Судьба амазонки - Smith Milla. Страница 10

– Так мы остаёмся?

– Тебе, правда, придётся вернуться домой. Необходимо присматривать за порядком везде. Нельзя покидать родные стены надолго. Не появился бы там новый хозяин. Я пока останусь, разведаю обстановку, познакомлюсь поближе со здешним укладом, обычаями. С людьми его поближе сойдусь.

– Нам необходимо их расположение, ты прав.

– Да, мне нужны хорошие, надёжные тылы, когда я попытаюсь объединить наши земли.

– А как же два княжества между ними? Придётся прибавить и их?

– Ты просто читаешь мои мысли.

– Грамоте не обучен. Идея и так понятна. Да, вряд ли они будут сидеть и ждать, когда ты их возьмёшь в кольцо.

– Поэтому ты и поедешь обратно. Контролируй события оттуда, а заодно начни подготовку к походу. Только осторожно… Наши планы, конечно, грандиозны, но помешать может любая мелочь.

– Про женитьбу ты уже забыл? Как здорово! Невесты нет – и слава богу. А если Архелия вернётся?

– Ну не для того же она убежала, чтобы вернуться и выйти за меня? Пока я здесь, дочь барона не возвратится. Кстати, надо послать Исама за ней. Пусть сделает так, чтобы она никогда не вернулась. Ты меня понимаешь?

– Понимаю и не одобряю. К счастью, найти её будет непросто.

– У этого парня собачий нюх. Он девчонку из-под земли достанет.

– Да, он талантлив. Хорошая смена мне, когда совсем состарюсь.

– Рано ты на покой собрался.

Зигвард замолчал и задумался.

– Жалко девушку. Я вижу, ты рад, что так сложилось.

– Ещё не до конца представляю, что может у нас получиться. Но, безусловно, рад, что я свободен в своих действиях.

– Я не знаю человека, способного тебе помешать.

– Такие долго не живут, – мрачно сострил Клепп. – Есть вещи, которые мешают гораздо сильнее интриг или войн. Там я чувствую себя как рыба в воде. Влюбиться по-настоящему, если честно, я боюсь. Когда перестаёшь холодно мыслить, рассчитывать и принимать решения. Было со мной такое затмение…

– Прости, Клепп, но ты уже не влюбишься. Шансов было предостаточно.

– Я не хочу.

– Разве можно приказать сердцу?

– Да, когда внутри только начинает разгораться. Перехватить и остановить чувство несложно.

– Бывает любовь как удар молнии. Сразу разобьёт оковы, которыми ты обвешался.

– Ты поэт?

– Нет, но со мною так и было.

– Ты не говорил со мною раньше про эту историю…

– Так повода не было. Ты настолько серьёзно жениться не собирался.

– И что с твоей страстью случилось?

– Ничего, перегорела. Правда, не до конца. Та девушка меня видеть не захотела больше.

Зигвард опустил голову, воскрешая былые переживания в памяти.

– Знаешь, если честно, сердце до сих пор болит, как вспомню. Удивляюсь, почему не умер, когда мы расстались.

– Кто был виноват?

– Я тогда был молодой: вспыльчивый, гордый, может, и не ласковый. Но любил, как… Готов был жизнь за неё отдать.

– А она?

– Предпочла другого. Мягкотелого, смазливого дурака. Хлеб растит, да и детей теперь тоже.

– И ты стерпел? А говоришь – жестокий. В бою разве только, с врагами…

– Раньше, по молодости, со всеми резкий был. А ведь женщины любят, чтобы их по шёрстке гладили.

– Кто же этого не любит? Различать надо, кто и зачем гладит. А прикладывать их всё равно надо, чтобы не распоясывались.

– Осторожно, а то некому будет второе княжество в наследство оставить.

Клепп легко сел на коня и резко развернул его на месте, чтобы видеть лицо собеседника.

– Да наследник-то у меня есть. И мне теперь неинтересно просто заиметь ребёнка. Пусть тогда уж будет он необыкновенным, от брака, освящённого самыми сильными богами. Вот это я понимаю, вот это – цель. Ребёнок, который родится от неземной любви…

Зигвард покачал головой:

– Замахнулся. Искать будешь – время потеряешь. Ты и так первый во всём, так не требуй от небес слишком многого. Умерь аппетит: не мальчишка уже! Вон и седина в волосах.

– А мне скучно жить без мечты!

Клепп заставил коня с места сорваться в галоп, и верный помощник невольно залюбовался грациозной, как у тигра, статью хозяина.

– Кто ищет страсти – находит пропасти, – услышал он тихий голос за спиной.

Берт возник ниоткуда. Зигвард вздрогнул от неожиданности и выругался:

– Ты, как смерть, подкрадываешься бесшумно и застаёшь врасплох. Слышал разговор?

– Бас герцога слышно и у нас дома, – юноша неопределённо махнул рукой в сторону родной земли.

