Двести тысяч золотом - Веденеев Василий Владимирович. Страница 38

— Осторожность, — горько рассмеялся Лобанов. — Пускаться в авантюру в чужой стране, в чужом городе? Брось, Саша, или ты не успел узнать китайцев? Стоит нам случайно наткнуться на кого-нибудь из клана гангстеров, как наши головы не будут стоить и полушки! Убьют, незатейливо, простенько, я бы даже сказал, похабно. Сделают элементарный, но хорошо отработанный трюк, на который попадаются и самые осторожные, и самые предусмотрительные. Попадемся и мы. Бандиты все узнают, а мы ничего не будем подозревать до самого конца и, возможно, так и умрем с выражением крайнего удивления на лице. Я не трус, но рисковать понапрасну нет никакого резона. Складывать головы за красивую легенду? Увольте…

Проговорили до поздней ночи, споря до хрипоты и строя фантастические планы, отметавшиеся один за другим: большинство предложений Ольги и Руднева разбивались о неколебимый холодный скептицизм Юрия. Наконец решили все же попробовать поискать старого Вока, объединив усилия, поскольку в одиночку никому не удастся достичь успеха. На том и отправились спать.

Уже погасив на кухне свет, Лобанов долго не мог угомониться, покашливал, ворочался, вздыхал. Потом позвал шепотом:

— Саш, ты не спишь?

— Нет, думаю, — откликнулся Руднев.

— Вот и я думаю. Наверное, зря ты рассказал нам волшебную сказку о сокровищах.

— Еще не поздно отказаться.

— Поздно, — в темноте послышался легкий смех Юрия. — Уже зацепило. В конце концов лучше такая цель, чем вообще никакой. Только давай договоримся: Ольгу по возможности не втягивать.

— Хорошо, — согласился Саша.

— Ну и чудесно. Завтра поговорю кое с кем в бильярдной насчет Вока. Есть там у меня некоторые знакомства…

Чжоу несколько дней безрезультатно проболтался около лавки Вея, поджидая — не придет ли Фын? Но тот не торопился вновь навестить старого дружка. Телохранитель начал терять терпение и сомневаться в достоверности сведений, полученных Жао от Мэй: разве можно верить словам женщины, да еще проститутки, когда она говорит их в постели? Наверняка ловкая девка обвела Быстрорукого вокруг пальца, а он, одурманенный жаркими ласками, совсем рехнулся и верит всему, что она плетет. И теперь он, Чжоу, нарядившись в лохмотья и наложив на лицо грим, вынужден сидеть как последний идиот с утра до вечера возле этой паршивой лавки.

Скользя взглядом по лицам прохожих, телохранитель вспоминал ночи, подаренные ему горничной. Хотя можно ли говорить о подарке, если он расплатился с ней не только любовью, но и деньгами? Девица оказалась похотливой и жадной до удовольствий. Чжоу даже губами причмокнул, предвкушая новую встречу. День клонится к вечеру, тени стали длиннее, Фын вряд ли появится. Остается дождаться, пока закроют магазин, вернуться к себе, вымыться, переодеться и опять предаться любовным утехам — чем он хуже Жао?

Какой-то прохожий бросил ему мелкую монету. Телохранитель потянулся за подаянием — раз уж он изображает нищего, то вести себя надо соответственно, чтобы не вызвать подозрений, — а когда распрямился, успел зацепить глазом темную фигуру, тенью скользнувшую к задним дверям мануфактурной лавки. К Вею пожаловал гость, не пожелавший воспользоваться входом с улицы. Неужели долгожданный Фын?

Потянулись томительные минуты ожидания. С того места, где устроился Чжоу, были прекрасно видны оба выхода лавки Сюе Вея, поэтому лженищий не боялся случайно пропустить Фына, если, конечно, именно он вошел внутрь. Других выходов из лавки не было: это телохранитель проверил в первый же день.

Ах, если бы услышать, о чем говорят сейчас Фын и Сюе, как пытаются обмануть друг друга, чтобы ненароком не упустить своей выгоды и не остаться в дураках… Впрочем, Жао скромно оценивал возможности лавочника, считая, что он вряд ли сможет помочь в розысках старика, поэтому всe внимание велел сосредоточить на Фыне. Чжоу должен выследить его и взять. Быстрорукий жаждет закончить прерванный разговор, а потом сполна расплатиться за смерть родственника.

