Двести тысяч золотом - Веденеев Василий Владимирович. Страница 73

— Какое? — недоуменно поднял брови Юрий.

— Вода, — просто ответил старик. — Идите за мной.

Заинтригованные друзья перепрыгнули весело журчавший ручей и, следуя за Воком, подошли к буйным зарослям травы, поднявшей навстречу жаркому солнцу махровые зонтики пышных соцветий. Раздвинув трубчатые мясистые стебли, китаец показал на деревянный сруб с массивной заслонкой из плотно пригнанных толстых досок, наполовину занесенных сором. Рядом был еще один такой же сруб, но его заслонка была поднята. Ударяясь в первую заслонку, струи ручья свивались в небольшой водоворот, бурно устремлялись в отверстие, разгонялись и, вспенившись, начинали скакать по камням, образуя маленькие водопады, искрящиеся мириадами радужных брызг. Здесь ручей менял направление и стекал по каменистому склону.

«А по камням журчат светлые ручьи, несущие прохладу ледников», — вспомнил Саша слова старика, сказанные при первой встрече на сампане.

— Ты сильный, — уважительно склонил голову Вок, легко прикоснувшись к широченной груди Лобанова. — Нужно закрыть вторую заслонку и открыть первую. Тогда вода ринется на террасы.

— Ручей слаб, их не смоет, — критически хмыкнул Саша, наклонившись к древнему сооружению.

— Смоет, — твердо возразил китаец. — Обязательно смоет! Чеки полны до краев, вода просачивалась не один месяц, а когда ил стронется с места и поползет вниз, ничто его не остановит. Он поглотит даже тех, кто останется внизу. Я знаю. Весь склон превратится в огромное грязевое болото, и никто не поднимется на гору долгие дни, пока грязь не просохнет под солнцем.

— Удастся открыть? — Юрий потрогал доски заслонки, на совесть сработанные древними мастерами из твердой породы дерева.

— Надо! — словно бросив камень, решительно взмахнул рукой Вок. — Иначе нам несдобровать. Но сейчас рано: подождем, пока они начнут подниматься к перевалу.

Капитан выбрал подходящее деревце и срубил его, заострив один конец. То же самое проделал и Саша, вырубив слеги себе и Воку, чтобы помочь Юрию поднять заслонку, — втроем, наверное, это будет им по силам.

Спрятавшись за камнями в самой гуще зарослей на краю обрыва, они напряженно следили за цепочкой людей, с каждым шагом приближавшихся к подножию горы. Казалось, уже можно различить детали снаряжения преследователей, но их лица, к сожалению, были закрыты пестрыми платками, предохранявшими от пыли. А так хотелось увидеть, кто идет за ними по пятам, упорно пробираясь к заброшенному пещерному городу. Время ожидания томительно тянулось. Огня разводить не решились, боясь выдать себя дымом или отсветом пламени на кронах деревьев, поэтому перекусили всухомятку — пожевали зачерствелых лепешек и запили их студеной водой из ручья. Покурили в кулак, поскольку один из неизвестных преследователей — начальник отряда, судя по повадкам и болтавшейся на боку лакированной коробке маузера, — частенько подносил к глазам бинокль, внимательно осматривая заросли на перевале. Если он заметит скрывающихся в кустах кладоискателей, вся затея с заслонками окажется напрасной. Но и отойти было нельзя: иначе пропустишь момент, когда преследователи достигнут тропы и начнут подъем. Пустить воду на рисовые чеки надо не раньше и не позже.

Часа через два отряд наконец достиг подножия горы и остановился у тропы, ведущей к перевалу. О чем-то оживленно переговариваясь, преследователи показывали руками наверх — видимо, обсуждали, как лучше начать подъем. Лошадей отвели в сторону, с ними остались двое, а девять человек стали взбираться по тропе, взвалив на плечи часть груза и повесив на шею винтовки.

— Лошадей потащат сюда, — заключил с интересом наблюдавший за действиями неизвестных Лобанов. — Подстрахуют веревками и втянут.

— Вряд ли, — возразил Руднев. — В подмоге они не нуждаются, знают, что нас осталось всего трое, а у них и так значительный численный перевес. Да еще винтовки.

— Ну, это ты брось, — покосился на него капитан. — Откуда им все знать?

— Вспомни лжеплемянницу, — горько улыбнулся Саша, — и блеск стекла, замеченный Фыном. Они давно идут за нами и даже взяли лошадей, чтобы погрузить добычу.

