Восемнадцать капсул красного цвета - Корн Владимир Алексеевич. Страница 49

– Вовремя он подвернулся, – резюмировал Киреев. – Дело к вечеру, нужно где-то ночлег искать, а тут даже окошки решетками забраны. Что думаешь, Глеб?

– Верно мыслишь, Прокоп, – согласился тот. – Как нельзя кстати он нашелся, в нем и заночуем. И в безопасности, да и небо начало хмуриться, ветерок разыгрался, не иначе ночью дождь будет.

– Труба из него торчит, вероятно, в нем тоже печка есть, – предположил Гуров. – Может, чаек вскипятим? Или не стоит?

– Стоит, – подумав, решил Чужинов. – Кстати, и запас дров имеется. Ветер дым разгонит, так что не думаю, что незваные гости его унюхают.

В вагончик вела приставная железная лестница. Сами двери оказались прикрытыми, и внутрь Глеб с Прокопом проникли по всем правилам зачистки помещений, прикрывая друг друга и не закрывая директрисы стрельбы.

Несколько нар, откидной столик у окна, пластмассовый умывальник в углу да полки с посудой составляли все внутреннее убранство помещения. На столе нашелся мобильный телефон древней модели, из тех, что в народе называют «дроволетами».

Варнаков отправил его далеко в кусты, заявив, ухмыльнувшись:

– По ящику видел, где-то в Германии, что ли, чемпионат мира по метанию телефонов на дальность проводят. Так вот, гадом буду: я сейчас все рекорды побил. – Затем нахмурился: – Вряд ли у них по-другому, какие к черту чемпионаты?

– Дверь хлипкая. – Прокоп покачал ее из стороны в сторону. – Хорошо, хоть наружу открывается. Но укрепить бы ее не помешало – броска этой гадины точно не выдержит. Только чем? – Он оглянулся в поисках подходящего материала.

– На ночь лестницу уберем, хоть маленькое, но неудобство. – Глеб рассматривал содержимое шкафчика с аптечкой. – А перед дверным проемом можно пару гамаков натянуть. Надеюсь, гвозди здесь найдутся. Черта с два они с маху двойную сетку прорвут, ну а потом, надеюсь, мы уже проснемся. Тогда и дверь можно не закрывать, иначе, пока воду вскипятишь, от жары задохнешься.

Пока кипятился чайник, начало смеркаться. А к тому времени, когда уселись за стол ужинать, на улице окончательно стемнело. Ели не спеша: не так много оставалось в жизни удовольствий, чтобы этот процесс ускорять. Говорили мало, вяло перебрасываясь словами о том, что может их ждать в Озерске. И по всему выходило, что ничего хорошего им не предстояло.

– В город соваться не будем, – с молчаливого одобрения остальных принял решение Чужинов. – Осмотрим окрестности и назад: работы в усадьбе море. Скоро осень начнется, а там и до зимы рукой подать. Частоколом усадьбу огородим, дров на зиму заготовим. Кстати, неплохо бы печь сложить – отопление на заимке газовое, а его надолго не хватит.

– Леха у нас печник замечательный, руки откуда надо растут, – кивнул Прокоп на Варнакова. – Только глотка луженая, – не удержался он от шпильки.

Тот его колкости как будто не заметил:

– Не проблема, сделаем, был бы кирпич. Еще и продуктами необходимо запастись – магазинов теперь нет.

– Этим вопросом в первую очередь и займемся, – согласился с ним Глеб. – Он самый насущный. Из того же Позднякова, оно самое ближнее. Что с полей возьмем, что из домов, те же магазины дочиста ограбим, работы хватит для всех. И все на горбу придется носить, грузовик не заведешь.

Гуров, глядевший в окно, неожиданно сообщил:

– Там, в деревне, огонек какой-то, гадом буду!

Все дружно прильнули к стеклу, вглядываясь в ночную темень.

– Видите?! – И голос у него явно был взволнованным.

– Я-то точно ничего не вижу. – Варнаков отошел от окна и уселся на лавку. – У меня, как говорится, в одном глазу рыбья чешуя, а другой… еще хлеще.

– Не прибедняйся, Леха, не такой уж ты и слепец. Признайся лучше, просто тебе туда лезть не хочется. Но я, кстати, тоже ничего не вижу.

– Ну а ты, Глеб? – с надеждой спросил у Чужинова Гуров.

– Как будто был какой-то отблеск, но не уверен.

