Гордость и предубеждение и зомби (др. перевод) - Остин Джейн. Страница 9

– Можете ли вы посоветовать еще что-нибудь, что обеспечило бы мне счастье в браке?

В этот момент они повстречали миссис Херст и Элизабет, которые шли по другой дорожке.

– Я и не знала, что вы тоже решили прогуляться, – смущенно сказала мисс Бингли, беспокоясь, что ее могли услышать.

– Вы обошлись с нами очень дурно, – ответила миссис Херст, – бросили нас, ни словом не обмолвившись, что идете гулять.

И, взяв мистера Дарси под руку с другой стороны, она оставила Элизабет одну на тропинке. Дорожка была недостаточно широка для четверых. Заметив допущенную бестактность, мистер Дарси немедленно сказал:

– Тут не хватает места для всех, нам лучше выйти на аллею.

Но Элизабет, которой вовсе не хотелось оставаться с ними, рассмеялась:

– Нет-нет, оставайтесь здесь. Вы образуете живописную композицию и выглядите просто очаровательно. Гармония будет нарушена вторжением четвертой фигуры. Кроме того, эта тропинка, скорее всего, кишит зомби, а у меня нет никакого настроения сражаться с ними сегодня. Прощайте!

И она весело сбежала от них – бродить по парку, радуясь тому, что окажется дома всего через пару дней. Джейн уже настолько окрепла, что намеревалась вечером спуститься в гостиную на час-другой.

Глава 11

После обеда, когда дамы покинули столовую, Элизабет поднялась к сестре и, убедившись, что та хорошо себя чувствует, сопроводила ее в гостиную, где ее с необычайным восторгом поприветствовали мисс Бингли и миссис Херст. Элизабет никогда прежде не видела их более любезными, чем в тот час, что они провели вместе до прихода джентльменов. Ей пришлось признать, что, хоть в бою от них было мало проку, искусством беседы они владели в совершенстве.

“Если бы словом можно было обезглавить зомби, – подумала она, – то я сейчас находилась бы в обществе двух величайших воительниц”.

Но стоило появиться джентльменам, как взор мисс Бингли устремился на мистера Дарси, и не успел он войти, как она уже нашла, что ему сказать. Он же обратился к Джейн и вежливо поздравил ее с выздоровлением. Мистер Херст также слегка поклонился ей и сказал, что “весьма рад тому, что это была всего лишь простуда, а не неведомый недуг”. Но самое сердечное приветствие исходило от мистера Бингли. Он был полон внимания и восхищения. Первые полчаса он усердно ворошил угли в камине, чтобы мисс Беннет не озябла. Затем он уселся рядом с ней и до конца вечера почти ни с кем, кроме Джейн, не разговаривал. Элизабет, сидя за небольшим точильным кругом в углу гостиной, наблюдала за происходящим с превеликим удовольствием и затачивала мечи джентльменов, которые при осмотре оказались тупыми до неприличия.

После чая мистер Херст предложил своей невестке усесться за карты, но его предложение пропало втуне. Кэролайн заранее разузнала, что Дарси не станет играть, да и все остальные просьбу мистера Херста не поддержали. Мисс Бингли уверила его, что никто не желает садиться за игру, и всеобщее молчание показывало, что она была права. Поэтому мистеру Херсту ничего не оставалось, кроме как растянуться на кушетке и уснуть. Дарси углубился в чтение, мисс Бингли сделала то же самое, а миссис Херст, увлекшись игрой с сюрикенами Элизабет, иногда вставляла слово-другое в беседу ее брата с мисс Беннет.

Вместе с чтением своей книги мисс Бингли успевала и прилежно следить за тем, как читает мистер Дарси, – она то и дело обращалась к нему с вопросами или заглядывала в его книгу. Однако же вовлечь его в разговор мисс Бингли не удалось, он лишь отвечал на ее вопросы и продолжал чтение. Наконец, утомившись от попыток развеселить себя книгой, выбранной лишь потому, что это был второй том романа, который читал мистер Дарси, она зевнула и произнесла:

– Как приятно вот так проводить вечера! Решительно, нет большего удовольствия, чем чтение.

– Так говорит тот, кто не знает, какое удовольствие – держать в руке еще бьющееся сердце, – возразил Дарси.

