Небесный лабиринт. Искушение - Бинчи Мейв. Страница 42

Бенни тщетно надеялась, что ее пригласит Эйдан Линч. Он мог бы сделать только в том случае, если бы ее не пригласил никто другой. Таковы были правила.

Розмари грызла карандаш так, словно это была жевательная резинка.

— Вообще-то странно… Собирается большая группа, и сначала мы все встречаемся в доме у Джека. Ты тоже там будешь?

— Насколько я знаю, нет, — жизнерадостно ответила Бенни.

— Тебя не пригласили?

— Еще нет. А тебя когда пригласили?

— Примерно час назад, — ворчливо призналась Розмари.

— Что ж, тогда у меня еще есть надежда. — Бенни удивило, что от деланной улыбки у нее еще не треснуло лицо.

После лекции она случайно столкнулась с Джеком Фоли в вестибюле.

— Ты-то мне и нужна. Не хочешь присоединиться к нашей группе? Это будет что-то вроде голландской вечеринки.

— Отлично, — сказала Бенни. — Сабо каждый приносит с собой [13]?

— Нет, я имел в виду, что каждый сам будет платить за себя, — слегка смутился Джек.

— Это имеет смысл. Тогда мы все будем свободны как птицы, — сказала она.

Джек посмотрел на нее с удивлением.

— Как птицы?

— Точнее, как их разные виды. Воробьи, страусы-эму, но все одинаково свободны. — Боже, что за чушь она несет?

— Так ты согласна?

— Конечно.

— Перед балом у нас дома будет прием. Запиши адрес. Мои отец с матерью приглашают в гости своих ровесников. Как ты думаешь, твои родители придут?

— Нет. — И тут Бенни зачастила как пулемет: — То есть, я хотела сказать, большое спасибо, но они очень редко выбираются в Дублин.

— Может быть, им нужен для этого предлог? — вежливо спросил Джек, не догадывавшийся, до какой степени Бенни хотелось вырваться из-под их опеки.

— Очень любезно с твоей стороны, но вряд ли. А вот я приду с удовольствием.

— Вот и отлично, — обрадовался он. — Никто не умеет поднимать людям настроение так, как это делаешь ты. Тем более в такую мерзкую погоду.

— Рада стараться, — ответила Бенни. — За чем-чем, а за словом в карман мы не лазим.

Ветер шевелил его волосы, шею охватывал высокий воротник рубашки, выдававшийся из темно-синего свитера, поверх которого был надет темно-синий пиджак. Джек был таким красивым, что Бенни хотелось протянуть руку и погладить его.

Казалось, улыбка Фоли была предназначена только ей одной.

— Я ужасно рад, что ты там будешь, — повторил он.

— Перестань хмуриться. Тебя же не на казнь ведут. Это всего лишь ребенок, — сказала Кит Еве.

— Черт бы побрал эту шикарную протестантскую школу, — буркнула Ева.

— Ничего подобного. Уверяю тебя, протестантские школы ничем не шикарнее католических.

— Они там помешаны на хороших манерах.

— Нет у нее никаких хороших манер. Иначе она не стала бы умолять прийти такую ворчливую старую каргу, как ты.

Ева улыбнулась.

— Вы правы. Дело не в этом. Просто нам нечего сказать друг другу.

— Тогда возьми с собой кого-нибудь еще. Так будет легче.

— Господи, кто решится пойти со мной на такое дело?

— Может быть, Эйдан Линч?

— Что вы, он испугается до смерти.

— Тогда Нэн.

— Только не Нэн!

Кит рывком подняла глаза.

Тон собеседницы означал, что тема закрыта. Мать Фрэнсис заранее предупредила Кит, что у Евы есть уголки души, куда нет входа никому.

Ева забыла о разговоре. Она думала о словах Нэн, предлагавшей использовать ребенка, чтобы получить постоянный доступ в Уэстлендс.

Это не было шуткой. Нэн говорила без тени юмора. Она сказала, что если получит возможность познакомиться с Уэстуордами, то сама приедет в Нокглен и переночует у Бенни.

— Зачем тебе понадобились старый маразматик, девочка и этот надменный малый, который носит бриджи для верховой езды и говорит с ужасным английским акцентом?

— Они станут началом, — совершенно серьезно ответила Нэн.

