Большой футбол Господень - Чулаки Михаил. Страница 8

Вокруг много хороших людей (хотя и негодяев не меньше!), и хорошие люди тоже заслуживают хорошего отношения к себе со стороны справедливого Бога, но Вадим нутром ощущал, что самый лучший – все-таки он, ему Бог должен помогать в первую очередь. А как же может быть иначе?! Иначе бы и Бог ни к чему.

Погода прохладная, но солнечная. И поле приличное. Можно сыграть на технику. Свои красные футболки особенно ярко смотрятся в прозрачном осеннем воздухе. Даже кажется, что своих – больше. Неужели не задавим сегодня этот жалкий «Зенит»?!

Приезжие фанаты разогревались на трибунах, они были уверены в победе ещё сильнее, чем игроки. Судья смотрел на спартачей строго, справедливо, но с затаенной симпатией. Зенитчики сознавали свою партнерскую роль: без них сегодня не обойтись, и многие готовы были показать себя и даже испортить обедню зазнавшимся москвичам, но все-таки и возможный проигрыш заранее готовы были не считать трагедией. А защитник зенитчиков Жорик Гвахария получил специальное указание тренера в нужный момент помочь спартачам. Жорик знал больше других, для него исход матча был ясен как открытая газета, а потому смотрел он и на своих, и на соперников с превосходством, как смотрит на слепых современников провидец, ведающий пути и судьбы.

Вот такие вещи Божество, между прочим, не одобряет: Оно Само не знает, чем кончится игра, а какой-то Жорик, видите ли, знает! Ну это ещё посмотрим.

Если бы Оно заранее знало результат, смотреть не было бы уже ровно никакого смысла. В спорте существуют свои красоты, и в футболе иногда наблюдаются тоже, но без азарта борьбы все футбольные красоты ничто – и зная конечный счёт, уж лучше смотреть последний балет, чем наилучший футбол.

К Божественному всеведению будущий счёт матча никакого отношения не имеет: всеведение распространяется на то, что было и есть, будущего же ещё не существует. Простой вопрос: «Какой завтра счёт?» связан со вселенской проблемой предопределения: ссучиваются ли нити судеб постоянно в каждый момент, или все они давно уже сотканы в плотный ковер, который Само Господствующее Божество не в силах распустить?

Если бы да, если бы нити судеб от начала Вселенной были уже сотканы в плотный прочный ковер, тогда смотреть футбол было бы так же скучно, как обыкновенный театр: разыгрывается готовая пьеса и никакие старания игроков не в силах изменить финальный результат. Да и вообще, смотреть во всей бесконечной Вселенной было бы нечего и делать было бы нечего, застывший в предопределенности Космос ничем бы не отличался от бесструктурного Хаоса.

Если бы весь мир был театр, а планетяне в нем актеры, то Господствующее Божество при такой модели мироздания опустилось бы до уровня писателя пьес и романов: истории всех планет, даже тех, которым ещё предстоит сгуститься из пылевых облаков, уже были бы написаны и изданы в единственном, но не поддающемся корректуре экземпляре. И судьбы отдельных существ, как мельчайшие составляющие общих планетных историй, тоже уже написаны и изданы. Нудный театр достался бы всемогущему Божеству, и напрасно, в таком случае, Оно включало Волю Свою и превращало Хаос в Космос. И ход времени пускало напрасно. Потому что если ход времени расписан наперед, то хода нет, а есть стояние на месте. Есть готовая статичная картина, а иллюзия движения возникает потому, что осмотр картины происходит последовательно – все равно как в запасниках музея громадные полотна накручены на валы, и можно смотреть картину лишь узкими фрагментами, последовательно перекручивая холст с одного вала на другой. Господствующее Божество вынуждено было бы просто забыться и заснуть в ожидании конца света.

