Игра в зеркала - Шумилова Ольга Александровна "Solali". Страница 38

Очевидно, моя сентенция успеха не возымела, поскольку Рис побледнела, однако без звука позволила усадить себя в кресло, закатать рукава и расстегнуть воротник комбинезона, сопровождаемая успокаивающим щебетом Аллисо. Я прислонилась к стене, мельком наблюдая за чужими действиями. В подобной спайке эти агенты работали уже не один десяток раз, поэтому за благополучный исход дела я была спокойна. Оско, несмотря на свою нелюбовь к «бахилам» имел квалификацию фельдшера и многолетний опыт подобных мелких операций. Наррау исполнял роль техника, а Аллисо держала в узде нервы объекта, ибо я слегка погрешила против истины — не так уж это безболезненно, даже учитывая местный наркоз.

Спустя полтора часа все многочисленные устройства заняли свое место в теле объекта. Большая часть из них была вовсе не экранирующей, а следящей. Также присутствовали датчики пульса, давления, нервной деятельности и прочего, что так любит навешивать наш научный отдел на силовиков во время операций. Я же решила, в данной ситуации такие вещи рациональнее вживлять на постоянной основе. Нейроимпульсные устройства для жесткого управления организмом реципиента, в том числе шокового характера были, строго говоря, запрещены Союзной Конвенцией, но в Корпусе были в ходу (репутация нашей конторы отнюдь не принадлежала к семейству надуманных). По некотором размышлении я решила, что и они нам не помешают. Остаток техники составляли нейтрализаторы негативных излучений физического характера и парочка других мелочей.

Однако от парапсихического воздействия экранирующей техники еще не придумали. Поэтому, когда Наррау принялся за окончательное тестирование работы устройств, я взялась за переговорник.

— Пешш, ракетой к Аллисо в каюту, — бросила я в микрофон, и, пропустив мимо ушей начало очередного словесного изврата, отключила аппарат.

Строго говоря, блоки и экраны такого рода стоило бы ставить мне самой, учитывая, что в блоке у меня высшее звание, и, по выражению Арроне, «нетрадиционная школа», не пробиваемая ничем и никем, но… По некоторым сугубо личным причинам вмешиваться таким образом в работу чужого мозга я не могла. Причины были чисто психологические, что немалым образом увеличивало мою досаду от этого факта.

Пешш появился через несколько минут, был надлежащим образом представлен, и, как обычно, рассыпался в комплиментах. Я выгнула бровь: комплименты оказались самыми что ни на есть настоящими, а не традиционным хамовато-шутовским кривляньем.

Только попробуй. Яйца оторву.

Я нежно улыбнулась его черноволосому затылку. Затылок замер.

Вы меня обижаете. Да как вы вообще могли подумать, что я пойду против…Устава. Пойдешь, пойдешь, с тебя станется. Не забывай: соседний блок ждет тебя. Злая вы…

Уж какая есть. Я без улыбки перекинула ему список необходимых экранов и рявкнула вслух:

— Работайте!

Он подошел к Марлен и присел на корточки перед креслом. Аллисо вполголоса наговаривала ей какую-то чушь, но девушке, по моему, было уже все равно: она безжизненно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Пешш приступил к работе, и я подошла поближе. Уж с кем-кем, а с этим типом всегда нужно держать ухо востро. Хотя специалистом он был, безусловно, хорошим. Строго говоря, реальное его звание отличалось от того, которое должно было быть, ступени на три-четыре, а все из-за отвратительного поведения. Такое, знаете ли, не люблю не только я, но и отдел кадров.

Блоки и экраны ложились один за одним, прочно вплетаясь в структуры мозга. Щиты, защищающие почти от всего — слежения, контроля, отрицательного влияния. И лазейки и распорки в этих щитах, позволяющие следить, контролировать и влиять нам.

Экраны от эмпатии ставила Аллисондра, дабы ей было удобнее их обходить. Последней к делу приступила я: заниматься накладыванием защитных покровов мне не мешала никакая идиосинкразия, поэтому этим я и занялась с величайшим тщанием. Существует масса способов навредить как физическому телу, так и ментальным его составляющим — от грубого силового удара до изящнейшего заклинания-червя, разрушающего ауру, поэтому моя работа заняла времени больше, чем труды всех агентов, вместе взятых.

