Байки кремлевского диггера - Трегубова Елена. Страница 21

Вскоре загадка стала еще более интригующей. Едва я переступила порог своей квартиры, мой домашний телефон начал разрываться: секретарша Юмашева просила меня еще раз переговорить с Валентином Борисовичем, Валя брал трубку, говорил два слова, потом извинялся (Ой, Лена, ко мне тут пришли, мы можем связаться с вами чуть-чуть позже?), и через несколько минут повторялось все то же самое.

В конце концов он все-таки улучил какие-то две минуты и выпалил мне в трубку:

– Лена, я просто хочу вам сказать, что только что, после вашего ухода, я уволил Сергея Ястржембского с поста пресс-секретаря президента. Понимаете, я хочу вам признаться, что когда вы были у меня, я уже знал, что я это сделаю, но я вам не сказал. Потому что я еще в тот момент не сообщил это самому Сергею. Я хочу вам объяснить, почему я это сделал. Я просто хочу, чтобы вы меня поняли! Дело в том, что Сергей превратился в слишком самостоятельную фигуру. И к нему многие стали прислушиваться внутри администрации. Понимаете? Он стал, по сути, вторым центром власти в администрации. И я не мог дальше терпеть такое положение! Вы меня понимаете?…

Я подумала: сейчас – суббота. Валя прекрасно понимает, что до вторника я все равно никак не смогу использовать эту информацию в газете. Зачем же он тогда названивает мне и как будто оправдывается?

И тут до меня дошло! Видимо, Валя в тот момент все-таки прекрасно понимал цену всем своим поступкам. И своим словам – тоже. А поскольку никто из его приближенных не смел ему высказать всего этого в лицо, то, прочитав обвинения в моей статье, он, как это ни смешно, решил, видимо, выбрать меня на должность своей совести. Что, в принципе-то, похвально: в конце концов каждый человек имеет право захотеть иметь совесть. Или, в крайнем случае, заменить ее хоть чем-нибудь.

Ястржембский пишет сакральное имя

В понедельник, 14 сентября 1998 года, я пришла в Кремль к уволенному Сергею Ястржембскому, который в буквальном смысле паковал вещи.

– Ну что, вам он тоже про заговор рассказывал? – с порога поинтересовался у меня Сережа, который уже откуда-то знал о моей субботней встрече с Юмашевым.

Я удивленно переспросила, о чем речь.

– Ну как же! Валя же выставил меня перед президентом как главаря заговорщиков, агента Лужкова, который чуть ли не готовил захват власти! Только вот заговорщиков у него что-то многовато получилось – пол-Кремля! Все, кроме него самого! Интересно, ему их всех теперь, что ли, увольнять придется?

Версия Ястржембского звучала куда более интригующе, чем валина. Уговорив Ельцина распустить правительство Кириенко, Юмашев, с подачи Березовского, уже имел в голове план приведения к власти Виктора Черномырдина. Татьяна Дьяченко по валиной просьбе, ссылаясь на критичность и безвыходность ситуации, уговорила папу записать скандальное телеобращение к нации, которое было показано в эфире 24 августа, где Ельцин официально объявлял тяжеловеса Черномырдина действующим президентским преемником.

Однако когда стало очевидно, что комбинаторы просчитались, и что Дума Черномырдина не утвердит, глава кремлевской администрации поручил своим подчиненным составить список возможных альтернативных кандидатов на премьерский пост. В результате в этом знаменитом списке оказались Лужков, Примаков, Шаймиев, Вяхирев и другие. Когда Юмашев опросил всех своих заместителей, какая фигура им кажется наиболее оптимальной с точки зрения сохранения Ельциным власти, то абсолютное большинство (Ястржембский, Комиссар, Савостьянов, Орехов, и даже секретарь Совбеза Кокошин) высказались в пользу Лужкова.

– Сереж, да вы что, с ума сошли?! Ваш Лужков бы всем точно головы сразу поотрывал! – перебила я рассказ Ястржембского.

