжая сверлить брата взглядом, она кивнула в сторону двери. — Пошел ты, Дима.

Она могла простить многое, списать на усталость, на стресс, на дурной характер, но этот упрек стал последней каплей. Особенно в исполнении того, кто сам так трясся над ее отношениями с Самарским, а теперь посмел ставить их Снежане в упрек.

— Прости, — и Дима понял, что перегнул палку. Понял, но слишком поздно.

— Пошел. Вон. — Снежана знала, что как только дверь за братом закроется, она пожалеет о том, что погорячилась. Но сейчас ей хотелось увидеть его удаляющуюся спину.

— Я ляпнул глупость.

— Ты плохо слышишь? Я не хочу тебя видеть, и участвовать во всем этом не хочу. Хочешь, и меня втянуть в это дерьмо, чтобы мы потом вдвоем колесили по миру, прячась от Интерпола? У меня другие планы на жизнь, Дима. Как ты правильно подметил, я уж лучше буду находиться на содержании у женишка, чем ввязываться в твои дела, поэтому иди на все четыре стороны, понял?

— А ты многому научилась у него, Снежок, — Дима усмехнулся. — Прямо как он не хочешь выслушать, решаешь все сама, думаешь о себе… Не хватает одной мелочи, нужно закончить тираду фразой «я все сказал», и тогда будет совсем как Самарский.

— Ты свихнулся на нем!

— Он сломал мою жизнь! — они сами не заметили, как перешли на крик.

— Ты сам сломал свою жизнь, Дима! Сам! — Снежана поднялась с дивана, приблизилась к брату, схватила его за плечи, если могла бы — встряхнула, но сил на подобное у нее не хватило. — Тогда ломал, и теперь тоже ломаешь. Ты занимаешь не тем, связываешься не с теми людьми, у тебя цели не те и методы тоже!

— Так помоги мне, — в таком раньше колючем взгляде загорелась мольба. — Помоги мне, Снежок, — голос смягчился, а пальцы брата сжались на локтях девушки. — Это единственная моя просьба. Я должен закончить это дело, а потом все изменится.

Снежана застыла, снова, через три года после расставания, привыкая к близости брата. А Дима продолжил.

— Я должен закончить с этим, а потом я уеду. Уеду уже навсегда. Ты же не знаешь, я встретил девушку. Я люблю ее, сестричка. Я решил жениться, построю свой дом, заведу детей, начну бизнес, забуду обо всем, что случилось тогда, чем занимаюсь сейчас. Просто это нужно закончить. Понимаешь?

Снежана кивнула, хотя по правде, не понимала ничего.

— Я не пришел бы к тебе, будь у меня хоть кто?то, кому я мог бы доверять в этом городе. Но я доверяю только тебе! Снежок, мне нужна твоя помощь! Очень. Клянусь, я больше никогда ни о чем тебя не попрошу! Ты даже не увидишь меня, если сама не захочешь, а если захочешь… Снежка, я так скучал, — девушку сгребли в крепкие объятья, слишком сильные, слишком отчаянные что ли, настолько, что Ермолова не смогла ни высвободиться, ни обнять в ответ.

— Ладно, — голос девушки прозвучал хрипло. Впрочем, это целиком и полностью отображало ее состояние. Снежана чувствовала, что поступает неправильно, что пожалеет об этом, но не могла… Просто не могла отказать.