— Пора. — Вок ящерицей отполз от края обрыва и поднял слегу. — Больше ждать нельзя.

Бросив последний взгляд на медленно взбиравшихся по тропе врагов, русские последовали за ним. Подбежав к срубу, Юрий вытоптал вокруг него растительность и острым концом слеги принялся счищать мусор, выковыривать спрессовавшиеся с илом ветки, мелкие камешки и перепревшие листья. С помощью Саши и китайца ему удалось обнажить нижнюю часть заслонки и подсунуть под нее слегу.

— Давайте вместе, — обернулся он. — Разом, по моей команде.

Дружно налегли на жерди, напрягаясь до темноты в глазах. Послышался хруст, и Лобанов, не удержав равновесия, упал на колени. В руках у него остался обломок слеги.

— Тьфу ты, пропасть! — Отбросив его, Юрий ухватился могучими руками за верхний край заслонки и принялся ее раскачивать, пытаясь поднять.

Шея у него налилась кровью, мышцы спины вздулись, но разбухшее дерево не поддавалось.

— Давай, давай! Хо! — налегая грудью на слегу, приговаривал старик. Саша, стиснув зубы, упирался ногами в сырую землю и изо всех сил старался просунуть острый конец палки под заглушку.

Когда уже казалось, что ничего не получится, что надо бросить эту затею и, пока не поздно, занять позицию для неравного скоротечного боя с превосходящим противником, заслонка вдруг зашаталась и медленно, страшно медленно, стала выходить из пазок сруба, открывая доступ воде на рисовые чеки верхней террасы.

— Еще немного, еще… — хрипел от натуги Лобанов, а струи воды жадно лизали его ступни, образуя маленькие водовороты, и с журчанием устремлялись в расширявшуюся щель под заслонкой.

— Шанго! Хорошо! — с облегчением рассмеялся Вок, распрямляя спину. — Быстрее, закроем другую!

Втроем они налегли на вторую заслонку и с превеликим трудом опустили ее. Правда, закрыть до конца не удалось: вода все равно просачивалась, но это уже не имело значения. У первого сруба вырос пенный бурун, доски заслонки, казалось, гудели под напором быстрого ручья, стремившегося на простор террас.

— Дин хао! Очень хорошо! — как ребенок радовался старик, не обращая внимания на недовольные крики своей любимицы Цянь, привязанной к дереву, чтобы не мешала. Не привыкшая к такому обращению со стороны хозяина ласковая ручная обезьянка сердилась, что ее оставили одну. Но до нее ли сейчас?

— Сработает? — отряхивая грязные брюки, с сомнением спросил капитан.

— Пошли, будем смотреть. — И китаец первым засеменил к обрыву.

Идущие по тропе еще не почуяли надвигающейся на них смертельной опасности. Строители оросительных сооружений все хорошо продумали: вырвавшаяся на волю вода веером растекалась по склону, быстро заполняя до краев огороженные земляными валами верхние чеки. Они взбухали прямо на глазах, поднимая со дна желто-бурые пласты вязкого ила.

— Там тоже есть заслонки, но их некому открыть, — объяснил Вок. — Землю размоет, и вода пойдет на другие террасы, поползет грязь. Сейчас увидите.

Внезапно вал верхней террасы прогнулся и рухнул, открыв путь потоку ила и воды, с шумом устремившемуся вниз. Цепочка людей на тропе остановилась. Они подняли головы, увидели, что произошло, и заметались, тщетно отыскивая путь к спасению. На них неудержимо ползла грязевая лавина, похожая на гигантский язык доисторического чудовища, не ведающего ни снисхождения, ни жалости, готового без разбора, с жадностью поглотить всех и вся на склоне.

— Убегут? — следя за попавшими в ловушку преследователями, почему-то шепотом спросил Саша.

— Не успеют, — прикинув скорость грязевого потока, злорадно усмехнулся Лобанов.

— Скоро, теперь скоро, — подтвердил китаец.

Так и случилось. В считанные секунды грязевой вал накрыл поднимавшихся по тропе и стремительно покатил дальше, все расширяясь и увеличиваясь в размерах. Мелькнули на поверхности несколько голов утопающих в грязи, слабо донеслись их истошные, полные отчаяния вопли, потом все смешалось, и поток ухнул на очередной уступ. Вода продолжала быстро прибывать, вымывая все новые и новые слои слежавшегося ила. Она несла их к подножию горы, практически не встречая сопротивления.