Человек, проникший в лавку с черного хода, не появлялся долго. Наконец, когда тени сделались совсем длинными и на город вот-вот должны были опуститься сумерки, незнакомец в черном потрепанном халате показался во дворе.

Чжоу весь подобрался и впился в него — Фын или нет? Трудно определить сразу, да еще на расстоянии. Хорошо, если он пройдет мимо и удастся заглянуть ему в лицо, но если перелезет через забор и отправится закоулками, задача чрезвычайно усложнится.

Постояв немного, незнакомец выбрал путь по улице. Ссутулившись и втянув голову в плечи, он неспешной, шаркающей походкой двинулся к трущобным кварталам. Сердце Чжоу радостно забилось: Фын, нет никаких сомнений! Теперь главное — не потерять его в толпе. Медленно поднявшись, Чжоу свернул грязную циновку, на которой сидел под стеной харчевни, и лениво поплелся следом за Фыном, отпустив его на полсотни шагов вперед: пусть не чувствует чужого взгляда на затылке.

Вскоре выяснилось, что спокойствие и безмятежность Фына только кажущиеся — он то исчезал в подворотнях, то ускорял шаг, то внезапно останавливался и оглядывался, всматриваясь в лица прохожих. Несколько раз он переходил на другую сторону улицы, резко сворачивал за угол и, выждав, двигался назад. Но вовремя разгадав эти маневры, телохранитель упрямо следовал за ним, словно их связывала невидимая эластичная нить, и, как ни старался бандит запутать следы, он крепко сидел на крючке; Чжоу ни разу не потерял его из виду и твердо решил сегодня же покончить с порученным ему делом.

Пометавшись по грязным улицам, Фын добрался наконец до пригорода, сплошь застроенного жалкими хибарами, и вошел в покосившуюся фанзу неподалеку от реки. Вскоре в ее окошке замерцал тусклый огонек.

Чжоу довольно усмехнулся: вот оно, пристанище беглеца! Привел-таки, как ни крутился. Вокруг безлюдно. Прокравшись к фанзе, он осторожно обошел ее, чтобы посмотреть, нет ли второго выхода. Похоже, враг сам загнал себя в западню: хлипкий щит из жердей и кусков фанеры, приспособленный вместо входной двери, просто смешное препятствие для нападающего, а оконце, затянутое промасленной бумагой, слишком узко, и Фын в него не выскочит. Прижавшись спиной к глинобитной стене, Чжоу прислушался. Изнутри не доносилось никаких звуков.

Тогда, опустившись на колени, он осторожно заглянул в щель: Фын сидел на полу у маленького, низкого, колченогого столика и при свете коптилки быстро уплетал рис из жестяной плошки. В углу лежала куча тряпья, служившая ему постелью. Больше в фанзе ничего не было. Низкий потолок, полумрак и тишина, нарушаемая только громким чавканьем проголодавшегося бандита.

Поднявшись, Чжоу вытащил из-под лохмотьев револьвер и взвел курок: лучше сразу обезопасить себя от возможного сопротивления противника, поскольку оружием в его умелых руках послужить может все, вплоть до палочек — ведь именно ими он убил Ай Цина. Изготовившись, телохранитель резко ударил ногой по щиту, загораживавшему дверной проем, влетел в фанзу и направил ствол револьвера на застывшего от неожиданности Фына.

— Палочки на стол! Подними руки! Быстро, или схлопочешь пулю!

Не сводя глаз с Чжоу, бандит медленно положил палочки и поднял руки. Лицо его покрылось мелкими каплями пота: такого поворота событий он никак не ожидал.

— Медленно встань и повернись лицом к стене! — приказал Чжоу. — Ты что, оглох? Делай, как велят!

— Не могу, — судорожно сглотнув, ответил Фын. — Стол мешает.

— Отодвинь, но не резко, — нехотя согласился телохранитель.

Фын опустил руки, мгновенно метнулся в сторону и швырнул в Чжоу миску с остатками ужина, одновременно опрокинув стол. Миска была пущена с такой силой, что вышибла револьвер из руки телохранителя Жао. И тут Фын прыгнул, целясь ногами ему в грудь.

Реакция Чжоу оказалась молниеносной — отбив нападение, он перешел в наступление и нанес такой сокрушительный удар, что Фыну показалось, будто ему на голову рушится кровля фанзы — как при сильном землетрясении. Через секунду бандит валялся в углу, судорожно пытаясь протолкнуть в легкие глоток воздуха и чувствуя, как рот наполняется солоноватой кровью.