Безграничная (ЛП) - Хэнд Синтия. Страница 45

— Тогда что здесь происходит? — звучит голос Анжелы, наполненный твердостью и сумасшедшим спокойствием, учитывая, что Черное Крыло прямо сейчас стоит в ее гостиной. — Чего ты хочешь?

— Мы приехали, чтобы увидеть ребенка, — говорит он.

Кристиан и я обмениваемся беспокойными взглядами. — Где Вебстер?

— Моего ребенка? — переспрашивает Анжела, почти глупо. — Зачем?

— Пенами хочет увидеть своего ребенка, как и я. В конце концов, я его дед.

— Святое дерьмо, — думаю я. — Пен здесь... Значит ли это, что другой ангел — отец Анжелы?

— Ты для него ничего не значишь, Азаэль, — выплевывает Анна. — Ничего.

Услышав имя Aзаэль, мой мозг наполняется каждым фрагментом информации, которые я собрала об этом парне за прошедший год: коллекционер, плохой парень, который не остановится ни перед чем ради того, чтобы привлечь или уничтожить всех Tриплов из этого мира; брат, который сверг Семйъязу с поста лидеров Смотрителей. — Очень опасный, — я практически могу слышать слова моего отца. — Безжалостный. Решительный.. Он берет то, что хочет, и если он не видит тебя, но знает, что это ты, он придет за тобой. — Мне хочется убежать. Мой первый инстинкт — беги, беги вниз по лестнице, выскочи из комнаты и беги, не оглядываясь назад, но я сжимаю зубы и остаюсь на месте.

— Его здесь нет, — говорит Анжела, словно она раздражена только этим вторжением без приглашения. — Ты мог бы просто позвонить, Пен, и я сказала бы тебе, что тебе не стоит проделывать весь этот путь.

Азаэль смеется. Звук его голоса заставляет мою кожу покрыться мурашками.

— Мы могли бы позвонить, — повторяет он с усмешкой. — Где же тогда сейчас находится ребенок, если не здесь?

— Я отдала его.

— Ты отдала его? И кому же?

— Очень хорошей паре, о которой я узнала в агентстве по усыновлению. Они отчаянно хотели ребенка. Он — музыкант, она — повар-кондитер. Мне понравилась идея о том, что у него всегда будет музыка и хорошая еда.

— Хм, — Aзаэль говорит задумчиво. — Мне казалось, Пенами, ты говорил, что она собирается оставить ребенка. Разве это не так?

— Да, — отвечает голос, который я бы не признала в качестве голоса Пена, если не знала бы, что говорю с ним. Похоже, он сильно простудился. — Она сказала мне, что хочет оставить это существо.

— Его, — исправляет Анжела. — Я передумала после того, как мне стало понятно, что ты собирался выдать меня.

Она не может сдержать горечь в своем голосе.

— Послушай, во мне нет материнского инстинкта. Мне девятнадцать лет. Я поеду в Стэнфорд. У меня своя жизнь. Быть связанной с ребенком, последнее, чего я сейчас хочу. Поэтому я отдала его другим людям, которые будут заботиться о нем, как о своем.

Я не могу увидеть, но я могу представить себе Анжелу, стоящую там, с пустым выражением на лице, которое всегда появляется на нем, когда она что-то скрывает. Уверена, ее голова наклонена в сторону, словно она не может поверить, что еще ведет этот скучный разговор.

— Похоже, что ты впустую тратишь свое время, — добавляет она. — И мое.

Минута молчания. Затем Азаэль медленно аплодирует, так громко, что я вздрагиваю, каждый раз, когда его руки соприкасаются друг с другом.

— Какой замечательный спектакль, — говорит он. — Ты просто прекрасная актриса, моя дорогая.

— Хотите — верьте, хотите — нет, — говорит она. — Мне все равно.

— Обыщите здание, — говорит Азаэль, безмятежно и спокойно. Его голос, словно вода на озере, которое не показывает рябь над поверхностью. — Загляните во все уголки и закоулки. Думаю, что ребенок находится где-то здесь.

Я слышу, как люди уходят от нас вниз, в холл, после чего раздается шум. Они бросают мебель и бьют стекла. Анна начинает мягко и отчаянно шептать что-то про себя. Я смутно узнаю в ее словах «Отче наш».

— Мы должны что-нибудь сделать, — мысленно говорю я Кристиану.

Он опять качает головой. — Мы в меньшинстве. Здесь два ангела, Клара, а твой папа сказал, что мы не сможем победить даже одного из них, если начнем бороться. К тому же я Трипл. И у нас нет ни малейшего шанса в сражении с ними.

