Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Муркок Майкл Джон. Страница 16

— Понимаю, — ответил Хокмун, беря в руки кожаную куртку. — Но как мне объяснить наличие у меня во лбу Черного Камня?

— Вы должны были стать объектом некоторых экспериментов, но вам удалось бежать раньше, чем мы смогли нанести вам какой-либо существенный вред. Вам придется рассказать эту историю как можно правдивее, Хокмун, потому что от этого зависит ваша безопасность. Мы будем наблюдать, как на все это отреагирует граф Брасс, а в особенности этот хитроумный рифмоплет Боджентль. Хоть мы и не будем в состоянии услышать, что они говорят, мы достаточно хорошо умеем разбираться в артикуляции. Если мы заметим хоть что-то, похожее на предательство с вашей стороны, мы тут же дадим Черному Камню полную жизнь.

— Понятно, — ответил Хокмун все тем же бесстрастным тоном.

— Они, несомненно, обратят внимание на странность вашего поведения и ваших манер, — нахмурился барон, — но если вам повезет, они все это припишут тому, что вы много выстрадали и перенесли. Это может вызвать у них даже еще большее сострадание.

Хокмун безразлично кивнул.

Мелиадус бросил на него острый взгляд.

— Вы все еще беспокоите меня, Хокмун. Я все еще не уверен, что с помощью волшебства или просто вашей дьявольской хитрости вы нас не обманули — но тем не менее в вашей преданности я уверен. Черный Камень дает мне такую уверенность. — Он улыбнулся. — Орнитоптер уже ожидает вас, чтобы перенести в Дю-Вер, на побережье. Приготовьтесь, милорд герцог, и послужите Гранбретани. Если вы справитесь, то скоро получите назад свои земли.

Орнитоптер стоял на лужайке за входом в катакомбы. Это был красивый аппарат, выполненный в форме гигантского орла, из меди, серебра, латуни и черной стали с сорокафутовыми крыльями, сложенными сзади. Чуть ниже головы орла, в небольшой кабине сидел пилот в птичьей маске своего Ордена — Ордена Вороны, членами которого были все пилоты, — держа руки в перчатках на пульте управления, усыпанном драгоценностями.

Испытывая некоторую слабость, Хокмун, одетый в доспехи барона Мелиадуса, взобрался на сиденье позади пилота, не зная, что ему делать со своей шпагой, но, в конце концов, кое-как пристроил ее, усевшись на длинное и очень узкое сиденье. Поерзав, он принял более или менее удобную позу и ухватился за металлические бока орнитоптера, как раз когда пилот повернул рукоятку и крылья распахнулись, забив по воздуху со странным шумом. Машина задрожала и на мгновение накренилась, пилот выругался и выправил ее. Хокмун слышал, что летать на этих машинах довольно опасно, и собственными глазами видел, как несколько орнитоптеров, что атаковали его при Кельне, неожиданно складывали крылья и камнем падали вниз. Но несмотря на всю свою ненадежность, орнитоптеры Темной Империи были основным ее оружием, позволившим так быстро победить Европейский континент, потому что ни одна другая страна не обладала никакими летательными аппаратами.

Металлический орел начал медленно подниматься в воздух. Размеренно махали крылья, словно пародируя полет птицы, и они взлетали все выше и выше, пока не поднялись над самыми высокими башнями Лондры. Сделав круг, они направились на юго-запад. Хокмун тяжело дышал — ему не по душе было ощущение полета.

Вскоре металлическое чудовище пролетело над темным облаком, и солнечный свет заиграл на его металлических боках. Сквозь усыпанные драгоценными камнями глазницы своей маски, полностью закрывавшей его лицо, Хокмун увидел, как солнечный свет разбился на множество радужных оттенков. Он закрыл глаза.

Прошло время, и он ощутил, что орнитоптер начал опускаться. Открыв глаза, он увидел, что они летят в гуще облаков, постепенно спускаясь все ниже, так что стали видны серые поля, линия города и живое, волнующееся море.

Они приземлились, раздался тяжелый удар, крылья с натугой били в воздухе, и машина покатилась вперед, застыв на месте почти у самого края посадочной площадки. Приземлились они в самом центре города.