– Когда-то он туда вернётся…

– Надолго свои земли не оставит.

– Мне, как всегда, присматривать за ними придётся. Буду управлять, пока меня не прикончат прихлебаи его сестры. Я им давно как кость в горле. А тебе, кстати, велено заняться душой барона. Он болен, и ему надо сказки твои послушать.

Фридберт обиделся:

– Ты никогда не хотел дослушать меня. Может, мои «сказки» и тебе помогли б.

– Ты ещё не знаешь жизни, мальчишка. Что ты можешь мне рассказать? Я на полях боёв принёс уже столько жертв своим богам, что они должны сделать меня бессмертным.

– Они не дадут тебе вечной жизни, потому что их нет. Они – выдумка. – Если бы герцог не покровительствовал тебе, не сносить бы тебе головы, щенок. Мои предки верили в этих богов. И наш род всегда был богатым и успешным.

– Ты не знаешь мира и покоя на земле. Будет ли он у тебя на небесах после смерти?

– Когда я иду в бой, то не о покое думаю. Я знаю, что вырву победу. Мои боги спасут от ран, а рука не подведёт.

– А кто поддержит тебя, когда ты состаришься и ослабнешь? – Берт прицепился как репей.

– С тобой я советоваться не буду, – глаза служаки неожиданно погрустнели.

– У тебя нет дома, нет детей, а в душе нет любви… – голос юного проповедника обволакивал сознание. – Не думай, что у меня мало опыта. Можно прожить длинную жизнь и остаться слепым, ничего не поняв. Можно за год и два увидеть свет, который не видят другие. Донести его до людей – моя задача и призвание.

– У тебя уже есть ученик, – Зигвард стряхнул оцепенение и махнул рукой в сторону дома барона. – Иди и занимайся его прозрением, он ждёт. Меня не трогай, я останусь верен своим покровителям на небе и земле. Они не учили меня ничему плохому. Мне нечего стыдиться. А если есть за что – сам отвечу.

Помощник герцога отошёл прочь, сел на своего коня и поехал вслед за господином. В его сердце закралась досада. Он отдавал должное уму, образованию и способностям хлипкого паренька. Зигвард чувствовал, что Берт умеет задеть какие-то потаённые струны его сущности. И всё же опытный воин не хотел подпускать к себе близко чужого человека, тем более доверить ему свою боль, что накопилась за долгие годы одиноких странствий. Самое ужасное, что друг герцога видел истинную причину, почему диалог между ними невозможен. Юноша как две капли воды был похож на того парня из прошлого, которого предпочла бывшая возлюбленная. Такого сходства Зигвард простить не мог! Рядом с ничего не подозревавшим Фридбертом всегда уравновешенный командир вдруг становился агрессивным и замкнутым. Остановить себя советник герцога был не в силах, да и не хотел.

Берт долго стоял перед дверью в покои барона и не решался войти. Хозяин дома, несмотря на данное обещание, не желал видеть юного проповедника и под разными предлогами не раз отсылал его прочь. Правда, он не впускал к себе вообще никого, да и сам не покидал своего убежища без надобности. Дела маленького государства были полностью переложены на плечи герцога. Даже сообщения об очередной вылазке беспокойных соседей не трогали несчастного отца. Он все последние дни самозабвенно молился своим языческим богам и ждал, что дочь вернётся. Как часто ему казалось, что дверь вот-вот откроется и потерянная радость жизни живительным водопадом обрушится на него и воскресит угасающий огонёк надежды.

Чуда не происходило. Барон упрямо не верил, что исправить ничего нельзя. Запоздало организованные розыски Архелии были тщетны, и ловкая подруга-охотница провела беглянку через все засады, посты и ловушки. Девушки незаметно покинули пределы родного княжества, и вслед за ними стремительным ручейком ускользнуло из дома счастье. Только сейчас барон понял, как много значило в его жизни присутствие родной упрямой души. Он сполна оценил потерю не сразу. Для отца не было большей радости в жизни, чем видеть каждодневно озарённое внутренним светом лицо самого любимого человечка – своего ребёнка. Своё маленькое «я», своё удачное (или не очень) продолжение на Земле, которое в свой черёд с благословения небес даст новую жизнь другому маленькому «я». И оно будет справедливо требовать у старшего «я» места под солнцем, своей части в богатстве, своей доли любви, понимания, участия. Бесконечно попрекаемая за сумасбродство и непослушание, эта маленькая частица души получит в конце концов всё, что могут ей дать любящие родители. Она пройдёт собственный путь и угаснет, как все предшествующие «я». Как хочется видеть этот путь, участвовать в судьбе ребёнка, быть неравнодушным свидетелем взлетов и падений… «Где ты, дочка?» – пульсировало в голове отца, добровольно заточившего себя в маленькой тесной комнатке. Тишина наваливалась на плечи, как скала.