– Да никому бы он ничего не поотрывал! Мы провели с ним переговоры – кстати, заметьте: по личному распоряжению Вали! А этот факт он потом тоже преподнес Борису Николаевичу как заговор! Так вот, Лужок нам поклялся, что если его сделают премьером, то он предоставит полные гарантии защиты президенту и его семье. Кроме того, он поклялся, что никаких коммунистов в правительстве не будет, никакого нашествия московской группировки в Белый дом тоже не будет, он пообещал сформировать новый кабинет и продолжить рыночные реформы…

Тут Ястржембский на секундочку замолчал, усмехнулся и уточнил:

– Знаете, на ваш вопрос про отрывание голов – пожалуй, я не прав… Ну, может быть, парочке деятелей он бы головы и поотрывал… Но не более того!

– Кому именно?

– Ну, БАБу, например… – пробубнил Сережа себе под нос. Пробубнил еле слышно, но я все равно удивилась, как это Ястржембский не боится произносить в кремлевских стенах общеизвестную аббревиатуру инициалов Березовского. На суперосторожного президентского пресс-секретаря это было совсем не похоже. Видимо, подействовала эйфория от отставки, да и терять ему было уже особо нечего.

Но сразу за этим он заставил меня изумиться еще больше. Достав чистый листок бумаги, Ястржембский аккуратно вывел на нем остро отточенным кремлевским карандашиком: АБРАМОВИЧ. И пододвинул листок ко мне.

– Ну вот, может быть, еще и этому деятелю Лужок бы голову захотел оторвать, – пояснил уволенный пресс-секретарь.

Поскольку я в тот момент, как и вся страна, пребывала еще в счастливом неведении о мелких деталях семейного бизнеса, то подумала, что Ястржембский зачем-то еще раз пишет мне отчество Березовского: Абрамович.

Я одними губами переспросила:

– Березовский?

– Да нет! Вы что, не знаете, кто это?! Поинтересуйтесь…

– Это что – отчество? – переспросила я, ткнув в бумажку.

– Да нет, – засмеялся Ястржембский. – Фамилия! На мою просьбу хоть как-то пояснить регалии незнакомца, Сергей Владимирович туманно процедил:

– Дело в том, что у этого молодого человека, – тут Ястржембский с раздражением мотнул головой в сторону первого корпуса, явно намекая на Юмашева, – есть один большой недостаток: у него напрочь отсутствует собственное мнение! Он – типичный разводчик. Он регулярно собирает людей, сажает их за стол, предлагает им поделиться своими мнениями, предложениями, своими вариантами действий. А сам он никогда своего мнения не высказывает. Потому что у него его нет вообще! За ним есть другие люди, которые за него все решают…

Тут Ястржембский еще раз взял свое наглядное пособие – то есть, тот же самый листочек – и напротив слова АБРАМОВИЧ жирно вывел обломавшимся карандашом № 1. Потом перевернул листочек, написал слово БАБ и нацарапал рядом № 2.

Теперь уж я просто-таки оскорбилась за Березовского: почему это первый номер в хит-параде Ястржембского достался не всенародно известному серому кардиналу, а какому-то неизвестному типу, у которого и фамилии-то своей нет, а только отчество Березовского?! Странность такой иерархии усугублялась еще и тем, что аббревиатура БАБ оказалась для Ястржембского все-таки произносимой в кремлевских стенах, а вот Абрамович он осмелился только написать на бумажке. Листочек с непроизносимым тайным именем был мной у Ястржембского изъят и аккуратно спрятан в кармане для проведения дальнейшего расследования.

Расследование было проведено всего через пару дней: в гости к моей подруге приехал человек, близко знакомый с Березовским. И я решила попросту спросить у него: Кто такой Абрамович? Человек этот так же запросто ответил: Да не обращай внимания! Этот мальчишка – просто кошелек Березовского. Он в политике вообще ничего не петрит, а просто сидит в Сибнефти и считает деньги БАБа. Вряд ли мой собеседник предполагал, что в тот момент, когда я стану описывать в книге этот эпизод, Березовский будет уже давно в политэмиграции, а вот мальчишка Абрамович, которого Ястржембский тогда прозорливо наградил номером первым, продолжит рулить и при путинском дворе.