Игра в зеркала - Шумилова Ольга Александровна "Solali". Страница 49

— И уже легенды?

— События, о которых начинают слагать легенды, происходят не только в древности. Хотя вы правы — по большей части это предсказания, причем наших современников. Упреждая ваш вопрос, скажу, что вам этот сборник дан по очень простой причине — тот, кто охотиться за Избранной, явно знает, с кем имеет дело. Возможно, информация, содержащаяся в этой книге, откроет вам на что-то глаза. А возможно, и нет. В любом случае, вы хотя бы поймете в полном объеме специфику доставшегося вам дела, потому как, увы, я вижу, что вы пока блуждаете во тьме, фигурально выражаясь.

— Неужели все так скверно? — я криво улыбнулась.

— Не бывает лишних знаний, — улыбнулся Санх. — Счастливого полета, леди Шалли.

Он поклонился и вышел, оставив меня наедине с бумажным кирпичиком, считывателем и головной болью. Еще с полчаса я посидела в каюте с абсолютно пустой головой и не менее пустым взглядом, наслаждаясь последними минутами тишины и спокойствия. Потом встала и вышла за дверь. Нужно было готовиться к отлету.

Тринадцать дней спустя.

Хорошее число — тринадцать. Обнадеживающее… Тринадцать — это значит, что до «Полюса» остались какие-то сутки лета. И проблема по имени Марлен Рис перестанет держать в постоянном напряжении мои нервы. Или, во всяком случае, перестанет трепать их с такой интенсивностью.

Я бросила косой взгляд на бумажный томик, валяющийся в изголовье кровати и малодушно поспешила убраться из собственной каюты. Если я пыталась изучать пухлый труд мудрецов Станайи, на меня нападала невыразимая тоска, а местами и раздражение, выливающееся на всех встречных и поперечных. Если же игнорировать стопку жесткой бумаги, просыпалась годами дрыхнущая совесть и принималась клевать меня со всех сторон, предрекая неминуемую гибель объекта, если я не осилю все от первой до последней буквы. Поэтому я предпочитала третий вариант, в который созерцание книги не входило.

В кают-компании было на редкость тихо и малолюдно. Только четверка силовиков азартно резалась в дабл-карк, да Оско с Наррау возились возле корабельного голографа. Впрочем, как и неделю назад.

Я перевела взгляд на воздушные фигурки, кружащие над голографом. «Звезды». Оско просто загорелся идеей стрясти с научного отдела что-нибудь эдакое, поэтому разрозненные снимки и куски съемки сейчас тщательно монтируются в «конкурентоспособный» ролик.

— Куратор, помогите, а? — замечает меня Наррау.

— Чем?

— Гляньте снимки, мы уже два дня не можем лучшие выбрать. Выскажете свое авторитетное мнение.

Я хмыкнула.

— У Пешша спросите. Это он у нас авторитет в изящных искусствах.

— Так и мы не для искусствоведов делаем, а для «бахилов». А вы в таком деле авторитет почище Пешша. Шеф, ну посмотрите, вам что, жалко?

— Ладно, давайте, — неохотно согласилась я. Ткну наугад, пусть потом сами разбираются.

В руки полетел портативный голограф. Я хотела включить его только для отвода глаз, но… Пальцы сами нажимали кнопки, пролистывая снимок за снимком. Вот лазурные птицы с широкими крыльями, вот здесь крылья укорачиваются… а здесь вообще непонятно что — поймали момент трансмутации. И почему-то очень много снимков гуманоидов. Я склонила голову на бок, со странным любопытством разглядывая застывшие фигурки и лица, только с первого взгляда кажущиеся копиями друг друга. Белая кожа, настолько тонкая, что кажется прозрачной, алые глаза, копны серо-черных, как дымка, волос, расцвеченных водянисто-красными, в цвет глаз, прядями. Такими «звезды» становятся на несколько мгновений, чтобы через секунду быть утянутыми новой волной превращений. Если они того хотят. А если не хотят… Что ж, кожа приобретает бледный румянец и перестает казаться тонкой пленкой, волосы чернеют до антрацитового блеска, а контрастные пряди начинают пламенеть ярко-алым. Фигура теряет хрупкость былинки, ведомой ветром. И только глаза остаются все теми же красными звездочками, не отражающими ничего.

