Раскаленная стужа - Домнинг Дениз. Страница 3

– Ты бесишься, точно избалованный ребенок. – Леди Бенфилд сделала еще один стежок.

– Ну, это как раз не про меня. Можно доказать все, что угодно, кроме этого, тем, каким бесстыдным образом меня выдают замуж. – Ровена стала загибать пальцы по пунктам, пока говорила. – Без предупреждения меня оторвали от жизни, которую я любила – раз, держали пленницей в родном доме – два и принуждали к браку против моей воли – три. Не ошибусь ли я, высказав догадку, что ни один дворянин, кроме отца и моего будущего мужа, не преломит хлеба на этом свадебном пиру? И, если я права, ни одна женщина благородного рода, кроме моей матери, не будет свидетельницей нашего венчания. Могло ли так случиться, что деревенский священник – единственный, кто сквозь пальцы посмотрит на это ужасное дело?

Она устремила взгляд на свою мать, которая отвела глаза в сторону.

– Вижу, что угадала. Ну, что же, я всегда знала, что любимица – не я.

– Ты закончила? – Эдит подняла свои каштановые брови.

– Ты, должно быть, окаменела до сердцевины. Скажите мне, мадам, неужели в вас нет ни капли любви к младшей дочери?

Женщина холодно созерцала Ровену некоторое время. Потом снова вернулась к своей работе. Девушка увидела, что пальцы матери так сильно дрожат, что не в состоянии ухватить уголку.

– Ты не мой ребенок, – наконец сказала она дрожащим голосом, – ты отродье своего отца. Вы двое похожи друг на друга, как характером, так и внешностью. Теперь еще ты требуешь от меня того, что тебе не принадлежит.

Ровена отмахнулась от ее слов нетерпеливой рукой.

– Тогда назови это простым любопытством, мама. Ты презрительно оттолкнула меня. Я узнаю, почему.

– Узнаешь, – прошипела леди Эдит и отшвырнула прочь рукоделие.

Деревянные пяльцы раскололись и упали на пол. Безжалостный пинок отбросил льняную ткань через комнату, спутанное вышивание и деревянные щепки легли рядом с единственным сундуком в комнате.

– Узнаешь! – повторила леди Эдит гневным шепотом. – Сегодня ты и твой родитель победили. Думаешь, ты однажды явишься сюда и услышишь «миледи, миледи» из моих уст? Не рассчитывай на это, потому что я еще доведу тебя до нищеты. Ты не получишь ни гроша из того, принадлежит мне и будет принадлежать Филиппе после меня.

– Как страшно я должна была тебя обидеть до того, как мне исполнилось семь лет, чтобы вызвать такую злобу? – Ровена опустилась в кресло, которое освободила ее мать, и положила голову на руки.

– Почему ты ненавидишь меня, а не Филиппу, если она незаконный ребенок, как говорит отец.

Ее голос был спокойным, но внутри росла холодная пустота. Мать прищурившись смотрела на нее.

– Если он думает, что люди поверят его словам теперь, когда прошло столько лет, он ошибается. Я назову это подлой ложью. Да, я назову весь ваш брачный контракт ложью, придуманной твоим отцом, чтобы не дать мне возможности вернуть Филиппе состояние, которое украл у меня мой отец. Мой отец, – продолжила она, лицо исказилось злобой, – да гниет душа его в аду, смотрел, как я выхожу замуж за Оуфа Бенфилдского, чтобы унизить меня после смерти матери. Меня, – рассмеялась она, все еще не веря несмотря на прошедшие годы, – которую когда-то предназначали в жены не ниже, чем герцогу! Но мой отец не предвидел того, что переживет всех своих сыновей и дети его дочери станут единственными наследниками. А теперь твой родитель грязно называет мое возлюбленное чадо ублюдком, чтобы оставить ее с теми жалкими полями, которые она взяла, когда выходила замуж.

