Дева-воительница - Маккерриган Сара. Страница 32

Ее?

– Вашей жены. – Роув неловко потоптался на месте и заговорил быстрее, словно готовясь к удару, который последует к концу его речи. – У нее есть решимость, это бесспорно. И задор. И сила духа. Но у какого шотландца нет подобного…

– В чем дело, Роув? Что ты мямлишь? – Пэган ничего не мог понять.

Роув сжал губы, не испытывая желания отвечать, затем повернулся и кивнул головой в сторону тренировочного поля.

Там сейчас дрался сэр Адрик ле Гриз. Согнув колени и выставив перед собой щит, он махал мечом, но только время от времени и как-то осторожно, словно защищался от коготков котенка.

А потом Пэган увидел «котенка». Держа клинок обеими руками, его жена размахивала им по кругу, рубя направо и налево, поворачиваясь, увертываясь, делая выпады… Его сердце упало.

– Матерь Божья, – пробормотал он себе под нос и двинулся вперед, сжимая рукоятку меча.

Но сэр Роув остановил его, встав между ним и тренировочным полем, не обращая внимания на мрачный взгляд Пэгана.

– По мне, так нет ничего страшного, если ей время от времени хочется помахать мечом. Судя по тому, что говорят люди Ривенлоха, она делает это с детства. Но рыцари боятся за ее безопасность и…

– Отойди. У тебя больше нет причин беспокоиться. – К его собственному удивлению, он дрожал и голос его звучал как-то придушенно.

Роув озадаченно смотрел на него, и Пэган понимал, что должен взять себя в руки, прежде чем вступать в противостояние с Дейрдре. Он быстро подавил все свои эмоции, за исключением ярости. Затем, стащив тяжелую булаву, висящую на поясе Роува, прошел мимо него к своей цели.

– Дейрдре Ривенлох!

Его грозный рык был таким громким, что остановил даже тех, кто состязался на дальнем конце поля. Дейрдре вздрогнула, хотя и не так сильно, как сэр Адрик, который буквально подпрыгнул, чуть не выронив и меч, и щит, виноватый, словно мышь, пойманная за обгрызанием головки сыра.

Пэган решительно шагал через поле, сжимая в руке булаву.

Адрик лихорадочно засовывал меч в ножны.

– Простите, милорд, я…

Пэган игнорировал своего вассала и промаршировал прямо к Дейрдре.

– Дай мне свой меч, – Он надеялся, что она не услышит дрожь в его голосе. Святая Мария, даже на поле боя ему удавалось держать себя в руках. Почему же сейчас он дрожит?

Дейрдре отбросила свой щит, сняла шлем, и волосы свободно растеклись по плечам, словно мед.

– С какой стати я должна…

– Быстро! – взревел он, как безумец.

Она сжала губы и крепче ухватилась за рукоятку меча. Но он протянул руку, без особого усилия отобрав у нее оружие.

– Что это значит? – возмутилась она. – Ты не имеешь права…

Но он не слушал. Уперев острие меча в землю под углом, он высоко поднял булаву. Усеянная сверху шипами, она сверкнула на солнце. Затем одним мощным ударом он опустил ее. Благородной стали не сравниться по силе с грубой булавой, и клинок с хрустом переломился. Две половинки со звоном упали на землю, как сухие кости.

У Дейрдре было такое чувство, словно копье вонзилось ей в живот. Несколько мгновений она не могла дышать. Ее меч. Меч, который подарил ей отец. Меч, на котором было ее имя, нацарапанное детским почерком на эфесе. Меч, на котором она старательно отмечала каждую победу. К ее неслыханному позору, глаза наполнились слезами, когда она смотрела на сломанный клинок.

Она закусила губу, чтобы сдержать слезы. Дейрдре, Железная Дева Ривенлоха, не плачет. Ни от боли. Ни от страха. И уж конечно, от такой ерунды, как сломанный меч. Она не заплачет. Она не доставит Пэгану такого удовольствия.

Но к ее ужасу, в воцарившейся пугающей тишине у нее вырвался всхлип, и она поняла, что должна немедленно убежать, скрыться с глаз, пока не опозорилась перед рыцарями.

Выпрямив спину, она повернулась. Рыцари отходили в сторону, когда она с достоинством шла к воротам, а потом через двор – к замку. Если ей удастся сохранить видимость самообладания и дойти до своей комнаты, она запрет дверь на засов и выплачется в подушку.

