Большой футбол Господень - Чулаки Михаил. Страница 4
А если Он хотел создать добрых, как же люди могли Его не послушаться и стать злыми?! Ведь Он же всемогущий! Почему Адам и Ева Его не послушались?!
Пока Денис просто слушал наставления отца Леонтия и отца родного, всё было совершенно понятно: как плохие ученики не слушаются своего учителя, так и Адам с Евой не послушались Господа Бога. Понятно бывало до того момента, когда Денис начинал догадываться, что Бог – не учитель, Он гораздо больше и могущественнее, чем любой школьный учитель! Учитель не знает толком, что прячут ребята под партами прямо у него перед носом. Но Бог-то всё видит и знает насквозь и даже глубже!
А тогда становилось непонятно.
Папу он однажды спросил, почему всесильный Бог не сумел создать послушных Адама и Еву, но папа так разнервничался, стал занудно повторять известную историю о первородном грехе и Христовом искуплении, что спрашивать во второй раз не захотелось. Если люди своевольны, то получается, что Бог – очень слабый! Ведь даже строгого учителя – слушаются, хотя самый строгий учитель не может видеть насквозь мысли всех классных хулиганов. И все-таки хулиганы боятся. А Бог – Он видит насквозь! Или – не видит? Или видит – но помешать не может? Или может помешать – но не хочет? А если Он испытывает на моральную прочность те самые существа, которых Сам же и создал, получается вроде лаборатории: вывел Бог породу как делает обыкновенный селекционер-генетик и смотрит – какова жирность молока, какова устойчивость к коровьим болезням, а какова – к искушениям дьявола? Но ведь генетик не наказывает неудачные гибриды, а тем более – не обижается, если вывелись бодливые коровы! Генетик принимает полученный результат к сведению и вставляет ещё один нужный ген. А Бог, как учит отец Леонтий и все остальные – взял да и обиделся на Собственное творение! Неужели простой генетик умнее?!
К восьмому классу эти вопросы оформились совершенно четко. Зато ответы – не оформлялись.
Гордясь своими философскими сомнениями, Денис рассуждал вслух, гуляя с Галочкой Смольниковой, которую встречал около катка, где Галочка даже слишком фигурно каталась. Так фигурно, что уже стала мастером спорта, и конечно, вряд ли могла плениться со своих высот обыкновенным одноклассником. Вот Денис и старался, пытаясь возместить недостаток ранних регалий блеском ума.
Однако успеха у Галочки его вольнодумство не имело.
– Очень даже глупо! Бог нас испытывает, вот и всё. Или помогает, если очень зажмуриться и попросить. Без Божьей помощи программу никак не откатать, особенно произволку. Тройной сорвешь обязательно. А попросишь, перекрестишься – и получится. Я так и чувствую.
Денис говорил глупости, но все равно он в принципе умный, и Галочке нравилось, что он в нее влюблен. Тем более, что Денис – красавчик, таких она видела на картинках в бабушкиных книжках: локоны золотые, ресницы длинные – про таких раньше говорили: «ангелочек». И странная отключенность, которая временами на него нападает, вполне уместна для умника и красавчика – не боксер же он какой-нибудь! Вообще-то она предпочитает другой тип: чтобы мужественный мужчина, а не ангелочек с картинки, но как запасной влюбленный Денис ей нравился. Ей нравились все, кто в нее влюблялся. А когда они начинали ревновать между собой – нравилось вдвойне. Левон ещё умнее Дениса, и очень смешно, когда они готовы вцепиться друг в друга. Жалко, оба слишком интеллигентные и не дерутся напрямую – совсем было бы весело!
А по-настоящему Галочка влюблена в Рема, который катает пару с этой задавакой Весниной. Но Рем на Галочку не смотрит, и если бы увидел её около катка с Денисом, совсем бы не приревновал. Но все равно Галочка назначает Денису встречать её обязательно у самого бокового входа, через который проходят все настоящие спортсмены, а не зрители: вдруг Рем когда-нибудь заревнует?!