Я наугад ткнула пальцем в первые попавшиеся снимки и перебросила голограф обратно. В следующий момент в моих руках оказалась давешняя книга. Не то чтобы телекинез был моим коньком, но если не сделать вид, что безумно занята, от меня не отстанут. А заставить себя уйти я уже не могла.

Глаза попытались хотя бы для вида пробежаться по строчкам.«…Мы нашли его на третий день…» Палуба едва заметно вздрогнула под ногами. Я машинально вскинула голову и прислушалась. Все занимались своими делами, ни на что не обращая внимания. Показалось, что ли?…

Ладно, кого там нашли? Я всмотрелась в текст и скривилась. Ангела. Падшего. Фи, какая банальность.«…Обгоревшие крылья его были чернее сажи и перья выпадали из них при каждом движении, копоть въелась ему в волосы и перья настолько, что не тогда, ни в последствии не смывалась ничем. Без сомнения, это была часть кары верховных богов, хотя и не главная, и мы все видели это. Однако мы так и не смогли узнать, за что его покарали…»

Палуба вздрогнула вторично. Нет, вот теперь точно не показалось. Я задумчиво покосилась на книгу, но, наткнувшись на фразу: «На сем заканчивается период главенства мудрейшего Ситтика, известного так же такими деяниями, как…», застонала. Список «деяний» тянулся на полдесятка страниц, и все примерно такого же сорта, как и нахождение полудохлого подкопченного ангела на заднем дворе хозпостроек.

Впрочем, я не теряла надежды. Опыт недвусмысленно подсказывал мне, что сколько-нибудь ценная информация рано или поздно вынырнет. Но явно не сегодня.

Книга отправилась обратно в каюту, я же решительно направилась на «капитанский мостик». Тряска нравилась мне все меньше и меньше, тем более, что мы шли достаточно оживленной трассой, и поломка была бы более чем неуместна.

Я застала пилотов сгрудившимися у консоли радаров.

— Проблемы?

— Нет, леди.

— Значит, мне показалось, что корабль трясется, как в припадке? — я прислонилась бедром к одному из кресел и скрестила руки на груди.

— А он трясется? — вскинул брови второй пилот в таком неподдельном удивлении, что я забеспокоилась всерьез.

— А ну, покажите, что вы там увидели! — я решительно протолкнулась к радарам и внимательно посмотрела на экран. — Господа, там пусто.

— А за бортом — нет! — техник, чуть ли не обнюхивающий консоль, нервно дернул головой в сторону обзорной панели. — Не знаю, может, ионное облако помехи дает?… Нависло, сволочь, почти вплотную.

Я подняла глаза на юркий маленький кораблик, пляшущий перед носом нашего судна, который действительно не отражался на радаре, и закусила губу. Медленно прошла от стены к стене. Что-то копошилось на краю сознания, и это что-то мне не нравилось.

— Сообщите все же техникам… Я очень хочу знать причину всей этой болтанки, и чем быстрее, тем лучше.

Один из младших пилотов послушно кивнул и активировал переговорник. Поколебавшись, я села за главную консоль и начала просматривать документацию на полет. Как руководитель операции, я одновременно являлась капитаном судна и за сам полет несла не меньшую ответственность, чем за наше пребывание на Станайе. Через несколько минут, не найдя ничего тревожащего в прочих документах, я вызвала развернутую голографию нашего предполагаемого маршрута и такую же — маршрута реального, и замерла надолго, скрупулезно сравнивая их. Пурпурная и голубая линии не отличались ни на гран — мы шли точно запланированным маршрутом.

Я подперла щеку кулаком, и, прищурившись, смотрела на хаотичную россыпь звезд и планет, когда ко мне обернулся первый пилот.

— Леди… — начал он и непроизвольно поднял глаза на голографию. Всмотрелся, сощурился, и через мгновение его глаза широко распахнулись. — Но оно же не должно подходить так близко!

Мой взгляд выхватил из хоровода точек и линий крошечный участок лазурной линии, возле которой было пусто. Мозг еще не осознал, что это означает, а тело уже бросилось к радарам.

— Да его расширили искусственно! — рявкнула я. — Включить кормовой обзор!