Последняя встреча - Чейз Эллен Рако. Страница 22

— Я дошел до того места, где в пятницу оставил машину. Нашел неподалеку грузовик, который оттащил моего железного коня в ремонт, затем поймал такси и поехал в аэропорт. Взял там напрокат эту спортивную модель, вызволил свой багаж, поехал домой, принял душ, переоделся и приехал сюда. — Брэм похлопал по небольшому коричневому чемодану. — Заново упаковал — с учетом здешнего сурового климата.

Роксана стала вдруг серьезной.

— Слушай, ты же не можешь… провести отпуск здесь, в моем доме. Это… это…

— Безумие? Сумасшествие? Попрание нравов? — спросил он быстро. — Перетерпим! К тому же замок Мердок показался мне просто очаровательным.

Брэм оглянулся на нее и засмеялся.

— Ты права, я не вижу ни одной вязаной салфетки.

— Хватит!!! — заорала Роксана, и Брэм испуганно зажал ей рот.

— Ты сума сошла! Соседи подумают, что на тебя напали грабители!..

Роксана отбросила его руку.

— Вот и хорошо. Может быть, они вызовут полицию и…

— Полиция страсть как не любит встревать в семейные ссоры.

— У нас не семейная ссора!

Обескураженная и сбитая с толку, Роксана злилась на себя все больше и больше. Брэм тем временем спокойно поставил на пол чемодан, снял кожаную куртку и повесил ее на вешалку, неспешно уселся в кресло возле камина и принялся кочергой ворошить тлеющие угли.

"Проклятье! — бушевала про себя Роксана. — Можно подумать, что он у себя дома, и все здесь принадлежит ему, в том числе и я. Черт возьми, он присвоил мое любимое кресло!"

С трудом расстегнув молнию на куртке, Роксана разделась, причесала мокрые волосы и приготовилась к решающей схватке.

— В общем, так, Брэм. Командовать здесь ты не будешь…

— Почему?

Роксана растерялась.

— В каком смысле "почему"?

— О, ты все еще носишь мои рубашку и носки! Я тронут. — Он пощупал край рубашки и положил руку ей на бедро. — В мужской одежде ты преображаешься, Рок-си.

Роксана поняла, что если не отступит сейчас на шаг назад, то погибнет… Но она осталась на месте.

— Я, как пришла, набросила на себя, что попало, и пошла разгребать снег. Времени на ванну и переодевание не было.

— А ты обедала?

— Обедала?

— Гм!

Роксана сощурила глаза.

— Слушай, не надо глядеть на меня как на сопливую беспомощную девчонку, которая не в состоянии сама за собой…

— Пожалуй, я приготовлю обед. — Брэм встал и улыбнулся. — После махания лопатой и лежки в сугробе тебе самое время хорошенько помокнуть в ванне, тем более, что ты об этом мечтала три последних дня. Я иду на кухню, Рокси, сделаю что-нибудь, чтобы покормить тебя, а когда ты снова станешь цивилизованной, мы поговорим.

У Роксаны опустились руки. Обреченно вздохнув, она прошла через холл и столовую и скрылась в самом безопасном месте дома — в ванной.

Не прошло и пяти минут, как в дверь ванной комнаты постучали.

— Ну конечно! — шлепнула кулаками об воду Роксана. — Он просто ждал, пока я разденусь, чтобы потом…

Она задернула белую занавеску.

— Что такое? — сердито спросила она, когда Брэм вошел. — Тебе не стыдно?

— Боже, ты такая скромная?

— Была. До прошлой пятницы.

Роксана поглубже опустилась в мыльную воду, а Брэм, сорвав первое попавшееся под руку полотенце, расстелил его на кафельном полу и уселся по-индейски.

— Так, по-твоему, ты растеряла свою прежнюю скромность?

Честный вопрос требовал честного ответа, и Роксана решила говорить как на духу.

— Да, есть такое ощущение. Скромность предполагает умение придерживаться общепринятых понятий морали и нравственности. Какая скромная женщина ляжет в постель с мужчиной после двух дней знакомства?

— Какая? Ты, например.

Роксана нахмурилась.

— Я никогда раньше так не поступала. И не предполагала, что смогу. — Она тревожно покосилась на него. — Не знаю, почему я это сделала…

— Я знаю. — Брэм поймал ее руку в свои пальцы. — И ты знаешь, просто боишься в этом признаться.

