Цветок Фантоса. Романс для княгини (СИ) - Фейгина Наталия. Страница 24

Я предпочла бы… Но мы не выбираем. Не мы выбираем судьбу. Не мы… Я поймала себя на том, что напеваю песню, любимую песню моего мужа Алексея:

Луночка мчалась бесшумно, едва касаясь копытами дороги, и чуть слышный цокот её копыт отличался от топота Ветра, пытавшегося догнать нас, как мерный рокот прибоя отличается от грома бури.

Да, это судьба выбирает, для кого с детства привычным будет горячее дыхание пустыни и шорох песка под ногами, для кого – хлюпанье хляби и скрип снега. А мы выбираем только из того, что она нам предложит: пойти направо или прямо, сказать «да» или «нет», принять бой или отступить.

И Алексей с честью встретил свою судьбу… Но сегодня не время вспоминать о мёртвых. Сегодня время думать о живых.

Я придержала Луночку, потянувшись через браслет к девочке. То ли от того, что нас теперь разделяло меньшее расстояние, то ли от того, что усилился её пробуждающийся Дар, но теперь я явственнее чувствовала молоденькую томалэ.

– Устали? – на лице Радха, наконец догнавшего меня, читалось беспокойство, смешанное с сомнением. Похоже, он до сих пор не мог поверить в мою серую кобылку. Иллюзия, которую я когда-то наложила на Луночку, стойко держалась, хотя я давно прекратила её подпитывать. Похоже, моя красавица поддерживала образ сама, не желая привлекать внимание смертных.

– Нет, – коротко ответила я. – Мы у цели.

Едва я ответила, из леса на дорогу выбежала девочка. Из-под её сбившегося набок платка выбивались светлые пряди. Я мысленно отметила, что светлые волосы так же необычны для томалэ, как и сильный Дар. А в том, что пробуждающийся Дар по силе не уступит моему собственному, я уже не сомневалась.

Но размышлять о странностях было некогда. На дорогу уже выползал клочковатым туманом Охотник.

Сердцевина 4

Разбудил меня громкий шёпот:

– Наталья Сергеевна, голубушка, сделайте милость, проснитесь.

– Что случилось, Матрёна? – не открывая глаз, проворчала я. – Велено же, не будить без особой надобности.

– Так надобность и появилась, матушка, – ответила служанка. – Там ахфицерик явился, сердитый такой, Вас требует.

– Офицер? – я потянулась, пытаясь вырваться из липких тенёт сна. Странного сна, в котором я мчалась на Луночке по бесконечной равнине, поросшей высокой травой. Иногда я оборачивалась, чтобы взглянуть на несущегося по пятам Дикого Охотника. И сердце моё замирало, но не от страха, а от восторга.

– Да, матушка, – подтвердила Матрёна.

Что за офицер? Что ему надо?

– Не тяни, Матрёна. Доложи, как положено.

– Разрешите доложить, Ваше Сиятельство, – поспешно ответила она, – Штабс-ротмистр Кваснёв желают говорить с вами по неотложному делу! Память услужливо подсказывала, что единственным офицером, с которым я здесь познакомилась, был давешний грубиян. А, значит, неотложным делом мог быть только вызов. Ну что же, если ему так хочется…

– Матрёна, а где штабс-ротмистр сейчас?

– С барышней беседуют, Ваше Сиятельство.

Штабс-ротмистр попал в нежные ручки Аннет! С её талантом слушать, приправленным неуёмным любопытством, и с умением мадам Клары слышать и анализировать мы через час будем знать об уланах всё. Или почти всё. А у меня есть достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и наложить оба слоя иллюзий.

Я не торопилась. И всё же, когда я вошла в гостиную, штабс-ротмистр не сразу заметил меня, а заметив, не смог скрыть своего разочарования. С собеседниками Аннет такое случалось частенько. Куда интереснее было то, как смотрела на штабс-ротмистра моя подопечная.