Позже она разберется с предательством Пэгана. Позже она сможет ясно мыслить, чтобы придумать надлежащее возмездие. Но сейчас единственное, чего ей хочется, – это добраться до своей комнаты и не развалиться на части.

Пэган проводил ее с поля взглядом, затем повернулся и обнаружил устремленные на него мрачные, осуждающие взгляды ривенлохских рыцарей. Он взглянул на сломанный меч и чертыхнулся.

– Она же женщина! – прокричал он достаточно громко, чтобы слышали все. – Господа! Будьте же благоразумны! Стоит ли рисковать жизнью госпожи замка? Вы что, не хотите наследников для Ривенлоха? – Он покачал головой и взъерошил рукой волосы, потом пригвоздил их суровым взглядом. – Никто, никто больше не будет драться с ней. Вы понимаете?

Ривенлохские мужчины, переминаясь с ноги на ногу, пробормотали свое согласие. Раздраженным взмахом руки он отправил их продолжать заниматься своими делами. Потом подошел туда, где ждал сэр Роув.

– Она больше не побеспокоит тебя, – сказал он ему, возвращая булаву.

Роув вздохнул.

Пэган скрестил руки на груди, над тем местом, где вместо сердца ощущалась странная пустота. По какой-то непостижимой причине он внезапно почувствовал потребность объяснить свой поступок.

– Женщине не место на поле боя, Роув, – пробормотал он. – Мне плевать, что позволял ей отец. Ее упорное стремление самой размахивать мечом показывает, что она не верит в меня. Это долг мужчины – защищать свою жену, также как его долг – устанавливать для нее законы. Нельзя допускать, чтобы всем вертело женское сумасбродство.

Густые черные брови Роува чуть заметно приподнялись.

Пэган попытался выдать самоуверенную улыбку, но потерпел неудачу. Пропади все пропадом, подумалось ему, он поступил единственно правильно. Возможно, надо убедить себя в этом.

– Это моя вина. Мне следовало четко выразить свою позицию с самого начала. Место женщины – в замке, – продолжал он, нахмурившись. – Женщины созданы для плетения гобеленов и… выращивания цветов… и детей, но не для боевого оружия. Она… ей нужно заниматься делами по хозяйству… присматривать за работой слуг.

– Да, разумеется. – Сэр Роув все еще смотрел скептически.

– Разве я не прав? Не ее дело – вертеться среди безрассудных рыцарей, которые в ходе тренировки могут по неосторожности слишком сильно ударить ее, или рассечь кольчугу, или отрубить ей руку… – Он даже зажмурился, когда картина падающей замертво Дейрдре слишком ясно предстала у него перед глазами.

– Милорд? – Роув озабоченно схватил его за плечо.

Пэган тупо посмотрел на него. К чему напрасно обольщаться? Разве ему удастся установить правила для Дейрдре? Даже за то короткое время, что знает ее, он понял, что это бессмысленно. Она не такая, как другие известные ему женщины. Волевая, умная, независимая. И он уважает эти удивительные качества. Видит Бог, восхищается ими.

Нет, правда в том, что он страшно боится за нее. Когда он увидел, как она дерется с сэром Адриком ле Гризом, Как ее щит поддается под его напором, а его клинок чуть не задевает ногу, у него перехватило дыхание. Когда он дрался с ней – это другое. Тогда он полностью владел собой. Но, да поможет ему Бог, когда он увидел, как его красавица жена сражается с мужчиной вдвое больше ее, искушенным в боях воином, рискуя своей жизнью, сердце его заколотилось так неистово, что он испугался, как бы оно не выскочило из груди.

А это означает лишь одно.

– Ад и все дьяволы, – пробормотал Пэган.

Он начинает поддаваться чарам своей жены, стремится оградить ее от опасности.

Пэган покачал головой, затем сделал глубокий вдох, прежде чем направиться в замок. Если в его власти больше не дать Дейрдре снова взять в руки меч, он сделает это, даже если придется сломать все клинки в оружейной.

– Дейрдре!

Дейрдре вскочила с кровати, лихорадочно вытирая слезы с лица, и уставилась на запертую на засов дверь. Она не собиралась открывать ее.