Пасьянс в четыре руки - Граузс Елена. Страница 78

— Я еду, милая, еду.

Влад сбросил вызов и вылетел из квартиры, хлопнув дверью. Поблагодарил небеса за замки, которые не надо закрывать на ключ и проклиная собственную несдержанность. Теперь придется соблюдать ПДД, чтоб никакая сволочь не остановила. Потому что Кира где-то у черта на рогах одна и один бог знает, в каком состоянии.

Старая добрая «Тойота» завелась с пол-оборота и Влад невольно улыбнулся. Все не так хреново, как может показаться на первый взгляд. На второй и третий тоже.

Он вертелся по улочкам и проходным дворам, как мог объезжая пятничные пробки, срезая дорогу, где мог ускорялся, чтоб потом ползти по-черепашьи, лишь бы только не попасться на глаза вездесущим ГАИшникам, в рекордные сроки долетев до Речного.

— Где ж ты есть?.. — он вертел головой, силясь определить, где же Кира. Где этот чертов «Форд». Вот так и познается отчаяние. С нарастающей головной болью, дрожащими руками, накатывающей дурнотой.

Влад выбрался из машины, достал телефон и набрал Киру. Гудок, другой, третий… Как будто целый мир сузился до протяжных этих звуков. А вокруг машины, неон, поздние прохожие и мошки перед глазами.

— Где же ты?..

Телефон завибрировал в руке, Кира застонала от злости на собственную слабость и беспомощность и на грани потери сознания раскрылась. Потянула Влада к себе, отдавая на этот зов те крохи, что еще остались у нее. «Иди сюда… Я здесь».

Этот зов ни с чем не перепутаешь. Слабый и такой отчаянный. Влад рванул на этот зов, едва не попав под машину, обматерил водителя, сам себя не узнавая. Обычно такой спокойный и уравновешенный — сейчас он напоминал безумца, потерявшего последнюю связь с реальностью, и спешащий на зов собственных фантазий.

Он буквально налетел на этот неказистый неприметный «Форд», рванул дверцу водителя и почти прикипел к ее губам, не чувствуя отклика.

Кира слабо вздохнула, ощущая, как тоненьким ручейком льется в нее чистая энергия. Свежая, вкусная. Пальцы разжались, выпуская телефон, и вплелись в тонкие прядки, не давая Владу отстраниться. Еще жадный глоток и еще, и еще, как вампир, пьющий кровь, она забирала у него силу. Сердце забилось чуть быстрее, чуть резче. А потом пришло осознание, и Кира отшатнуласья, отводя взгляд.

— Прости…

Влад пошатнулся, и, улыбнувшись, с нежностью коснулся ее губ еще одним поцелуем, отдавая всю энергию, до последней капельки.

— Встать можешь? Нам надо дойти до моей машины без приключений.

— Теперь — смогу, — Кира ответила ему слабой улыбкой, вернула телефон в карман, рукавом вытерла руль и, уцепившись за предложенную Владом руку, вышла из салона. Захлопнула дверь и прислонилась к ней, словно заново вспоминая, как надо ходить. Поймала взгляд голубых глаз, улыбнулась: — Спасибо.

— Если ты думаешь, что одним только спасибо без всяких объяснений отделаешься, то глубоко ошибаешься, — проворчал Ястребов, пытаясь скрыть неимоверное облегчение, и взял ее за руку. Потом, точно вспомнив, достал из кармана салфетку и, отлепив Киру от двери, старательно протер ручку. Отпечатков быть не должно. Ничьих. Хорошо, что уже поздно и на них никто не обращает внимание.

— Все, что хочешь, — она ненавидела быть настолько беспомощной, это претило всей ее натуре. Но еще больше она ненавидела, если это кто-то видел. Только Илья… Но сейчас не было дискомфорта. И отрицания — тоже не было. Только бесконечная усталость и снова подкатывающая истерика.

Влад вел ее через дорогу, обнимая за талию, придерживая, точно не до конца еще уверившись, что дойдет, что наверняка сможет. И вроде бы все уже, нашлась, цела, невредима, рядом… что-то все равно было не так. Чувствовалось не так. Душило, мучило, подкатывало к горлу комом, срывалось с губ судорожными вздохами. Вот только чьи это были вздохи?

