Принц Полуночи - Кинсейл Лаура. Страница 14

Он почувствовал, как разум оставляет его, померкнув перед силой желания. В нем словно проснулся сатир, воплощение безрассудной чувственности. О, каким мучительным было охватившее его вожделение! Зачем он так долго монашествовал? Теперь он не в силах справиться с собой.

Со стоном он потянулся к ней, охватив ладонями нежные груди. От резкого движения у него закружилась голова. Он стал раздевать ее, и она покорно повиновалась. Без нелепого мужского костюма Ли казалась такой маленькой, хрупкой и беззащитной, такой неотразимой в своей женственности. Он целовал ее, гладил, все глубже погружаясь в сладостный хаос.

Возможно, они перевоплотились в богов, некогда царивших здесь. Забыли свои имена, прошлую жизнь, все поглотила тьма; остался лишь круг лунного света. Он и она, жесткая трава в росе, два безымянных существа в окружении древних обломков. Он решил не спешить, хотел ухаживать, завлекать, очаровывать долгими ласками, но все сгорало в диком пламени страсти. Изысканный танец любви свелся к дикому порыву.

Руки девушки нежно коснулись его плеч. Что-то взорвалось в нем. Вопль экстаза разнесся среди скал, и эхо его умножило. Он сжимал ее в объятиях, задыхаясь от волнения, нежности, предчувствия счастья. Когда она слабо отвечала ему, он стонал, задыхаясь от благодарности.

Но вскоре он понял: она действует прилежно, но бесстрастно. Он дышал неровно, она — нет. Теперь он знал: она платит по счету, всего лишь оказывает услугу, утоляет его голод, чтобы не оставаться в долгу, а он, доведенный до отчаяния, принял брошенную подачку.

Эс-Ти положил голову ей на плечо, испытывая разочарование и стыд, но по-прежнему не в состоянии отпустить ее. Прядь ее волос лежала на его ладони. Он обвил вокруг пальцев шелковистый локон, пытаясь дышать ровнее и контролировать себя. Еще через мгновение нежно коснулся ее уха, проведя пальцем по краю, точно обрисовывая его.

Она никак не отозвалась на этот робкий жест, даже не заметила его. Все его ласки оставляли ее совершенно невозмутимой. Грудь вздымалась и опадала ритмично, ровно, что жестоко ранило его воспаленное самолюбие.

Он вздохнул, откатился подальше от нее, встал, поправил одежду, побрел по прохладной траве к белеющим колоннам, сел на камень, некогда служивший основанием храма, опустил голову и уткнулся лицом в ладони. Какой-то подонок убил всю ее семью, а он не нашел ничего лучше, как попытаться силой завоевать ее любовь. Он унижен и более одинок, чем когда-либо в жизни.

Эс-Ти лег спать вдалеке от нее, а Немо свернулся рядом в траве. Проснулся он от звуков и запахов готовящегося завтрака, Ли принесла чашку чаю и кусок хлеба, обжаренный на костре. Молча взял предложенное и, отхлебывая чай, наблюдал за ней.

Собрав все вещи в сумку, Ли принесла его сапоги.

— Они не совсем просохли, — сказала она. — Вам нужно будет еще раз смазать их маслом, а то они потрескаются в подъеме.

— Спасибо. — Он не в силах был поднять лицо и взглянуть на нее.

— Я вот о чем думаю, — тихо проговорила Ли. — Полагаю, мне лучше всего вернуться в Англию. — Не потому, что вы не можете меня научить фехтовать. Об этом я тоже думала. Не сомневаюсь, что это бы получилось. Но сама идея стать такой, как вы, возможно, потребует многих лет, правда?

— Так вот почему вы пришли ко мне? Научиться быть разбойником?

— Не просто разбойником, а Сеньором дю Минюи. Вы — легенда, месье. Мой дом находится в такой глуши, как мы сейчас. Люди там простые, мало общающиеся с внешним миром. Вы были у нас три раза, защищая тех, кого притесняли и кто слишком слаб, чтобы постоять за себя и дать отпор обидчикам. Наверное, вы даже не помните об этом. Но мы помним. Люди видели в вас высшую справедливость — выше шерифа, мирового судьи, даже, может быть, выше короля — выше всех, кроме Господа. — Она резко остановилась и повернулась, хмуря лоб, к одной из колонн храма. — Теперь у них другой кумир — воплощение дьявола, но им это невдомек. Вот я и придумала вас воскресить. Притвориться, что я и есть Принц Полуночи, пришедший сразиться с другим существом — монстром, овладевшим их сердцами и умами. Вот и все, о чем я мечтала.