Мисс Бингли, уже привыкнув к тому, что ее боевые навыки частенько становятся предметом насмешки, ничего не ответила. Снова зевнув, она отложила книгу и принялась оглядывать комнату в поисках какого-либо развлечения. Услышав, что ее брат говорит мисс Беннет о бале, она внезапно повернулась к нему и сказала:

– Кстати, Чарльз, неужели ты действительно хочешь устроить бал в Незерфилде? Советую тебе прислушаться к пожеланиям собравшегося здесь общества – я ведь не ошибусь, если скажу, что для многих тут бал будет скорее пыткой, чем поводом для радости.

– Если ты говоришь о Дарси, – откликнулся ее брат, – то он может улечься спать еще до начала, если пожелает, но бал – дело решенное, и как только земля достаточно промерзнет и число неприличностей пойдет на убыль, я разошлю всем приглашения.

– Мне гораздо больше нравится посещать балы, – ответила она, – чем давать их самой. А уж мистер Дарси и бал – не могу представить, каково это.

– Да уж, – сказал Дарси, – вы точно не знаете, как это – мистер Дарси и бал.

Элизабет покраснела и едва сдержала улыбку, скандализованная таким нарушением приличий и все же немного впечатленная тем, что Дарси вообще осмелился их нарушить. Мисс Бингли, не расслышав двусмысленности, ничего не ответила и вскоре встала и принялась ходить по комнате. Выглядела она изысканно и прохаживалась весьма изящно, однако Дарси, ради которого все это и было затеяно, по-прежнему не отрывал глаз от книги. В отчаянии она прибегла еще к одной уловке и, повернувшись к Элизабет, сказала:

– Мисс Элиза Беннет, позвольте мне убедить вас последовать моему примеру и пройтись по комнате. Уверяю вас, после долгого сидения на одном месте это очень бодрит.

Элизабет не нуждалась в подобном упражнении – однажды ей было приказано стоять шесть дней на руках под палящим пекинским солнцем, – но тотчас же согласилась и встала. Истинная цель маневров мисс Бингли тоже была достигнута – Дарси взглянул на них и невольно закрыл книгу. Его немедленно позвали присоединиться к ним, но он отказался, заметив, что он мог вообразить лишь две причины, которые могли побудить их вместе прогуливаться по гостиной, и в обоих случаях, войдя в их компанию, он лишь огорчится. “Что бы это значило?” Мисс Бингли сгорала от желания узнать, что он имел в виду, и спросила Элизабет, понятно ли ей хоть что-нибудь.

– Ровным счетом ничего, – ответила она, – но поверьте моему слову, он намеревается отчитать нас, и если мы хотим расстроить его планы, то лучше ни о чем его не спрашивать.

Но мисс Бингли не обладала такой выдержкой и продолжила настойчиво допытываться, о каких двух причинах говорил мистер Дарси.

– Что ж, охотно поясню, – сказал он. – Вы избрали подобное времяпрепровождение либо потому, что не можете усидеть на одном месте, либо вы убеждены, что ваши фигуры выглядят наиболее выгодно, когда вы прохаживаетесь. В первом случае вы просто глупые девицы, не заслуживающие никакого внимания, во втором же – я могу насладиться видом и не сходя с места. Кстати, огонь в камине освещает ваши платья так, что силуэты получаются весьма откровенными.

– О! Возмутительно! – вскричала мисс Бингли, отпрянув от камина. – В жизни не слышала ничего более гадкого! Какое же наказание мы ему придумаем за такие слова?

– У меня есть несколько предложений, – сказала Элизабет, – но, боюсь, ни одно из них не встретит одобрения у собравшегося общества. Быть может, вам, как его давней знакомой, известно о каких-нибудь его слабостях?

– Честное слово, мне ничего не известно. Уверяю вас, такого мне наше знакомство не открыло. Мистер Дарси обладает удивительной выдержкой, самообладанием и очень храбр в бою.

– Да, но не прибавить ли нам к этому тщеславие и гордость?

– Да, тщеславие – это и впрямь недостаток, – согласилась мисс Бингли, – но вот гордость – там, где есть подлинное превосходство ума, гордость никогда не одержит верх.

Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Полагаю, вы закончили исследовать характер мистера Дарси? – осведомилась мисс Бингли. – И каков же ваш вердикт?