– Посмотри, как любит тебя отец, – продолжала леди Эдит с кривой улыбкой. – Он хочет для тебя могущественного мужа, который не отдал бы эти украденные земли их законным владельцам. Для него не имеет значения, что это за человек. Сейчас я предостерегаю тебя, Ровена. Это жестокий, холодный человек, который ищет только богатства, как результат вашего брака. Если ты попытаешься стать ему поперек дороги, то он сломает тебя между пальцами, как хворостинку.

Ровена упала на спинку кресла. Уставшая от событий дня, девушка вконец обессилила. Она спрятала свои глаза, когда слова шепотом слетали с ее губ:

– Помоги мне, святая Мария, матерь Божья, я боюсь, я так боюсь!

– Ты? – с усмешкой спросила леди Эдит. – Ты, высокомерная, властная эгоистка, боишься?

Ровена пожала плечами. Это движение одновременно выражало и презрительную надменность, и ранимость.

– Жизнь учила меня горьким урокам, мадам. Я, как уже было сказано вами, властная. Я еще горда и одинока по природе. Монастырский священник увещевал меня быть более мягкой и смиренной. – Ровена судорожно вздохнула. – Клянусь святой Девой, я старалась, в самом деле старалась. Я не могу измениться. Не в моей природе быть ниже, чем я есть. Теперь скажи мне, мама, я понравлюсь моему мужу?

Мать улыбнулась с мрачным удовлетворением.

– Бедная богатая наследница. Ты совсем ему не понравишься, но ведь тебя купили за твои земли и утробу. Не имеет значения, родишь ли ты ему сыновей, я не думаю, что ты проживешь долго после того, как Филиппа получит права на мое наследство, и ты снова станешь бедной. Знаешь, он уже убил двух жен до тебя.

Леди Эдит приподняла мягкую ткань своей юбки, подошла к окну и раскрыла ставни. Свет снова наполнил комнату. Мать долго смотрела на небо и, вздохнув, снова заговорила.

– Божье проклятие на тех женщинах, которые мечтают о любви или надеются на уважение. Заносчивая девчонка, ты думала, что улетишь свободной от всего этого со своими монастырскими амбициями? Ну, так добро пожаловать на землю к нам, грешникам.

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – сказала она.

Несколько служанок принесли кувшин с водой и одежду. Когда женщина отвернулась от окна, ее ненависть снова скрыла маска печали.

– Встань, дочь. Тебе нужно одеваться.

Сопротивляться было бессмысленно. Ровена надела тонкую льняную рубашку, потом нижнее платье синего цвета. Высокий воротник был жестким из-за тяжелой вышивки серебряной нитью, без сомнения, работы ее матери. Этот орнамент был повторен с изысканной роскошью по запястьям плотно прилегающих рукавов. Верхнее платье не имело рукавов и было сшито из тяжелого блестящего розово-красного шелка. Тот же самый серебряный узор вышивки тянулся по его укороченному подолу. Все это пышное убранство было схвачено у талии шелковым поясом, обшитым серебром. Последним штрихом являлся тонкой работы обруч из серебра и жемчуга, который увенчал ее распущенные черные волосы.

Ровена провела рукой по роскошной ткани одежды, потом дотронулась до богатого обруча.

– Состояние, потраченное на невесту по принуждению, – прошептала она.

Эдит усмехнулась.

– Мой муж хочет купить уважение лорда Грэстана. Этот наряд почти опустошил кошелек твоего отца и входит в приданое.

– К чему все это? – Раздавшийся смех Ровены звучал неприятным диссонансом. – Ни я сама, ни моя внешность не имеют никакого значения для этого моего мужа.

Она взяла богатую, подбитую мехом накидку, накинула на плечи и застегнула. Темный плащ затмил яркость свадебного наряда своими тяжелыми складками.

– Я готова.

Мать толкнула дверь и отступила в сторону. Ровена прошла мимо нее в зал. Девушку ничто не связывало больше с прошлым. Все, что у нее оставалось, – это будущее.