Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - Магуайр Тони. Страница 16

Тень, очертившаяся на полу, стала четче, затем начала двигаться, и я поняла, что передо мной живое существо, которое по размеру даже меньше меня.

Луна освещала его со спины, так что сперва я не могла разобрать, кто же это на самом деле. И только когда существо продвинулось к прилавку, я рассмотрела голову и плечи мужчины, который был ниже меня ростом, потому что у него не было ног.

Его тело, одетое в старую армейскую куртку, покоилось на толстом коврике, а в каждой руке он держал по кирпичу. С помощью кирпичей он мог подтягиваться и перемещаться с места на место; его коврик скользил по полу с тем самым звуком, который поначалу меня так напугал.

Длинные седые волосы сальными прядями падали на плечи, а рта почти не было видно за густыми грязными усами и неухоженной бородой.

«Беги!» — закричал внутренний голос, но ноги словно приросли к полу, и я стояла, почти не дыша от ужаса, и широко раскрытыми глазами смотрела на порождение страшной сказки. Это было существо, по какой-то странной случайности покинувшее страницы книги и оказавшееся в реальном мире; его бледно-серые, в красных прожилках глаза были полны гнева и страха, часто моргая, он вглядывался в мир, к которому не принадлежал…

Это чудовище! Мама пугала меня такими, когда я плохо себя вела! Я не видела ничего трагического в его увечьях, потому что была слишком маленькой, чтобы понять и пожалеть его. Вместо этого страх и отвращение превратили мои ноги в дрожащее желе; по всему телу забегали мурашки. «Беги!!!» — не унимался внутренний голос, но меня парализовал всепоглощающий ужас.

Калека открыл рот, и я увидела блестящий красный язык в обрамлении неровных обломков редких зубов, а потом услышала гортанное рычание, непохожее ни на что, что мне доводилось слышать раньше.

Наконец я не выдержала и закричала.

А он… он посмотрел мне в глаза и вцепился в кирпичи с такой силой, что я заметила, как под его потертой курткой напряглись мышцы. На мгновение я подумала, что он собирается подобраться поближе, но вместо этого мужчина быстро развернулся и уполз в ту комнату, откуда появился, оставляя за собой кисловатый запах затхлости и немытого тела.

В этот момент ко мне вернулась способность двигаться, и, все еще спотыкаясь от страха, я с рыданиями кинулась к двери.

На пустынной улице меня тут же подхватили сильные руки, и я услышала такой знакомый голос.

— Тише, моя маленькая леди, — сказал сосед, нежно поглаживая меня по волосам.

— Там чудовище! — рыдала я.

— Теперь ты в безопасности, — успокаивал он меня. — С тобой ничего не случится, когда я рядом.

Я обняла его за шею, прижалась к груди — он спас меня.

Мы сели в машину и поехали к рыбному магазину. По дороге домой я сжимала в руках пакеты с едой, безуспешно пытаясь согреть пальцы, которые в эту теплую летнюю ночь были холодными, как ледышки.

Я не спрашивала, почему он оставил меня одну в этом доме. Такой вопрос мне даже в голову не приходил до тех пор, пока я не узнала печальную историю безногого мужчины.

Ему исполнилось восемнадцать, когда до конца войны оставался еще целый год. Получив повестку, он отправился выполнить свой долг перед страной. Через два месяца юноша вернулся домой на носилках — он наступил на противопехотную мину; в полевом госпитале, где врачи в залитых кровью халатах работали почти на ощупь и без необходимых лекарств, ему ампутировали обе ноги. Через некоторое время, не в силах терпеть жалость и отвращение на лицах окружающих, он предпочел спрятаться в полуразрушенных зданиях. Никто не знал, что случилось с его семьей, и после того, как все дома на заброшенной улице снесли, его больше не видели.

Но я узнала об этом, только когда стала подростком, а в то время мне было всего восемь лет, и мужчина-сосед до конца лета оставался моим героем.

Глава семнадцатая

За год, прошедший с момента нашего знакомства, человек, притворявшийся моим другом, расставил множество ловушек и теперь, подобно опытному охотнику, подстерегающему жертву, ждал, пока я в них попадусь. Он завоевал мое доверие, заставил поверить, что рядом с ним я буду в безопасности, и довел до абсолюта мою потребность в его внимании.