Он откинулся назад, позволяя себе взглянуть на нее. Она уже надела жилет и куртку и в утреннем солнечном свете казалась чудесным видением.

— Вы этого человека хотите убить? Человека, которого вы называете монстром?

— Да. Но просто убить его недостаточно. Я не преувеличиваю, поймите. В это трудно поверить, но он внес заразу в души людей. Они сделают все ради него. Я, конечно, убью его, если ничего другого не останется, но… я не знаю… что будет потом.

— Вы говорите о своих соседях? Они могут ополчиться на вас?

— На меня, даже друг на друга. Это кажется безумным, я знаю! Это — помешательство. Иногда ночью я думаю, что это, должно быть, всего лишь… сон! — Голос ее прервался. Она зажала рот кулаком. — О Боже… как бы мне хотелось, чтобы все это было лишь сном!

Солнце вышло из-за поросших лесом вершин, и золотые лучи пронзали остатки тумана. На свету волосы ее сияли, глаза казались еще ярче.

Он смотрел, как она поворачивается в лучах солнца.

— И поэтому вы решили выдать себя за меня?

— Они помнят все. Они помнят, что вы всегда были на стороне правды. Они вам верят. Если они увидят, что вы против этого управляющего ими демона, они тоже отвернутся от него.

Эс-Ти казалось удивительным, что он внушил такую веру в себя и породил эти странные надежды. Он знал, что у него определенная репутация; он наслаждался ею в дни молодости и жил ради этого. Но сейчас, оглядываясь на самого себя, на причины, побуждавшие его действовать, он видел, что все это так далеко от правды и справедливости, что даже не знал, плакать ему или смеяться.

Они думали, что он борется за справедливость. А если он скажет ей, что выбор его зависел от формы ноги и груди, от дрогнувших ресниц и румянца невинности? Мир видел в действиях Сеньора дю Минюи защиту преследуемого отца, обманутого брата или гонимого кузена. Но всегда была замешана женщина. Женщина… и сладостное, возбуждающее пламя азарта.

— Вы потрясли меня. Я и забыл, что могу быть таким образцом для подражания.

— Вы заслуживаете уважения за то, что делали, — пробормотала она и вскинула подбородок. — Но мой план — неосуществим. Теперь я вижу. Пришлось бы потратить слишком много времени, чтобы овладеть вашими навыками. А вы — месье; я боюсь, что не гожусь в ваши ученики, поскольку свожу вас с ума. Вы желаете меня, и я готова честно расплатиться с вами. Но вы действительно страдаете. Не хочу нарушать ваш покой.

— Я думаю, ущерб уже нанесен.

Она снова наклонила голову.

— Я сожалею.

— Действительно? Наверное, у вас ледяное сердце, мадемуазель, и дьявольски большой запас самонадеянности для девчонки вашего возраста.

Она подняла голову и сердито посмотрела на него.

— Вам не нравится это слышать? Бьюсь об заклад, у вас в жизни все шло всегда по-вашему, пока вы не столкнулись со злом. Да, это глупая идея — притвориться, что вы — это я. У меня за плечами двадцать лет кулачных боев и тренировок. Вы слишком слабы, чтобы преуспеть, слишком малы ростом, чтобы надеяться, что вас могут принять за меня — даже верхом на лошади. Даже в темноте. У вас другая походка. Ваш голос слишком нежен. Ваши руки слишком малы, а жертва всегда видит руки разбойника.

Она поджала губы.

— Да. Я уже сказала, что ошиблась и не все продумала.

— Разве? Вы мне кажетесь разумной маленькой ведьмой. Вы хотите сказать, что проделали весь этот путь, не все продумав? Нет, ты все очень хорошо продумала. Бьюсь об заклад, у тебя были ответы на любые вопросы. Но, попав сюда, поняла, что я не такой, какого ты себе напридумывала. Боже, ты, наверное, ужаснулась. Нашла бедного парня, который даже не может идти по ровной дороге, чтобы не спотыкаться. Не стоит и надеяться, что он сможет тебя обучить фехтованию, правда? Не стоит надеяться, что он сможет взобраться на лошадь — и, уж конечно, не сможет научить тебя лихо ездить верхом. Поэтому ты собралась уезжать, наболтав сначала всякую благородную чушь, что все это ради моего же блага.