Не желает Оно этого! Не пожелало с первого дня Творения. Не для продолжения застарелой скуки отделяло Оно Свет от Тьмы и Твердь от Вод. Счастье Господствующего Божества в том, что весь мир – футбол, и люди в нем – футболисты. Шире говоря – игроки во все мыслимые и немыслимые игры: всегда остается шанс изменить судьбу и добиться победы. Или проиграть, казалось, уже прочно выигранный матч…

Всё это значит, что «Спартак» с «Зенитом» могут и должны проявить сегодня самодеятельность; что чемпион нынешнего года как и чемпионы всех будущих лет, пока суждено существовать этой маленькой Земле, не расписаны наперед – и Оно не впадет от скуки в очередную летаргию, в которую было Оно погружено до начала Творения.

Кто только ни смотрел решающую игру. Господствующее Божество – ну нельзя сказать, со Своего места, потому что Оно всепроникающе и конкретной точки в пространстве не занимает, но если Оно наблюдало не со Своего места, то – со Своей точки зрения. Смотрел Левон с дешевого места за воротами. Смотрел Денис дома по телевизору. По телевизору же смотрел далеко в горах над родным аулом Муса Дзагараев.

Муса большой человек, командир, у него в подчинении две сотни молодцов. Но он не только раздает приказы, он любит пойти на дело самолично. И отдохнуть потом любит в тишине, только с двумя охранниками. Пока не началась священная война, Муса был поэтом. Несколько чеченских поэтов стали великими воинами – потому что раньше они воплощали народный дух в слове, а когда появилась возможность, стали воплощать тот же самый несгибаемый народный дух прямым делом с оружием в руках.

Муса как всякий чеченец на аланов смотрит свысока: они дешевле всех продались русским, они в большинстве даже приняли русскую веру, они заняли земли хотя и младших, но тоже вайнахов – ингушей, но все-таки они – с Кавказа, а за чемпионство «Алании» болел в эти минуты весь Кавказ. И Муса – тоже.

У Мусы высоко в горах есть свое логово, недоступное для русских. Прийти и разрушить аул в долине они могут, да и сделали уже дважды за два года, но сюда высоко они никогда не посмеют сунуться. А с воздуха логово не видно. Если только наведут ракету по радиолучу, когда говорит спутниковый телефон – таким же трусливым способом проклятые неверные кяфиры подловили Джохара. Здесь в уютном логове у Мусы своя тарелка – и для телефона, и чтобы смотреть телевизор, включаясь от дизельного генератора. У Мусы всё – первоклассное: и оружие, и электроника. После перемирия русские не пускают ракеты и участь Джохара Мусе пока не грозит, но все равно по привычке он говорит по телефону всегда очень коротко. А телевизор можно смотреть долго: работающий телевизор русский воздушный шпион не засекает. Ну а вообще-то на всё воля Аллаха. Аллах допустил погибнуть Джохару, значит Он рассудил, что так будет полезнее для борьбы с неверными. Если Муса до сих пор жив, значит Аллах считает, что Муса пока нужен здесь на Земле.

Даже и отдыхая на футболе, Муса помнит о священной ненависти к подлым русским. Слишком долго перебирать в памяти вины русских; и так ясно, что они должны сгинуть, сначала с Кавказа, а потом и вообще с Земли, вот и всё. А сейчас для начала пусть чемпионами станут хотя и продавшиеся, но все-таки кавказцы, все-таки немного свои. Ведь даже жалкие аланы в душе мечтают о свободе. Свободу из-под русской неволи они когда-нибудь получат, когда станет свободным весь Кавказ, но при новом кавказском порядке жалкие аланы станут рабами настоящих мужчин – тех, кто никогда не смирялся, тех, кто не отрекся от Аллаха. Но – позже, а пока пусть станут чемпионами, пусть обойдут проклятых русских!

Народы похожи на большие футбольные команды. Если раздеть футболистов, невозможно определить, к какой команде они принадлежат, но достаточно одеть группу лиц в униформу, выпустить на поле – и станут биться, не жалея костей. Ни собственных, ни, тем более, костей соперников. А перейдут в другую команду – станут биться вместе с прежними недругами против прежних лучших друзей по клубу.

Так и люди вообще, даже если они формально не футболисты по специальности: они от рождения просто люди, пока не оденутся в свои воспоминания, предрассудки, обычаи, не заговорят на общем наречии – и вот сплоченная группа, готовая воевать не на жизнь, а насмерть. Такой-то бесконечный футбол получается.