Я кусаю губу. — Но мы должны помочь Анжеле.

Он качает головой. — Мы должны выяснить, где сейчас находится Веб. Вот что Анжела бы от нас хотела, — говорит он. Я могу почувствовать его желание убежать. Я чувствую его почти панический страх, растущий в нем в этот момент все сильнее и сильнее. Он не боится за себя. Он боится за меня. Он хочет посадить меня в свой грузовик и уехать далеко отсюда. Он знает, что если мы останемся, все будет точно так, как в его видении, которое заканчивается на том, что я лежу вся в крови и смотрю на него стеклянными глазами. Он не может позволить, чтобы это случилось.

Теперь моя очередь отрицательно качать головой. — Мы не можем просто взять и оставить Анжелу.

— Его здесь нет. Я же сказала вам, — говорит Анжела.

— Ты моя, — говорит Азаэль твердым голосом, начиная терять терпение. Пол скрипит под его весом, когда он делает шаг в ее сторону. — Ты кровь от моей крови, плоть от моей плоти, и этот ребенок принадлежит мне. Оно мое. И я найду это.

— Его, — она снова мягко поправляет.

Другие возвращаются.

— Ребенка нет, — докладывает женский голос. — Но мы нашли кроватку в одной из задних комнат. — Затем они начинают громить кухню, выдвигая ящики и бросая вещи на пол.

Анна начинает молиться громче.

— Достаточно, — говорит Азаэль, его голос снова звучит спокойно. — Скажите нам, где он.

— Его здесь нет, — говорит Анжела, срывающимся голосом. — Я отослала его подальше отсюда.

— Куда? — спрашивает Азаэль снова, на этот раз менее терпеливо. — Куда ты его отослала?

Она не отвечает.

— Анжела, — просит Пен. — Пожалуйста, скажи ему. Просто скажи ему, и он отпустит вас.

Азаэль удивленно спрашивает:

— О-о, Пенами, ты действительно заботишься о ней, не так ли? Как забавно. Я не мог себе представить, когда отправлял тебя проверить сведения о моей давно потерянной дочери в Италии, что ты потеряешь свое маленькое серое сердечко. Но, полагаю, я тебя понимаю. Действительно понимаю. Она так молода, не правда ли? И свежа, словно нежный зеленый росток, пробивающийся из земли.

Я снова вижу образ женщины. Он несет ее и его лицо прижимается к ее белой, пульсирующей шее.

— Итак, — продолжает Азаэль, — делай так, как велит тебе твой любовник. Скажи нам, куда ты дела ребенка.

— Нет.

Он вздыхает.

— Очень хорошо. Мне не нравится использовать особую тактику, но ... Дезмонд, можешь задержать ее мать на минуту?

Слышны чьи-то шаги. Анна перестает молиться, когда ее отрывают от Анжелы. Затем она начинает произносить вслух:

— Да приидет Царствие Твое, да прибудет воля Твоя, яко на небеси и на земли?...

— Аминь. Надеюсь, что Он слушает все это, — говорит Азаэль. — Так вот, скажи мне, что я хочу знать, или твоя мама умрет.

Я слышу вздох Анжелы. Я бросаю отчаянный взгляд на Кристиана, в моей голове все смешалось. — Что мы можем сделать?

— Это очень просто, — говорит Азаэль. — Твоя мать или твой сын. Но подумай, если ты расскажешь нам, где найти младенца, я обещаю тебе, что он будет в безопасности от зла. Я буду воспитывать его как своего собственного ребенка.

— Да, прекрасно. Я твой ребенок, — говорит Анжела, — и признаюсь, ты никудышный отец.

Он удивленно смеется у нее за спиной, говоря:

— Тогда, будь моей дочерью, как и эти две милые девушки — твои сестры, ну, ты знаешь. Я дам тебе комнату в своем доме, место за моим столом… Место на моей стороне.

— В аду, ты хотел сказать, — говорит она.

— Ад не так уж и плох. Мы свободны. Ангелы — цари, и ты могла бы быть принцессой. Ты могла бы остаться со своим ребенком.

— Я не сделаю этого, — говорит Анна.

— Пойдем со мной, и мы оставим твою маму в покое на всю оставшуюся жизнь, — обещает Азаэль.

— Нет. Помни, чему я тебя учила, — шепчет Анна. — Не беспокойся обо мне. Они могут убить мое тело, но они никогда не смогут навредить моей душе.