Присмотрелась к нему и я. Незваный гость мой был высок и статен, пожалуй, даже хорош собой, и разговор вёл с непринуждённой лёгкостью, то есть относился к той категории мужчин, к которым я со времён своего знакомства с коварным гусаром относилась настороженно.

– Аннет, – приказала я, входя в комнату, – будь добра подняться к себе.

– Но, Тали, – капризно протянула девушка… Однако, заметив, что я коснулась рукой перстня с обсидианом, поднялась и улыбнулась гостю.

– Приятно было познакомиться, – почти пропела она.

Обсидиановый перстень был условным знаком. Я не возражала против того, чтобы Аннет на публике изображала капризную избалованную девчонку, но с самого начала предупредила, что если она хоть раз ослушается меня после того, как я подам знак, то отправится домой немедленно.

– Итак, сударь, чем обязан вашему визиту? – холодно спросила я, убедившись, что за девушкой захлопнулась дверь. Мне не хотелось, чтобы о дуэли узнали мои спутники и домочадцы, и в первую очередь Матрёна, дважды спасавшая мне жизнь.

– Вы, сударь, вчера публично оскорбили корнета Слепнёва. Он требует от вас удовлетворения.

Я пожала плечами. Куда больше, чем дуэль с самоуверенным корнетом меня беспокоил тот, кто призвал Охотника. А Слепнёв… Если корнет ищет неприятностей, то он их получит.

В любом случае, сначала надо дождаться Аспидов. А я их ещё не успела вызвать. Вот избавлюсь от штабс-ротмистра и займусь вестником.

– Ну что ж, – ответила я. – Я охотно удовлетворю корнета. Однако, принимая во внимание, что я приехал сюда по делам и мне требуется некоторое время для их завершения, предлагаю корнету встретиться через пять дней.

– Пять дней? – штабс-ротмистр недоверчиво посмотрел на меня.

Согласно дуэльному кодексу, поединки не откладывались более, чем на день без уважительной причины. Но у меня причина была более, чем уважительная.

– Пять дней, – подтвердила я. – О месте и точном времени с вами договорится мой секундант, которого я обязуюсь найти не позднее чем через два дня.

Сердцевина 5

– И ЭТО вы называете рессорами? – Я удивлённо приподняла бровь. Одного этого вопроса оказалось достаточно, чтобы избавить меня от необходимости трястись на бричке рядом с Игнатьиным, выслушивая его льстиво-снисходительные умствования.

Карета же катилась по просёлочной дороге, мерно покачиваясь, лишь иногда подпрыгивая на особо выдающихся ухабах. Так же мерно и мирно текла беседа в карете – Аннет и Клара обсуждали приглашение, полученное сегодня утром: господин городской голова изъявлял желание дать бал в нашу честь.

Я же, едва сев в карету, погрузилась в лёгкую дрёму, из которой меня не могли вырвать ни болтовня спутниц, ни ухабы и ямы. Из-за вторжения секунданта выспаться мне не удалось, а подготовка и отсылка вестника лишили меня последних остатков бодрости. Я не стала противиться сну, и ради чего? Смотреть на бесконечные поля, тянувшиеся за окном? Стоило мне сомкнуть глаза, как я оказалась в лесу. Но лес это не был похож на зелёный, полный жизни, по которому мы с Охотником мчались накануне. И Луночка, и призрачный конь Охотника неслись тогда, не касаясь земли, не разбирая дороги. Я с помощью Дара раздвигала ветки перед собой, и всё же мне то и дело приходилось уклоняться от неповоротливых сучьев и хлестких веток. Влево – вправо, влево – вправо, вайде – на, вайде – на, не – поймаешь, не – поймаешь… И всё быстрее, быстрее, свивая движения в единую нить танца ускользания. Ускользания не от Охотника – от страха, бывшего главным оружием Стража на Этом свете.