Водоворот чужих желаний - Михалкова Елена Ивановна. Страница 10

– Подожди… Ты говорил, что все участники банды погибли.

– Вот то-то и странно. Я не успел ничего узнать у Беловой, но одно очевидно: она знала нападавших. Сказала, что с них бы сталось, потому что они с детства… А что с детства, сказать не успела. Понимаешь?

Сергей кивнул:

– Это могло бы объяснить, почему ее оставили в живых. Она знала убийц, и по какой-то причине те ее пощадили.

Он походил по комнате, раздумывая, затем повернулся к Илюшину, сидевшему с непривычно серьезным выражением лица.

– Надо поднимать архивные материалы по той банде, – сказал он. – И узнавать, где жила и чем занималась Белова. Этим я займусь. Извини, Макар, тебе придется пока ждать результатов – это будет не скоро.

Илюшин помолчал, поднял на Сергея серые глаза.

– Спасибо, Серег. Я тебе очень благодарен. Чем я могу помочь?

«Ты можешь стать прежним довольно вредным Макаром, – мысленно ответил Бабкин. – Говорить мне „мой неторопливый друг“ и всячески подчеркивать свое превосходство. Мне, оказывается, легче иметь дело с таким Илюшиным, чем с тем, который сидит сейчас передо мной и проживает заново то, что случилось пятнадцать лет назад».

– Ты можешь вспомнить все, что знаешь о Беловой, – вслух сказал он. – Это пригодится при поисках.

*

Получив в конце месяца зарплату и произведя нехитрые подсчеты, Катя почувствовала себя человеком, сражающимся со снежной бурей. Как будто мигом закрутило, завыло, темнотой заволокло небо, а она попыталась поставить перед метелью нехитрую преграду. Скажем, фанерку. И спрятаться за ней в надежде, что все обойдется.

«Лучше бы голову сунула в песок, как страус, – зло говорила себе Катя, плетясь очередным промозглым московским утром на работу. – Господи, что же придумать?»

Придумать что-то было необходимо, потому что денег, заработанных ею, еле-еле хватало на еду. Расписав вместе со свекровью предстоящие расходы, Катя ужаснулась: сколько же ей надо зарабатывать, чтобы обеспечить им жизнь? Мысль о том, что молодая девушка вряд ли может с первого месяца работы получать достаточно, чтобы прокормить, кроме себя, своего мужа и его родственников, не пришла ей в голову.

Седа предложила сэкономить на еде и покупать быстрорастворимые супы и каши, но Катя покачала головой: тогда спустя короткое время к их тратам добавится дополнительная – на врача. К тому же Артур – мужчина, ему нужно мясо. А еще они должны платить за электричество, купить ей, Кате, обувь, приобрести проездной… Как же люди выживают на такую зарплату?

– Тебе нужно найти другую работу. – Седа решала проблему просто. – И не транжирить деньги на орехи. Мы, в отличие от тебя, изюм с курагой не едим!

Катя потеряла дар речи. Дело было в том, что ей пришлось придумать, чем перекусывать на работе, чтобы к концу дня не терять сознание от усталости и голода. Обед в кафе по понятным причинам отпадал. Пару раз она пыталась покупать беляши у торговок, но после того, как ее чуть не стошнило от мерзкого запаха и вкуса жирного теста, с которого на пальцы стекало масло, отказалась от этой затеи. В конце концов Катя приспособилась: купила на развес орешки и сухофрукты, разделила на семь порций, разложила по пакетикам. Один пакетик, из которого она таскала свои беличьи припасы в течение дня, позволял ей не чувствовать себя голодной. Катя очень радовалась своей идее и пару дней назад рассказала об этом мужу. Получается, Седа слышала их разговор.

– И чем же ты мне предлагаешь обедать? – спросила наконец Катя.

– Ты можешь брать с собой суп. Купи термос, вот и все.

Стряпню Седы Катя терпеть не могла, а перспектива самой варить суп, придя с работы, ее не прельщала. Представив же себя, сидящей на мокрой скамейке и хлебающей пластиковой ложкой суп из термоса, она засмеялась. Сестра мужа вскочила и быстро вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Утром Катя брела к метро, размышляя, где еще можно заработать денег. При ее графике работы получалось, что больше негде.

– Антуанетта, не ходи туда, малышка, – услышала она и обернулась. – Там грязно, девочка моя.