Однако по ее окончании я смогла наконец вздохнуть спокойно. Мы с Алиссондрой посчитали, что на сегодня потрясений для подопечной хватит и, поддерживая под локотки, препроводили ее в спальню. Мужчины покинули каюту без моего напоминания. Прекрасно. Я кивнула Алиссондре и, уже выходя, сказала:

— Завтра дашь ей переговорник и покажешь, как пользоваться. Пусть с собой носит. Да, и… Там на столе бронежилет — пусть тоже носит. Чем бесы не шутят…

— А вы не перестраховываетесь?

— Ты мне это скажешь, когда кончится сезон, и тогда я посмеюсь вместе с тобой. А теперь мне как-то не до этого.

Аллисо вздохнула. Я передернула плечами и зашагала по коридору. Поворот, другой… Я почувствовала спиной внимательный взгляд и ускорила шаг: мне не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что в коридоре никого не было. И все же я обернулась.

Пусто.

А ночью меня вновь ждала прозрачная бутылочка и крепкий сон. Без всяких сновидений.

Этот день не задался с самого начала — кувырком летело все, за что бы я ни взялась, но планы есть планы, и не в моих привычках было ими пренебрегать. Рис благополучно перенесла восстановительный период после вживления технической сбруи, немного освоилась, перестала жаловаться на дискомфорт от бронежилета, и я еще вчера решила, что пора вывести ее в свет.

Алиссо получила наконец возможность прогуляться, почесать языком в столовой и узнать свеженькие сплетни в координационном центре, поскольку выгуливать подопечную взялась я. Маршрут был весьма прост и предсказуем — единственное, что ей следовало знать о «Полюсе», так это расположение моей каюты и нашего блока. Как всегда, на случай большой бочки дерьма.

Для начала я провела ее по коридорам жилого уровня и продемонстрировала собственную дверь. Потом отвела ее обратно и заставила найти эту дверь самостоятельно. Убедившись, что ориентировочным кретинизмом Рис не страдает, я повела ее к подъемникам.

В последний момент мне пришла в голову одна вещь, о которой стоило бы подумать раньше. Я обернулась к девушке и спросила:

— Надеюсь, вы не страдаете ксенофобией?

— Что вы, — она широко улыбнулась, — Это, в некотором роде, мое хобби.

— Ксенофобия? — приподняла я бровь, входя в подъемник и нажимая на кнопки.

— Ксенология. Очень интересная наука. Я, конечно, совершеннейший дилетант, но в чисто теоретических вопросах немножко разбираюсь, — Рис смущенно замолчала. — Понятно, что разумных рас, не входящих в Союз, очень мало, но все же…

— А вас интересуют только разумные расы? — улыбнулась я.

— Для любителя это интереснее. Одни «звезды» чего стоят. Вы слышали о «звездах»?…

— Да.

Двери подъемника разошлись. Я нырнула в толпу, следя, чтобы Рис не отставала. Через несколько минут мы оказались во внутренних коридорах, где агентов было немного, и пошли рядом. Своей последней репликой я, наверное, всерьез заинтересовала Марлен, потому как она настойчиво пыталась возобновить разговор.

— Вы в самом деле слышали о «звездах»? Очень интересная раса, жаль только, что о ней мало кто знает.

— Мне по образованию положено знать такие вещи. У меня специализация по мутациям инопланетного происхождения, — неохотно пояснила я.

— В самом деле? А… Можно вас попросить…

— Навряд ли, — я попыталась уйти от в высшей степени нежелательной темы. — Мои знания исключительно узкоспециальны и не так уж велики.

Я решительно рванула к двери блока, но Марлен успела-таки ввернуть еще вопрос:

— Может, все-таки проясните для меня одну вещь? Можно ли считать «звезды» в полной мере разумными? По этому поводу идут такие споры…

— «Звезды»? «Звезды» разумны в такой степени, какая вам и не снилась, леди, — Пешш встал на пороге и насмешливо улыбнулся. — Спросите любого оперативника, и он скажет вам, что Сияющая раз и на всегда показала Корпусу насколько разумными могут быть «звезды».