Двести тысяч золотом - Веденеев Василий Владимирович. Страница 56

— Сколько до этой деревни? — поинтересовался Лобанов.

— Меньше дня пути при хорошем ветре, — поднял на него глаза старик.

— А где горы?

— Вот тут. — Вок нарисовал треугольник далеко от линии реки. — Если бы мы поднимались еще три дня, то до Белых Облаков осталось бы несколько переходов пешком, но впереди Мытан, где нас ждут.

— М-да… положеньице, — почесав небритый подбородок, протянул капитан. — Насколько я помню, в этой провинции шли бои; мы рискуем очутиться в полосе военных действий.

— Железная дорога тут есть? — разглядывая чертеж, спросил Саша.

— Она дальше. — Вок провел по палубе еще одну линию, уходившую в сторону от гор.

— Ну-ка, ну-ка. — Лобанов склонился над рисунком. — А если мы высадимся тут и попробуем часть пути проехать на поезде? Сампан бросим, а еще лучше — сожжем. Найдем клад — купим старику новый.

— Зачем жечь? — забеспокоился Вок. — Не надо. Сампан хороший. Оставим в деревне, пусть люди пользуются.

Фын захихикал, но тут же закашлялся и сплюнул за борт густую, окрашенную кровью мокроту. Лобанов сердито покосился на него, однако промолчал.

— Сейчас снимаемся и — вдоль бережка к деревне, — подытожил разговор Руднев. — Выгружаем самое необходимое, уходим как можно дальше от реки и идем к железной дороге. Все?

— Принято, — вздохнув, согласился Лобанов. — Будите наших дам, пусть укладывают вещи.

Когда взошло солнце, они причалили к маленькой деревянной пристани. На каменистом косогоре тесно лепились друг к другу убогие фанзы, окруженные маленькими, тщательно возделанными огородами. Вок отправился в деревню на переговоры, а оставшиеся начали разгрузку. Время от времени кто-нибудь тревожно поглядывал на реку: не появились ли сампаны бандитов?

Юрий развязал Фына и заставил его таскать на берег мешки и хозяйственный скарб. Он сказал, что лишние руки не помешают. А уж если бандит претендует на долю в еще не разысканном кладе, то пусть ее отрабатывает. Фыну дали старую куртку Вока, а голову он повязал платком, чтобы защититься от палящего солнца и скрыть от любопытных взглядов деревенских жителей огромную шишку на лбу. Но все равно вид у него был не для слабонервных — глаза заплыли, губы разбиты, запястья натерты веревками. Впрочем, любопытных на берегу собралось немного: так, ребятишки, две-три старухи да несколько подростков. Остальные крестьяне занимались делом, не проявляя особого интереса к приплывшим на сампане.

Вскоре вернулся довольный Вок и привел с собой пожилого, лысого крестьянина с хитрым загорелым лицом, отрекомендовавшегося просто и коротко — Ба. Поздоровавшись со всеми и, по правилам приличия, поинтересовавшись, ели ли сегодня новые знакомые, Ба сообщил, что согласен взять сампан на месяц или два, а за это он даст повозку, чтобы путешественники могли доставить пожитки на станцию.

Повозка оказалась обычной грубой деревенской телегой на высоких деревянных колесах, запряженной парой тощих низкорослых медлительных волов.

Но путешественники и этому были рады. Перетаскав вещи, быстро побросали их в телегу и усадили девушек. Вок устроился на передке, рядом с мальчишкой-погонщиком, а Юрий и Саша, как заправские конвоиры, взяли Фына в середину и зашагали следом.

Волы налегли на ярмо, заскрипели давно не знавшие смазки колеса, телега медленно поползла по дороге, поднимая тонкую красноватую пыль. Сразу же налетели назойливые мухи и облепили мокрые от пота лица.

На повороте Саша оглянулся. Играя легкой рябью, серебрилась под солнцем река. У пристани сиротливо приткнулся оставленный сампан. По его палубе уже по-хозяйски расхаживал лысый Ба, поглаживал ладонями мачту, щупал парус, трогал кормило и притопывал ногой по настилу, будто проверяя его прочность: дескать, не продешевил ли, не подсунули ли ему заезжие люди какой завалящей рухляди?

