Сказка о принце. Книга вторая (СИ) - Чинючина Алина. Страница 79
- Я убью тебя, - спокойно сказал Густав, отражая очередной удар, и ложным переводом заставил противника отскочить. – Достойный конец для принца, не спорю. Но для каторжника – слишком много чести. Надо было запороть тебя там, в Башне…
Патрик не ответил.
- Ты все еще хорошо фехтуешь, - продолжал король; он дышал ровно, словно и не устал нисколько. – С кем ты тренировался в рудниках? С ворами и убийцами? Со своим приятелем Дейком? Можешь передать ему спасибо…
Боль, обрушившаяся при имени Яна, ослепила на долю секунды, и принц не успел уйти от удара. Слитный вздох вырвался одновременно у многих людей – шпага герцога пронзила ему руку у плеча. Мгновенно Патрик перекинул клинок в левую руку; правая повисла плетью.
Спокойнее… Не торопись, теперь он ждет, что ты сделаешь ошибку. Ты прав – и этого довольно.
Теперь оба дрались яростно и молча, ожесточенно, уже не тратя времени на долгие проверки и обманные финты. Мелькание и свист их клинков были столь стремительны и неуловимы, что люди, столпившиеся в коридоре, затаили дыхание. Мессир Эжер с азартом следил за поединком, плечи его ходили ходуном, он словно пытался «помогать»… кому из двоих? Лорд Лестин вполголоса бормотал что-то, кусая седые усы.
Никто не уловил этого мгновения; только что оба противника отскочили друг от друга, и вот – сдавленный вскрик, и Густав застыл на мгновение в нелепой, странной позе, а потом тяжело повалился на пол лицом вниз. Тело его содрогнулось дважды и больше не шевелилось.
Патрик судорожно перевел дыхание, медленно опустил клинок. Шагнул было к поверженному врагу, но остановился. Выпрямился. В коридоре царила тишина.
- Я победил, - медленно, четко и громко сказал он. – Право на моей стороне. Право крови и справедливости. Божий суд свершился.
Он обвел взглядом толпу придворных.
- Есть ли здесь кто-то, кто может возразить мне?
В тишине жужжала одинокая муха.
- Я прав, - так же медленно и четко проговорил Патрик. – И этого довольно.
Единым слитным движением, точно один человек, придворные опустились на одно колено, склонили головы.
- Да, сир, - прокатилось по толпе. И – вразнобой, кто громче, кто тише: - Да здравствует король!
* * *
Длинные дворцовые коридоры, широкие. Никогда, кажется, они не были такими длинными. Какие крутые ступени на лестнице… Патрик споткнулся – рука Лестина, твердая и быстрая, удержала его. До королевского кабинета – считанные метры, но нет сил и в глазах темно от боли. Они идут быстро, почти бегут… вот она, заветная дверь; сколько же времени ты здесь не был?
Когда потрясенные слуги унесли тело Гайцберга, когда поднялись с колен придворные, Патрик хрипло, но громко сказал:
- Всех лордов прошу через четверть часа собраться в Зале Совета. - Обвел взглядом толпу: - Лорд Лестин, вы нужны мне.
Лестин, оказавшийся совсем рядом, понимающе кивнул.
- К вашим услугам, сир.
Потом Патрик, кажется, потерял сознание – и очнулся стоящим, точнее, висящим на Лестине у окна, и уцепился за широкий подоконник. Мессир Тюльен, главный дворцовый лекарь, пользовавший в свое время Карла, деловито распарывал на нем и без того драный рукав.
- Я должен продержаться на ногах два часа, - проговорил Патрик сквозь зубы. – Как угодно, что хотите делайте – хоть хвостом за мной ходите, но мне нужны эти два часа. Вам ясно?
- Да, сир, - откликнулся тот деловито. – Рана неопасна – так, распороло. Вам бы прилечь сейчас…
- Ты слышал меня? – процедил Патрик. – Давай скорее…
Провал – его снова накрыла тишина. Кто-то суетился рядом, что-то говорил, кого-то о чем-то спрашивал Лестин – Патрик не слышал ничего, словно в воде, заложило уши, и даже боль почти не чувствовалась. Потом тишина разомкнулась – нужно было отдать приказ увезти Изабель из Башни. Потом еще что-то было… и вот уже они с Лестином торопливо идут по коридорам, и придворные расступаются перед ними. Ступеньки, повороты, высокие, такие знакомые двери…
- Кабинет не опечатан? – отрывисто бросил Патрик на ходу.