В том, чтобы учить и вразумлять людей, Оно не видело для Себя никакого интереса – все равно что Своей волей крутить фигуристов или, например, направлять подачи в теннисе: чтобы уложить точно в линию неотразимый эйс. Божеству-то ничего не стоит, а что ничего не стоит, то и неинтересно. Интересно было наблюдать, на что способны сами земные существа, смогут ли обезьяны постепенно поумнеть и переродиться настолько, чтобы создавать орудия, строить дома, переговариваться словами, а затем наконец и измерять расстояния между звёздами и планетами?
Как чисто человеческие заслуги – они довольно-таки любопытны и даже заслуживают уважения. А вкладывать готовый разум в подвернувшееся под руку животное – никакого в этом для Него ни интереса, ни удовольствия. Интересно смотреть, как малые существа выкручиваются сами.
Но пока Рем оставался далеко, а Денис – близко, Галочка понемножку прельщала Дениса. Инстинктивно. Просто она не может – не прельщать, как роза не может не источать аромат.
Такое уж установлено двуполюсное устройство мира. Двуполое.
– А некоторые элементы – ты даже не представляешь! Такие жуткие, что самой бы мне никогда не научиться. Это Бог меня вразумляет, не иначе. Прямо ноги вразумляет, ну всё тело то есть, – с удовольствием уточнила Галочка, понимая, что упоминание о всем её теле приводит мальчишек в полный отпад.
– Надо только Бога слушаться и Бога любить. Я вот завтра обязательно недокручу, только оттого что слушала твои глупости! Или пойдем поставим по свечке, тогда Бог простит. Вообще-то Он меня любит.
У Галочки все мысли хитрые, юркие как ящерки, но Денис тонкие движения ума, скрытые внутри такой милой головки, не различал. А различал и даже очень изгибы тела. Слово сладостное: «тело», которое приятно повторять и словно мысленно ощупывать – пока не дано ощупать самый объект, сим словом обозначаемый. В изгибах её тела таилась правота, которую не могли поколебать все его рассуждения, пусть умные и даже возвышенные, но далекие от потребностей жадной молодой жизни. Что такое все размышления о Боге и всех Его возможностях или невозможностях против правды пленительного тела?
Галочка говорила, не заботясь быть умной – все равно она всегда права и все мальчики восторженно признают её правоту.
– Так что Бог меня любит, так и запомни! – она слегка мазнула его пальчиками по носу – и в этом не то хлопке, не то шлепке заключалась уже высшая и нетленная правота. – Любит меня и тех, кого люблю я!
А это уже можно было принять за поощрение лично его, Дениса. И за обещание будущих несравненных благ.
Очень всегда бывает забавно наблюдать Ему умственное помрачение, происходящее от повышенного уровня полового гормона в крови. И ни от чего больше!
Одновременно проскальзывает и невольная гордость оттого, что уж Его-то Божественные мысли ни в коей мере не управляются телесными испарениями, за неимением Божественного тела – осуществляется, таким образом, мысль в чистом виде, независимая от мелких жизненных нужд. И в то же время не очень понимает Оно Самоё: а как же существует чистая Божественная мысль – вне нервных клеток и разветвлений аксонов?
Знает Оно насквозь Вселенную, Им же и созданную, настроило Оно все космические механизмы – но Самоё Себя Оно не познало. Да ведь и не интересовалось Самопознанием до сих пор.
Денис свернул с Большого на Пушкарскую, заметив, кстати, машину с очень благоприятным номером 121, то есть 11 в квадрате, и надеясь незаметно увлечь Галочку к Зоопарку, где много способов проводить время вдвоем – хоть кофе пить, хоть кататься на карусели, хоть свысока потешаться над хвостатыми родственниками, особенно теми, кто сверкает красными голыми задами, свернул – ничуть не подозревая, что навстречу ему идёт Левон, самый неприятный Денису тип из их в общем приличного класса. Нет бы пойти дальше по Кронверкскому. Но люди не видят того, что творится за ближайшим углом.