Никто не переехал, не остановил, не рванул на перехват, будто кто-то решил устроить им маленькую передышку перед марш-броском. На старт. Внимание. Приготовиться… Он усадил ее в машину, пристегнул сам, быстро сел за руль. Прочь. И не останавливаться до самого дома, чтобы мелькали за окнами разноцветные сполохи ночных огней, неона реклам, растяжки и уличные плазмы. Быстрее, пусть разделительная полоса под колесами сольется в сплошную люминесцентную линию. Пусть без умолку тарахтит по радио ночной ди-джей. Пусть будет что угодно, только не эта безумная тишина, готовая взорваться в тесном маленьком салоне авто чем-то страшным. Он не знал что это, но…

— Поспи, — он включил музыку, чтобы играла успокаивающим фоном. — Я разбужу, когда приедем.

Кира откинула голову на сидение и закрыла глаза. Под веками плеснуло кромешной темнотой, и она резко вскинулась, пытаясь успокоить зашедшееся сердце. Минута, другая… Дыхание стало нормальным, веки налились свинцом. Но стоило только снова расслабиться и погрузиться в дрему, как мгновенно подступившая темнота жадно лизнула душу, исторгая из груди придушенный полустон-полувсхлип. Девушка сжалась в клубок, устремляя взгляд за окно. «Я не могу спать». Она бы кричала, если бы могла. Но только смотрела и смотрела на проплывающие мимо дома. «Я боюсь закрывать глаза…»

За окном таяли в бархатной темноте ночи улицы и проспекты, сменяя друг друга. И вдруг стало отчаянно страшно. Остаться одной. В этой темноте. Пустоте. Страшно настолько, что когда машина свернула в знакомую арку и остановилась у крыльца, Кира развернувшись, обняла непривычно тихого Влада. Спрятала лицо на его плече, и рыдания сотрясли усталое тело, перемежаясь с тяжелой нервной дрожью. И не остановиться никак. Не хватает воздуха. Но стоило только вздохнуть, как беззвучный плач превратился в отчаянный стон, полный горечи и боли.

Только не отталкивай…

— Кир… — Влад на миг опешил, а потом прижал ее к себе, поглаживая дрожащие плечи, губами касаясь виска. — Кира… Все хорошо, слышишь? Все уже хорошо… — потянул на себя, понимая, что до чертиков неудобно, что рычаг переключения передач, и этот дурацкий ручной тормоз мешают, что руль тоже, в общем-то, никуда не уберешь, но обнимать ее вот так — сильно, нежно — было хорошо. Просто хорошо.

А она судорожно всхлипывала и только цеплялась за его плечи. Ломало. Корежило. Лучше бы она убила их. Тех «марионеток». Просто убила быстро и милосердно. Теперь даже о прощении просить не у кого…

— Я не убила их, понимаешь… — слова срывались с языка сами. Невразумительные, шурша как осенние листья. — Не убила… Я забрала их души… Нельзя. Нельзя так.

Влад раскрылся ей на встречу, обнимая собой, всем своим теплом, как мог, пытаясь согреть. Каждой ноткой, каждым мягким сполохом. Все хорошо… Ерошил волосы, гладил дрожащие плечи. Так не хочется знать, слышать, чувствовать ее боль. Всепоглощающую вселенскую боль. Потому что она для него — целый мир.

Укачивать Киру в объятиях и чувствовать в себе бешеное биение ее измученного сердца. И сожалеть, что невозможно, не получится отогреть. Вырвать из паутины страха. Потому что в этой реальности на такой подвиг способен лишь один человек.

— Все хорошо, — только и мог повторять Влад. И душу затопила нежность. Бесконечная болезненная нежность к ней, такой сильной и такой хрупкой девушке. Королеве его сердца.

— Спасибо… — слезы прекратились, но воздух рвался из груди со всхлипами. И дрожь никак не хотела оставлять тело. Но его тепло убаюкивало, успокаивало. И уже мрак был не таким страшным.

— Идем? — тихо спросил Влад, кончиками пальцев вытирая со щеки слезинку. Ее слезинку. — Чуть-чуть совсем. Мы уже почти дома. Тебе нужно отдохнуть. И успокоиться. Бедная моя…

— Только не жалей меня, — Кира выдохнула, гигантским усилием воли взяв себя в руки и вытерла глаза. Хорошо хоть, что краску с себя смыла перед тем, как идти. — Я сама в этом виновата. Мне нужно было дождаться тебя. Или не идти туда совсем.

— А я жалею? — Влад улыбнулся одними уголками губ. — Не научился пока. Ты мне все расскажешь. Обязательно. Как только доберемся до дома. А пока что мы с тобой похожи на двух подростков, развлекающихся в папиной машине.