- Нет, мой принц. Здесь до сего дня был кабинет короля…
- Он никогда не был королем, - процедил Патрик сквозь зубы, потянув на себя дверь.
Солнце, солнце в окна, и все почти так, как было при отце. Только письменный стол передвинут и другой ковер на полу. Все цело, почти все. Может, и то, что они ищут, уцелело тоже?
- Дверь закройте…
- Густав, говорят, обыскивал кабинет, - негромко говорил Лестин, закрывая двери. – Но, слава Богу, не нашел ничего – так, только ненужные бумаги. Наверное, Его Величество незадолго до смерти сжег или спрятал то, что посчитал нужным. Патрик, вы помните, где это?
- Да!
Три шага от окна, четвертая доска справа, неприметный бугорок под пальцами, усилие… ах, черт – даже крошечное усилие отзывается болью. Механизмы не заржавели, по-прежнему бесшумны и легки, и ничего не изменилось за четыре года – вот-вот за плечом раздастся глуховатый голос отца. Мелодичный звон, тихий шелест – в стене открывается ниша…
Патрик потянулся, дрожащими пальцами сгреб бумаги, торопливо пролистал. Чуть пожелтевшие листы, свернутые трубочкой, знакомый летящий почерк, брызги чернил. Вот оно, вот оно!
- Да, - Патрик выпрямился, взглянул на Лестина. – Вот оно.
- Слава Богу…
- Лестин, - сказал он, пристально глядя на старика. – Благодарю вас. Я не забуду этого.
Старый лорд осторожно коснулся его руки.
- Патрик, нам нужно спешить. Четверть часа уже прошли.
- Да… Да, идем.
Какие же длинные, бесконечные они, эти коридоры, и какими ватными стали ноги – что это, усталость, голод и бессонная ночь не прошли даром или просто от боли так тяжело идти? Перед ними расступались, от них шарахались. Патрик усмехнулся. Как не шарахнуться от заросшего бородой, оборванного, перепачканного кровью босого человека в рваной, грязной рубашке, с рукой на перевязи, с дико блестящими глазами?
- Эй, приятель, - окликнул он, останавливаясь перед караулом у входа в Тронную Залу. – Не одолжишь мундир и сапоги? Верну с надбавкой.
Гвардеец машинально вытянулся, потом ошалело замигал.
- А… Э…
- Снимай живо! – рявкнул Лестин. – Какой роты?
- А… второй!
- Свободен, - проворчал Патрик, торопливо надевая мундир, натягивая сапоги и морщась от боли. Выпрямился, обернулся: - Мессир Тюльен, вы здесь? Будьте рядом, хорошо? - И глубоко вздохнул. – Ну… с Богом!
Помнишь, как входил в зал отец – легко и стремительно, суховато и точно, без улыбки, как он обводил взглядом собравшихся, как звучал его голос: «Доброе утро, господа…» Выпрямись, расправь плечи – пусть никто не увидит слабости.
Словно по команде, лорды умолкли, оборачиваясь к открывшимся дверям. И высокая фигура, быстро и легко пересекающая зал, была такой же прямой и гордой, как та, другая много лет назад… кто-то из лордов охнул и перекрестился украдкой.
Стоящее в торце стола кресло с высокой узорной спинкой так и осталось незанятым. В прежние времена Патрик сидел по правую руку от короля. Он и теперь занял это же место.
С легким шорохом развернулся первый лист…
«Божьей милостью мы, Карл Третий, король и повелитель Лераны и Западных островов….». Перехватило горло. Указ о возвращении ему всех прав и титула, подтверждение полной невиновности наследного принца. Указ о престолонаследии. Указ об отставке и аресте герцога Густава Гайцберга, лорда Диколи, лорда Кайвинга, графа Йоцеля. Указ о полной невиновности и возвращении в столицу всех дворян из «партии принца». Список членов Государственного Совета, за одним исключением совпадавший с тем, который наметили и утвердили заговорщики; вступает в силу сразу после перехода власти от Карла Третьего к Патрику Четвертому. Четкие, не допускающие ни единого двойного толкования строки, размашистый четкий почерк. Спасибо, отец.
Когда были прочитаны до конца все бумаги, взятые из тайника, Патрик обвел взглядом сидящих.