Отчего-то стало вдруг жаль расставаться с лодкой, рекой, криками чаек, размеренным бытом на суденышке. Интересно, сколько же верст они на нем отмахали? И сколько еще придется тащиться до гор? Китай — огромная страна и, несмотря на великое множество жителей, изобилует невероятно глухими уголками, где нет ни торных дорог, ни человеческого жилья. Доберутся ли они до клада, какие неожиданности и препятствия ждут их в пути? Не придется ли вновь круто менять маршрут? И главное — удастся ли уйти от преследования банды Жао?

— Не отставай! — вернул его к действительности окрик Лобанова, уверенно шагавшего по пыльной дороге.

С телеги Саше улыбалась слегка побледневшая после бессонной ночи Ольга, и он улыбнулся ей в ответ. Будь что будет. Надо идти вперед, поскольку обратной дороги нет…

Лобанов был недалек от истины, подозревая, что Фын лжет. В действительности Жао не собирался устраивать засаду и нападать на сампан Вока. Он решил просто дождаться появления суденышка, убедиться, что интересующие его люди находятся на борту, и следовать за ними до тех пор, пока русские и старый Вок не приведут его к вожделенному кладу. А когда зазвенит золото, извлеченное из тайника в горах, русские и Вок умрут.

Однако это не совпадало с планами Фына, прекрасно понимавшего: как только бывший полицейский возьмет след, за жизнь пленника никто не даст и зернышка риса — зачем он тогда Быстрорукому? Главные действующие лица поведут его за собой, а Фын окажется досадной помехой на пути к богатству. Помимо всего прочего, Жао не преминет придумать самые изощренные пытки для убийцы своего родственника и верного телохранителя.

Поэтому Фын лихорадочно размышлял, изыскивая любую возможность для побега. Главное — освободиться, а там уж как сложится, лишь бы вырваться из лап Жао и спасти шкуру. Воспользовавшись тем, что охранники, которым Быстрорукий поручил неусыпно стеречь пленника, отвлеклись на ужин, бандит подобрался ближе к коптилке, скудно освещавшей фанзу, и поднес к огню связанные запястья: надо попробовать веревку. Острая боль терзала кожу, пока он — в кровь кусая губы, чтобы не закричать, — изо всех сил растягивал путы. Только бы неловким движением не опрокинуть коптилку! Не привлечь стоном внимание охраны! Наконец веревка лопнула. Но радоваться было еще рано: предстояло освободить ноги, потом быстро придумать, как избавиться от вооруженных стражей, выбраться из фанзы и решить, куда бежать — к реке или, наоборот, подальше от берега. Первое, пожалуй, предпочтительнее, потому что на воде не остается следов, а темнота поможет скрыться.

Поглядывая на расположившихся на улице у открытой двери фанзы сторожей — день был душный, и им надоело сидеть в давно покинутом хозяевами, пропахшем пылью доме, — Фын ослабил узлы веревок на щиколотках, привалился к стене и спрятал руки за спину. Путь через дверь для него закрыт, в оконце не пролезть. Оставалась только ветхая крыша. Но охранники! Не дураки же они, чтобы спокойно и безучастно глядеть, как пленник разбирает ее.

Если бы стражи знали, с кем имеют дело, то вряд ли стали бы вести себя столь беспечно. Однако все учатся на собственных ошибках, хотя постоянно призывают делать это на чужом примере. Обманутые спокойным поведением пленника, охранники решили спать по очереди, что их и погубило. Не смыкавший глаз Фын дождался, пока крепко уснет один из сторожей, вопреки приказу Жао выпивший за ужином водки. Вскоре и второй начал клевать носом. Сняв с ног веревку, бандит одним движением накинул ее на шею полусонного охранника и мгновенно удавил его, а потом навалился на второго. Затем он тихо разобрал часть крыши и неслышно выбрался из фанзы. Решение плыть навстречу сампану Вока пришло позже, когда Фын украл лодку. Естественно, он рисковал, отправляясь к русским, но риск сулил удачу.

Побег обнаружили только утром. К удивлению подчиненных, свирепый Жао не приказал броситься в погоню за беглецом или сломать хребет нерадивых сторожей, дежуривших у ограды фанзы и на пристани, а только горько рассмеялся: ну и хорек этот Фын, ну и проныра! Опять выскользнул из ловушки. Для себя бывший полицейский сделал вывод: если еще раз приведется встретиться с Фыном, надо без лишних разговоров всадить ему пулю между глаз, а для верности еще две в сердце. И такая встреча состоится, непременно состоится, поскольку оба они гонятся за золотом.