– Теперь я и сам уже ничего не вижу. Может, и действительно показалось.

– Тогда по гарнизону объявляется отбой. Ночь делим на четыре части. Меня под утро разбудите. И не забудьте дверь прикрыть: дождь начинается, похолодает.

Под шум дождя по металлической крыше Глеб и уснул.

Проснулся Чужинов от сильного грохота. Причем раздался он одновременно с испуганным воплем внутри вагончика, буквально рядом с ним. Глеб вскочил на ноги, поводил куцым стволом обреза из стороны в сторону, соображая спросонья, что к чему, затем сделал быстрый шаг к двери и нажал на спуск. Рядом с ним возник Прокоп, держа пистолет двумя руками, но стрелять Киреев уже не стал.

– Ты живой, Леха? – через плечо поинтересовался он.

– Живой, Андреич, живой, – откликнулся тот. Затем присоединился к ним с ружьем наготове.

Все трое прислушались, замерев.

– Как будто бы нет больше, – через некоторое время произнес Прокоп.

– Наверное, единственная, приблудилась. – Вынув из обреза пустую гильзу, Чужинов вставил в ствол недостающий патрон.

– Что будем делать?

– Ждать, пока окончательно рассветет, – пожал плечами Глеб.

В сереющем рассвете на земле, у самого входа, был виден труп твари.

– Крупная какая, – поделился впечатлением Прокоп. – Хорошо ты придумал – сетку у входа натянуть, иначе бы она точно внутри оказалась. А в такой тесноте мы скорее бы друг друга перестреляли, чем попали в нее.

Прикрыли дверь, потянув за привязанную к ручке веревку, задвинули шпингалет, и Прокоп уже было открыл рот, чтобы что-то сказать или сообщить, когда со стороны селения раздался сначала один выстрел, а затем и второй. Киреев с Чужиновым переглянулись: звук от выстрела явно винтовочный, но определить марку оружия не получилось, далековато.

– Бахнуть в ответ? – Гуров все время держался за спинами остальных, но только потому, что впереди места не оставалось.

– Не надо. – Глеб покачал головой. – Они слышали нас, мы их, что еще к этому можно добавить? – И, обращаясь уже к Варнакову: – Ну, рассказывай, Леха, как все произошло.

Тот виновато потупился.

– Да что тут рассказывать? В общем, приспичило – спасу нет. Дверь открыл, подождал немного, посмотрел туда-сюда – вроде никого. Только хотел сетку снять, а она как прыгнет как будто из ниоткуда! Я чуть сальто назад не сделал.

Прокоп демонстративно понюхал воздух.

– Ты в полете не того? Не обделался, пока сальто крутил? Что, не мог разбудить кого-нибудь, чтобы подстраховали? Или до утра дотерпеть? Ну а если бы сетки не было или она не выдержала?

– Да ладно тебе, Андреич! Действительно сильно приспичило.

– А сейчас как?

– Да что-то совсем перехотелось.

– Странно, обычно бывает наоборот, – ухмыльнулся Прокоп. Затем продолжил: – Вот как был ты, Леха, засранцем с самого детства, так на всю жизнь им и остался. Сейчас обосную, – обратился он уже к остальным. – Я летом на каникулы всегда в Поздняково приезжал – бабушка у меня там жила. И как соберемся мы в колхозный сад за яблоками или с пацанами из соседней деревни стенка на стенку, так вечно у него проблемы с животом. Одно слово – засранец.

Он хотел добавить что-то еще, когда со стороны Полынина донесся звук нового выстрела. И снова в ответ на вопросительный взгляд Гурова Чужинов качнул головой: нет, отвечать не будем.

– Ждем, когда полностью рассветет. К тому же туман поднимается. Ну а потом пойдем взглянем, что там и как, теперь уважительная причина у нас появилась.

– Не показалось со страху – здоровенная какая! – Прокоп ткнул стволом карабина в бок существа, не так давно, если верить Старикову, бывшего человеком.

Они разглядывали мертвую тварь, и она действительно выглядела намного крупнее тех, что им приходилось видеть раньше.

– Из Игоря Веснина, наверное, такая бы получилась. А то и больше, – то ли в шутку, то ли всерьез заявил Гуров. – Я вот все не пойму, если они из людей трансформируются, так почему на них никогда никакой одежды не остается?

– Ну да, тварь в галстуке или на шпильках ни разу еще на глаза мне не попадалась. – Прокоп ощерился в улыбке.