Пилот показал Хокмуну, что пора вылезать. Хокмун выбрался из кабины, все тело его затекло, ноги дрожали, а тем временем пилот закрыл на замок панель управления и присоединился к нему. Тут и там стояли другие орнитоптеры. Пока они шли по площадке под хмурящимся небом, один из них взлетел, и Хокмун почувствовал удар воздушной волны, когда орнитоптер пролетел над ними.

— Дю-Вер, — сказал пилот в маске Вороны, — порт, почти целиком отданный для наших воздушных сил, хотя в гавань еще заходят кое-чьи военные корабли.

Хокмун увидел перед собой дверь в скале. Дверь была круглая, стальная. Пилот остановился возле нее и условными ударами несколько раз постучал по ней. Через некоторое время дверь распахнулась и показалась каменная лестница, по которой они начали спускаться. Дверь за их спиной захлопнулась. Здесь было полутемно и мрачно, каменные стены были почти не отделаны драгоценными камнями, правда, было еще несколько неудачных фресок.

Наконец они прошли через охраняемую солдатами дверь и вышли на улицу, тянущуюся между квадратными зданиями с башнями наверху. Из подобных зданий состоял весь город. В основном здесь преобладали люди в масках Вороны, но было также много матросов в масках Рыбы или Морского Змея, а также пехоты и кавалерии в разнообразнейших масках: Ордена Свиньи, Волка, Черепа, Муравья, Быка, Пса, Козла и многих других. Тяжелые шпаги били по ногам, огненные копья в толпе ударялись друг о друга, и повсюду стоял звон доспехов.

Пробираясь через скопище людей, Хокмун удивлялся тому, как легко расступаются перед ним, пока не вспомнил, что по внешнему виду он должен напоминать барона Мелиадуса.

У ворот города его ждала лошадь с седельными сумками, туго набитыми провиантом. Хокмун был заранее предупрежден об этой лошади и о том, какой дорогой он должен следовать. Он быстро вскочил в седло и поскакал к морю.

Вскоре облака рассеялись, и засветило солнце. И впервые в своей жизни Хокмун увидел Серебряный мост, который перекрывал тридцать морских миль. В солнечном свете он блистал — прекрасное произведение искусства, настолько, казалось, изящное, что ему не выдержать и малейшего дуновения ветерка, но на самом деле крепкое настолько, что не сломалось бы, даже если на него вступила вся гранбретанская армия. Красивой дугой выгибался он через море, уходя за горизонт. Сваи были примерно в четверть мили шириной, их поддерживала сеть серебряных опор, пилонов и арок, на которых были изображены различные военные сцены.

На мосту было большое движение взад и вперед. Хокмун видел кареты дворян, настолько сложной конструкции, что трудно было поверить в возможность их движения; эскадроны кавалеристов, причем у лошадей было такое же великолепное снаряжение, как у их всадников; батальоны пехоты, марширующие с невероятной четкостью; торговые караваны, состоящие из многочисленных повозок и вьючных животных, на которых были нагружены мешки и ящики с самой разной поклажей: меха, драгоценности, шелка, фрукты, овощи, свечи, кровати, полные комплекты стульев — в основном, как неожиданно понял Хокмун, награбленное добро из государства, подобного Кельну, недавно побежденного этими армиями, которые так четко маршировали перед караванами.

Он видел также и военные орудия — машины из меди и железа — железные палки с крючьями, необходимые при осаде башенных стен; похожие на качалки приспособления, чтобы швырять огненные ядра и булыжники. Рядом с машинами в масках Крота, Барсука и Хорька шли инженеры Темной Империи, широкоплечие сильные люди с большими руками. Все происходящее на мосту можно было сравнить с муравейником, потому что вся эта деятельность и суета затмевались величием Серебряного моста, который, как и орнитоптеры, был одной из главных достопримечательностей и одной из главных причин быстрых и успешных действий гранбретанской армии.

Стражникам у ворот моста было приказано пропустить Хокмуна, и ворота открылись, как только он приблизился. Он поехал по вибрирующему мосту, и копыта его лошади зазвенели по металлу. На таком близком расстоянии мост потерял часть своего великолепия. Поверхность его была сильно исцарапана и погнута в результате большого движения. Тут и там валялись кучи лошадиного помета, тряпки, солома и отходы. Такой оживленный путь было невозможно содержать в полном порядке, но тем не менее вся эта грязь странным образом символизировала Дух цивилизации Гранбретани.