Ева вздрогнула при мысли о том, что люди могут быть такими холодными и целеустремленными.

И так изящно признавать свое поражение. Когда Ева сказала, что ни за что не станет знакомить Нэн с Уэстуордами, подруга только пожала плечами.

— Что ж, это сделает кто-нибудь другой, — с легкой улыбкой ответила она.

Когда Ева приехала в школу, Хитер уже была в пальто и берете. Еву приняла директриса, женщина с такой короткой стрижкой, что ее затылок казался выбритым. «Неужели она считает, что это красиво? — подумала Ева. — Боже, как старомодно! Словно из фильма двадцатых-тридцатых годов».

— Мисс Мэлоун, с вашей стороны было очень любезно приехать так быстро. По-моему, Хитер начала собираться, как только проснулась.

— Мы договорились, что я приеду к двум часам, — ответила Ева, осматривая приемную. Странно, что на ее стенах не было изображений святых. Ни статуй, ни лампад в виде Святого Сердца. Словно это и не школа вовсе.

— Ужин у нас в шесть, так что Хитер должна вернуться не позднее семнадцати сорока пяти.

— Конечно. — У Евы сжалось сердце. Чем она будет развлекать девочку почти четыре часа?

— Как вы догадываетесь, мы позвонили мистеру Саймону Уэстуорду, но его не было дома. Мы поговорили с экономкой миссис Уолш, и она подтвердила, что вы действительно их кузина.

— Я только хотела убедиться, что они согласны. Я давно не поддерживала связи с этой семьей.

— Понимаю, — ответила директриса. Эта невзрачная девица по фамилии Мэлоун не могла приходиться Уэстуордам никем, кроме дальней родственницы. Но экономка сказала, что все в порядке.

— Хитер, желаю тебе приятно провести время. Но не слишком утомляй мисс Мэлоун.

— Да, мисс Мартин. Нет, мисс Мартин, — ответила Хитер.

Они вместе вышли на бульвар.

Обе еще молчали, но это молчание не казалось враждебным.

Наконец Ева сказала:

— Я не знаю, чем бы ты хотела заняться. Что ты обычно делаешь, когда куда-то выходишь?

— Я еще никогда никуда не выходила, — просто ответила Хитер.

— А что бы ты хотела сделать?

— Мне все равно. Честно. Что угодно. Только бы уйти. Только бы вырваться из этой давильни!

Она оглянулась на школу, как бежавший из тюрьмы.

— Неужели там так ужасно?

— Там одиноко.

— И где бы ты хотела очутиться?

— Дома. Дома, в Нокглене.

— А там разве не одиноко?

— Нет, там хорошо. Там есть мой пони Малькольм, собака Клара, миссис Уолш, Би и, конечно, дедушка.

Обо всех них Хитер говорила с жаром. Это большое пустое здание было ее домом. А школа, наполненная разговорчивыми детьми, ее ровесниками, — тюрьмой.

— Хочешь мороженое в стакане? — внезапно спросила Ева.

— С удовольствием. В конце дня, если все будет нормально. Мы будем ждать его как… как награды. Самого лучшего за день.

Ева широко улыбнулась.

— Верно. Оно и будет наградой. А до того мы прогуляемся к морю, чтобы возбудить аппетит.

— Мы подойдем к самой воде и почувствуем брызги?

— Да. Это самое приятное.

Когда они добрались до «Римского кафе», у обеих ныли ноги.

— А во время школьных прогулок нас к воде не подпускают, — сказала Хитер.

— Раз так, придется немного привести тебя в порядок, чтобы они не догадались.

— Ты будешь «Славу Никербокера» [14]? — спросила Хитер.

— Нет, пожалуй, я просто выпью кофе.

— Потому что «Слава Никербокера» слишком дорогая?

Ева взяла меню.

— Не дешевая, но это же награда, так что все в порядке.

— Ты будешь пить только кофе, потому что мороженое дорого стоит? — встревожилась Хитер.

— Нет, честно. Я хочу выкурить сигарету. Она подходит к кофе лучше, чем мороженое.

Они сели за столик. Хитер рассказывала о том, что у них в школе играют в лакросс [15] и хоккей.

— А во что играла ты? — спросила она Еву.

— Ни в то ни в другое. Мы играли в кэмоджи.