Тот день, когда он установил надо мной окончательный контроль, я помню так, будто это было вчера.

Наступила осень, часы перевели назад, тем самым уменьшив продолжительность светового дня. Солнце побледнело и уже не торопилось выглядывать из-за горизонта, а его лучи словно утратили всю свою теплоту. Небо было вечно скрыто за сизыми тучами, грозившими дождем, а порывы ледяного ветра, без труда проникавшие под мою тонкую куртку, гнали и гнали стайки опавших листьев по мостовой.

Каждый день, когда я выходила из школьных ворот, никто не махал мне на прощание, никто не желал хороших выходных, не говорил «Увидимся завтра», и я искала глазами мужчину-соседа, почти надеясь, что он встретит меня… Но шли дни, а большая черная машина все не приезжала.

Он появился через месяц после начала зимней четверти. В тот день, едва я вышла со школьного двора и сделала пару шагов в сторону автобусной остановки, сзади раздался знакомый шорох шин, и я услышала его голос, зовущий меня через опущенное окно.

На мгновение я заколебалась, не зная, что за человек за мной приехал. Друг, прогнавший прочь мое одиночество? Тот, кто позволил мне почувствовать себя особенной? (И того, и другого, к сожалению, я видела все реже.) Или незнакомец, увозивший меня в лес и заставлявший держать в руках эту горячую твердую штуку до тех пор, пока из нее не выплескивалась липкая жидкость, а сам он не начинал сдавленно стонать мне в ухо. Я очень не хотела, чтобы меня снова заставляли делать то, что мне не нравилось и чего я не понимала.

— Привет, Марианна! Хочешь, подброшу до дому?

Я заметила знакомую добрую улыбку и поняла, что за мной приехал друг. Мои губы сами собой растянулись в ответном приветствии, я бросилась к его машине, закинула портфель назад, а потом удобно устроилась на кожаном сиденье.

— Как поживает моя маленькая леди? — спросил сосед, легонько сжимая мою коленку. Он сказал, чтобы я открыла бардачок и угощалась конфетами. Я запихнула в рот кусок шербета и счастливо вздохнула.

На полпути домой машина остановилась, но на этот раз, к моему огромному облегчению, мы не стали заезжать в лес. Вместо этого он заглушил мотор и повернулся ко мне.

— Марианна, а как у тебя обстоят дела с чтением?

Его вопрос застал меня врасплох, поэтому вместо того, чтобы ответить, я лишь удивленно взглянула на него.

— Марианна, но ведь это же легкий вопрос, чего ты? — В его голосе послышались нотки нетерпения. — Ты должна знать, умеешь ты читать или нет.

— Немножко умею, — ответила я, потупив глаза. — Но у меня не получается читать длинные слова.

Он засмеялся, вытащил из карманчика на дверце газету и показал мне фотографию светловолосой женщины, помещенную на первой полосе.

— Хорошенько рассмотри эту фотографию, Марианна. Видишь, какая красивая девушка?

— Да, — неуверенно ответила я, не понимая, зачем он мне все это показывает.

— Ну так вот, ее красота не поможет ей завтра, когда ее повесят и она умрет.

В ответ на его слова я лишь недоверчиво покачала головой, потому что, пусть я и довольно смутно понимала, что значит «повесят», слово «умрет» было мне знакомо. Оно означало, что человек уйдет и больше никогда не вернется.

— Не веришь мне? Но ведь газеты не врут, не так ли, Марианна?

— Нет, — прошептала я. В его голосе было что-то такое, что заставляло мое сердце сжиматься от страха. Я не хотела смотреть на фотографию и слышать слово «умрет». Я хотела домой, но он словно не замечал моего состояния.

— Можешь прочитать, что тут пишут про нее? — спросил он, пытаясь всучить мне газету.

То, что я плохо читала, было лишь частью проблемы. Помимо этого я была ребенком, который никогда прежде не пробовал читать газету. Те, что появлялись в нашем доме, всегда были открыты на спортивной странице, а там не было ни одной интересной картинки, чтобы привлечь мое внимание. Я чувствовала, что он чего-то ждет от меня, и, желая доставить ему удовольствие, стала напряженно вглядываться в напечатанные слова, и все равно у меня ничего не получалось: буквы в газете были гораздо мельче тех, что я видела в школьных книжках для чтения.