Водоворот чужих желаний - Михалкова Елена Ивановна. Страница 4

К ужину с работы возвращалась Седа. От нее всегда сильно пахло дешевыми сладковатыми духами, и Катя старалась не морщить нос, когда та подходила к ней поздороваться. Седа либо оживленно болтала на всевозможные темы, либо, наоборот, забивалась в кресло под торшером и молчала весь вечер, изредка кидая косые взгляды на невестку. Катя уходила в комнату мужа, однако свекровь деликатно, но твердо объяснила: у них в семье это не принято. Все женщины вечерами занимаются домашними делами и ждут главу семьи – то есть Артура. Если Кате нужно учиться, пусть занимается в зале, они с Седой не будут ей мешать. А если нет, то пусть либо помогает готовить ужин, либо делает что-нибудь полезное. Но только – вместе со всеми.

Иногда Катя пыталась пойти в гости к подружкам, но Диана Арутюновна и здесь была непреклонна: замужняя женщина должна проводить вечера либо с мужем, либо со своей семьей. А ее семья теперь она с Седой. Да и негоже девушке одной ходить поздно по темным дворам.

Катя понимала, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, и слушалась свекровь. Да и Артур не раз говорил ей, что у их семьи есть свои традиции, и ему было бы очень приятно, если бы Катя их уважала. Она и не думала не уважать, но каждый раз получалось, что ее желание побыть в одиночестве расценивается как посягательство на традиции. В конце концов Катя махнула рукой и стала придерживаться того порядка, который был заведен в доме Ашотянов. А с подружками встречалась днем и в выходные.

На одном она настояла еще до свадьбы, хотя Артур и его мать очень обижались на нее за это: на сохранении своей девичьей фамилии. Катя Викулова не могла представить себя Катей Ашотян. Это была фамилия папы, и отказаться от нее она не могла.

Лето прошло незаметно. К концу его Катя уже забыла о перенесенной операции и думала только о том, что впереди пятый курс и нужно постараться закончить институт с красным дипломом. Артур был по-прежнему внимателен к ней, часто приносил домой цветы, но никогда не брал молодую жену на встречи с друзьями, устраивавшиеся еженедельно.

– Котенок, маленьким девочкам там не место, – объяснял он с извиняющейся улыбкой. – Прости, малыш, но у нас чисто мужская компания, тебе там будет неинтересно.

Катя и не рвалась встречаться с его друзьями, но ей все меньше нравилось, что Артур проводит время по своему усмотрению, тогда как она должна подчиняться определенным правилам, установленным его семьей. Ощущение, что она живет не своей, а навязанной ей жизнью, не исчезло, но стало привычным. Поразмыслив, Катя решила серьезно поговорить с Артуром о том, что им нужно изменить в своих отношениях, и уже подбирала аргументы, чтобы убедить мужа переехать в съемную квартиру. И тут случилось событие, которое перевернуло их жизнь.

Звонок в дверь субботним вечером прозвучал отрывисто и оборвался – как будто тот, кто звонил, передумал и отпустил кнопку на половине звонка. Все ждали Артура, который, как обычно, встречался с друзьями, и Катя пошла открывать дверь, сама не понимая, почему ей вдруг стало не по себе.

Артур стоял, прижавшись лбом к дверному косяку, и по виску его стекал тонкий ручеек крови. На лбу наливался бордовым огромный синяк. Муж молча смотрел на Катю, и темно-карие глаза на белом лице казались провалившимися.

– Артур… Господи, что случилось?!

Она затащила мужа в квартиру, ощупала с головы до ног трясущимися руками.

– Что случилось? Артур, не молчи! Ты цел?

На шум выскочила Седа, за ней Диана Арутюновна.

– Мама… – Артур перевел взгляд на мать и быстро заговорил по-армянски. Изумленная Катя вслушивалась, не понимая ни слова: раньше муж при ней не говорил на родном языке.

Свекровь переспросила что-то недоверчиво, затем перевела на Катю тяжелый взгляд.

– Да что такое, скажите?! – взмолилась девушка. – Да скажите же вы мне, в конце концов!

Седа быстро бросила несколько слов, Артур начал горячо возражать.

– Тихо, – непререкаемым тоном остановила их мать. Добавила несколько слов на армянском, и Артур, не разуваясь, покорно пошел в ее комнату. – Катюша, ты подожди немного, девочка. Не волнуйся: видишь же, он живой. Значит, все хорошо.