В трех шагах от Кати бегала малюсенькая собачка, похожая на ожившую игрушку. Тельце ее укутывал малиновый комбинезон, волосики на голове были собраны в хвостик и перехвачены малиновой же резинкой. Лапки у собачонки дрожали, она нервно водила мордочкой и принюхивалась.

– Ах ты маленькая! – восхитилась Катя, присев на корточки возле игрушечного зверька. – Замерзла?

К собачке семенил такой же маленький и аккуратный старичок. Голова у него была вытянутая, как яйцо, и совершенно лысая. «И не холодно ему без шапки в такую погоду?» – подумала Катя.

– Антуанетта! – строго сказал он. – Ты опять нападаешь на людей?

– Что вы, она не нападает! – Катя не сдержалась и фыркнула, представив существо в малиновом комбинезоне нападающим на нее.

Собачонка ткнулась Кате в ладонь мокрым носом.

– Надо же, – удивился ее хозяин. – Здоровается! Вообще-то она у меня строптивая особа.

– А что это за порода?

– Йоркширский терьер. Подарили мне ее, и теперь не знаю, что делать. Требует прогулок два раза в сутки, мелочь эдакая! Хоть и маленькая, а все ж собака, тем более – терьерчик! Вечером я с ней гуляю, и даже не без удовольствия, но вот утром… – Старик поежился, сдержал зевок. – Хочется сидеть дома. Пить кофе, греть старые кости, а не ловить эту мадемуазель по всем дворам.

Собачка забавно сморщила нос и чихнула.

– Будьте здоровы, Антуанетта, – улыбнувшись, сказала Катя и встала, собираясь уходить.

– А еще все эти стрижки, тримминги, – продолжал ворчать старик. – Мастер для того, мастер для этого… Кормить ее, видите ли, надо особенным кормом! Витамины покупать и поводок не абы какой, а удобный! Но все бы ничего, если бы не прогулки.

– До свидания, – вежливо сказала Катя старику и кивнула собачке. – Может быть, еще увидимся.

– А вы где-то неподалеку живете?

– Вот в этом доме, в первом подъезде, – показала Катя и сразу испугалась, не сказала ли чего лишнего.

Тем более что старик наклонил голову и смотрел на нее с любопытством.

– Неужели? Отчего же я вас раньше не видел?

– Я только недавно переехала, – пробормотала девушка. – А не видели, наверное, потому, что я работаю. Утром рано выхожу из дома.

– И во сколько же вы выходите?

– Около восьми. – Голос Кати прозвучал сдержанно, потому что расспросы и вовсе перестали ей нравиться.

Старик помолчал, провел рукой в черной замшевой перчатке по своей лысине.

– А что вы скажете, если я предложу вам прогуливать Антуанетту? – неожиданно спросил он. – Найму вас, так сказать, на работу? А?

Опешившая Катя посмотрела на него. Хозяин собачонки не шутил.

– Будете забирать ее из моей квартиры, скажем, без двадцати восемь, и к восьми возвращаться. Но обязательно каждый день, и в выходные тоже!

– А… а сколько вы хотите платить? – осторожно спросила Катя.

– Сколько хочу? – старичок неожиданно расхохотался басом. – Я, конечно, нисколько не хочу. А вот сколько буду… Положим, тысячу в неделю. Вас устраивает?

Катя секунду подумала и кивнула. «Тысяча в неделю! Еще бы меня не устраивало!»

– Вот и отлично. Жду вас завтра, милая…

– Катя.

– Милая Катерина, в восьмидесятой квартире. Восьмой этаж. А подъезд ваш, разумеется. Я тоже там живу.

Он хихикнул, сделал прощальный жест рукой и, подхватив йорка, направился к дому.

Днем, доставив очередной заказ, Катя позвонила маме и вдохновенно наврала, что они с Артуром нашли в Москве институт, в который можно перевестись из ее собственного, ростовского. Мама удивлялась, ахала, не верила, но в конце концов дочь убедила ее.

– Ты там поосторожнее, в Москве-то, – попросила мать. – Как ты там? Так быстро уехала, звонишь раз в неделю…

– Мамочка, так дорого же! А тут столько всего интересного! Мне здесь очень нравится!

– Ну слава богу. Все, Катюша, деньги экономь. Звони сама! Целую.

– Целую, – повторила девушка в трубку, из которой уже неслись гудки.