— В чем признаться?

— В том, что тобой двигало не влечение тела, а самая настоящая любовь.

Роксана осторожно высвободила свою руку.

— Если бы ты знала, — продолжал Брэм, — как ты мне нравишься, когда ты забываешь о правилах поведения и становишься сама собой — непретенциозной и твердо стоящей на земле! В какие-то мгновения этих наших трех совместных дней я дико ревновал тебя к твоему предыдущему кавалеру, но потом понял, что он даже не прикасался к настоящей Роксане Мердок.

Его взгляд поймал ее глаза.

— А я прикасался. Я счастливый. Я трогал ее, вкушал ее, любил, наслаждался ею, и она проделывала со мною то же самое чудо — свободно, по собственному желанию, и словами это волшебство описать невозможно!

У Роксаны дух захватило от такого признания.

— Ах вот почему ты здесь! Ты решил, что можешь и дальше свободно эксплуатировать мое тело, всласть развлекаться, ну, и…

— Твое тело меня абсолютно не интересует.

Роксана моргнула.

— Не интересует?

Брэм с трудом удержался от смеха при виде ее разочарованного лица.

— Ни на йоту. — Он поднялся и вытер руки о полотенце. — Пойду приготовлю обед, как обещал. Ты недолго, пожалуйста. Омлет начинает терять вкус через двадцать минут.

Волны, которые пустил Брэм, выдернув руку из ванны, мягко и ласково покачивали Роксану, и тело откликнулось на эту символическую ласку с той же силой, как если бы ее ласкал сам Брэм.

С тяжким стоном Роксана привстала, вытащила пробку из ванны и, включив душ, сунула голову под ледяные струи.

— Ты сделал отменный омлет, — отпустила комплимент Роксана, — спасибо.

Двумя руками она обхватила чашку с горячим апельсиновым чаем.

— После этой расчистки снега у меня сил осталось только-только, чтобы добраться до кровати и уснуть.

— С удовольствием усну рядом с тобой.

Глаза Роксаны округлились, затем подозрительно сузились.

— Кто-то утверждал, что тело мое его не интересует?

— Правильно. Просто я не усну, если ты не будешь спать рядом.

Он принялся собирать со стола тарелки и чашки и опускать их в раковину.

— У моей мамы на кухне висело старинное фарфоровое блюдо с замечательными словами: "Здание строится на камне; дом строится только на любви", — сказал Брэм, закрывая дверцу посудомоечной машины. — Твой дом построен на любви — на настоящей любви.

— Спасибо большое, — тихо отозвалась Роксана, поигрывая молнией своей спортивной куртки. — Я сама его обставляла — только несколько старинных вещей остались от тети Матильды.

Она почувствовала вдруг, что ей приятно говорить про дом, особенно после комплиментов Брэма. Тот губкой протирал коричневую полированную поверхность сушилки.

— Тетина спальня один к одному соответствует твоему описанию. Массивная водяная кровать и две огромные картины.

Роксана улыбнулась.

— У меня рука не поднялась поменять что-то в ее комнате. Не то чтобы тетушка была святой, но… но…

— Но она была Матильда! — закончил за нее Брэм, и Роксана кивнула в знак согласия. — А альбомов со снимками от нее не осталось? Меня прямо-таки заинтриговала эта женщина.

— Есть несколько — в ее комнате, на полке. — Роксана прикрыла ладошкой зевок и добавила:

— По этим фотографиям можно изучать историю века.

Она еще раз зевнула и замотала головой.

— Прости. Я уже в объятиях Морфея.

— Пора спать. Тебе завтра на работу.

Брэм шутя подхватил ее на руки и понес в спальню. Впервые в жизни мужчина нес ее на руках!

Брэм локтем нажал на выключатель, и спальня, выполненная в теплых персиковых тонах, озарилась мягким светом.

— Твоя комната копия тебя. Слышишь, Рокси? — Он бережно усадил ее на цветастое покрывало, застилавшее двухспальную кровать. — Восхитительная смесь стилей и материалов. Гамма несколько извращенная, но выдает неиспорченность натуры.

— Извращенная? А по-моему, нет. — Роксана стащила с себя кофту и оглянулась. — Брэм, ты ведь собираешься спать здесь?