Все трое исчезли в комнате свекрови, оставив Катю в прихожей.

– Все хорошо? – переспросила она у вешалки. – Неужели?

Артур и Диана Арутюновна вышли десять минут спустя, когда у Кати набралось достаточно слов, чтобы высказать их мужу и свекрови. Но Артур тремя словами выбил почву у жены из-под ног.

– Собирайся, – сказал он, нервно поглядывая в сторону окна. – Мы уезжаем.

– Куда уезжаем? – не поняла Катя. – Что происходит?

– Артур, собирай вещи и позвони Тиграну, – вступила свекровь, – а я пока с Катюшей поговорю.

Усевшись напротив невестки и взяв ее за руки, Диана Арутюновна лаконично, но исчерпывающе обрисовала ситуацию.

– Деньги на твое лечение Артур занял, – без обиняков сообщила она. – Мы не хотели тебе говорить, чтобы ты не чувствовала себя нам обязанной – ты ведь понимаешь меня, да? У него своих не хватило, ведь операция обошлась… – Свекровь замолчала на секунду, потом махнула рукой. – Ой, девочка моя, да какая разница, во сколько обошлась – главное, что ты жива-здорова! Но сейчас те люди требуют деньги обратно, да с большими процентами. У нас таких нет. Срок Артуру дали – до завтра, иначе…

– Что – иначе? – шепотом переспросила Катя.

Свекровь провела рукой по лбу, покачала головой.

– Ой, девочка, ты уже большая, сама все понимаешь. Сегодня просто побили Артура, а завтра, сказали, он так легко не отделается.

Катя попыталась собрать воедино разбежавшиеся мысли.

– Но подождите… Диана Арутюновна: зачем же уезжать? Нужно пойти в милицию, сейчас же!

Во взгляде свекрови мелькнуло нечто вроде сочувствия.

– Какая милиция, Катюша? Они и есть милиция! Где ты живешь, милая, что не знаешь – у нас милиция и бандиты – это одно и то же! Поняла? Одно и то же! А попробуешь в прокуратуру пожаловаться – так Артура удушат в камере. Еще и скажут потом: чурка, мол, нерусский, сам повесился.

– Куда же вы хотите ехать? – беспомощно спросила Катя.

– В Москву нужно податься, – веско ответила свекровь. – Известно – Москва большая, в ней любому место найдется. У родных там квартирка есть, в которой можно пожить, они нас туда пустят.

– А что потом?

– Как что? Пересидим, полгодика переждем, а там, глядишь, и посадят этих бандитов. Тогда можно будет вернуться. Ты, Катенька, не торопись с нами ехать, – добавила свекровь, глядя на смятенное лицо девушки, – может, тебе лучше здесь остаться? Мы-то люди привычные к переездам, а вот ты у нас девочка домашняя, всю жизнь за маминой спиной росла. В столице-то работать придется, а не учебники читать. До того все Артур тебе помогал, а теперь ему самому помощь нужна.

Катя вспыхнула.

– Я поеду с мужем, – отрезала она. – Когда мы выезжаем?

– Как Тигран машину пришлет, так и поедем. Если решила, собери самое необходимое, да быстренько. Вещи возьми теплые. Да не вздумай матери звонить! – одернула Катю свекровь, видя, что та направляется к телефону. – Выдашь Артура, найдут его! Из Москвы позвонишь… Да иди же, иди!

И вытолкала Катерину в ее комнату. Навстречу по коридору пробежала Седа, запихивая на ходу в чемодан первые попавшиеся шмотки.

Двое суток спустя Катя вошла в квартиру на пятом этаже – серую, с ободранными обоями и пузырящимся линолеумом. Ее качало после выматывающей поездки в раздолбанном «жигуленке», невыносимо хотелось спать. Она прошла в большую комнату, не прислушиваясь к армянской речи, на которую перешли Артур с сестрой и матерью, и осмотрелась по сторонам.

Господи, и в этой грязной лачуге им придется жить? Сколько там сказала свекровь… полгода? Над головой у Кати раскачивалась тусклая лампочка, в углу притулился полуразвалившийся диван, от которого несло пылью и старым тряпьем. Да и во всей квартире пахло чем-то затхлым.

Кухня оказалась не намного лучше комнат. Черная раковина, остатки соды в скомканной коробке, заплесневелая корка хлеба и окурок на подоконнике. «Убожество какое. Просто убожество».