Любимая мартышка дома Тан - Чэнь Мастер. Страница 57

И что, это повод для убийства? Только в том случае, если…

Если деньги за войлок Мелек от Ань Лушаня уже получил. Вот тогда полководец имел все основания думать, что я, приехав в империю, решил забрать деньги и не доставлять товара. Все так просто. И подослал ко мне – всё того же карлика, то есть лучшего из столичных убийц.

И тут я совершенно спокойно появляюсь в ставке перед его нетрезвыми глазами.

«Может, мне встать перед тобой на колени?» – спросил меня полководец при нашей ночной встрече. Это он так шутил. А потом, услышав, что я привёз всё-таки войлок, на глазах успокоился.

А дальше было кое-что ещё. «А не многовато ли тебе будет денег? – захохотал, помнится, великан, увидев мою расписку от императорской казны. – Ну, теперь я понимаю, почему дом Маниаха богаче всех…»

Все правильно: дом Маниаха получил, как думал братец Ань, за один и тот же войлок деньги… два раза.

Что, конечно, может восхитить любого.

А значит… Если Мелек получил деньги от Ань Лушаня, хоть и не успел доставить товар, то это означало, что деньги где-то лежат. А мы об этом узнать не успели. Или – как это чаще бывает – кто-то знал, но полагал, что мне об этом известно. А потом эти знающие люди погрузились на верблюдов, и…

Деньги лежат у меня дома? Или на подворье? Хм. И ведь деньги немаленькие.

Я вновь сфокусировал взгляд на терпеливо ожидавшем моего ответа карлике и покивал. И произнёс все приличествующие случаю слова. Получался вежливый разговор между своими, поскольку, видимо – со слов Меванчи, карлик считал меня верным приверженцем мятежника. Что неудивительно – после моего прошлогоднего к нему визита.

Я перевёл взгляд на Меванчу. Какая умная женщина! В качестве доказательства нашего с ней союза она демонстративно отдавала мне последнюю страховку своей безопасности, свой запасной вариант: последнюю ниточку, связывавшую её с Ань Лушанем. Ниточку, о которой мы и не догадывались: ведь она не бегала в цирк по ночным крышам сразу после получения очередной порции информации от нас. Она всего-навсего ездила туда раз в неделю на очередное выступление. Так просто!

И заодно она невольно уберегла этим братьев-карликов от ареста: вот если бы у меня на столе лежала записка со словом «цирк», то эта компания последовала бы за Ношфарном. Но мы и понятия не имели о цирке. А ведь как удобно: у кого может вызвать подозрение постоянно кочующая труппа, которая хорошо зарабатывает то в столице, то в пограничных округах, не избалованных развлечениями?

Зато теперь Меванча могла быть уверена: после такого знака доверия ко мне с её стороны мы уже точно могли взять её с собой в караван – и брать далее везде и всегда.

Глядя на неё, я произнёс несколько общих вежливых слов. Её глаза сказали мне, что мы поняли друг друга.

А дальше… дальше, когда я собирался уходить, кланявшийся карлик заявил нечто, чего я даже сразу не понял.

– Наш цирк трогается в путь прямо сейчас, так что, если вам нужно, я могу передать что-то нашему общему господину. Может, я увижу его сам, и наверняка увижу там вашего представителя.

Мне нечего было передавать Рокшану. И я уже покачал было головой, пока до меня не дошёл смысл сказанного карликом.

Какого ещё «моего представителя»?

Я даже начал было произносить эти слова вслух, и еле успел изменить их. Я спросил: «Которого представителя?»

– Ну, этот, немолодой, с длинными усами, – спокойно пояснил карлик. – Других ведь я не знаю.

Браво, господин Ду! Вот, значит, что за тётушка у вас была в Лояне, когда вы оставили меня самостоятельно добираться до столицы. А сами попросту отправились обратно в Фэньян и… видимо, с тех пор оттуда не выезжали.

Вот зачем я был нужен вашему ведомству, господин Чжоу: внедрить господина Ду в лагерь будущих мятежников, лагерь врагов ненавистного премьера Ян Гочжуна. И только для этого.

После чего господин Чжоу мог, по сути, делать через этот канал всё, что угодно. Передать от моего имени на словах, что в письмах я боюсь сообщать ему всю правду. Сообщать – от моего имени – какую угодно информацию. Сделать из несчастного полководца попросту игрушку. Подтолкнуть его к мятежу.

Великолепно, господин Чжоу.

Правда, оставался открытым вопрос: что же думал Ань Лушань, получая информацию от меня ещё и через Меванчу? Наверное, думал, что Меванча ничего особо ценного добыть не могла. Или, скорее, постепенно понимал, что происходит что-то не то, и зверел с каждым днём все больше. А потом решил дать один ответ на все вопросы – мятеж.

Вот чего стоили все мои замыслы, все мои усилия.

Интересно, какова тут была роль господина Ду. В принципе, он вполне может не иметь никакого понятия, что за игру ведёт. Служит в секретном ведомстве, выполняет опасное задание, сидит в логове мятежника. Наверняка он ещё и поставляет оттуда информацию господину Чжоу, не зная, что на самом деле тот служит вовсе не императору. Да вы герой, господин Ду. Хотя, похоже, что и вас очень скоро уберут, так же как хотят убрать меня. А раз все равно уберут, то зачем мне вас жалеть?

А если…

– Да, скажите, а вы не видели – доставили ли уже моему представителю такие, знаете ли, резные фигурки из ценного дерева, очень красивые? – по какому-то наитию спросил я карлика.

– Конечно, конечно, это очень знаменитые фигурки, – показал он зубы среди клочьев бороды. – Уже там, уже там.

Я горько вздохнул.

– А знаете ли что, любезный, – обратился я к карлику. – А ведь действительно я мог бы передать через вас письмо… Когда вы увидите полководца?

– Да через два-три дня, если очень быстро ехать, – удивил меня карлик. – Ведь Тунгуань совсем близко, а войска с обеих сторон меня знают и пропускают. И если господин ещё там, не уехал обратно в Лоян… Ну, а вашего человека я там точно увижу. Он сейчас у Тунгуаня.

– Нет, нет, – заторопился я. – Записка эта – вовсе не для моего человека. Только в руки самому нашему господину. Позволите маленькую кисточку?

«Я не был с тобой честен, – писал я обречённому, как я теперь точно знал, Рокшану – Ань Лушаню, великому полководцу и великому мятежнику. – Но для этого у меня были причины: господин Чжоу из известного тебе ведомства Аньлэ контролировал каждый мой шаг и каждую строку моих писем. Зато теперь я могу загладить часть своей вины перед тобой, сообщив тебе: тот человек, которого у вас считают моим представителем, на самом деле представляет господина Чжоу. Я и понятия не имел, что он остаётся в вашем лагере. Поосторожней с ним. И отбери у него некие фигурки из камфарного дерева. – Чжоу хочет с их помощью твоими руками решить какие-то свои проблемы. А стоит ли тебе быть игрушкой в руках как моих, так и его, или в руках твоего старого недруга Ян Гочжуна? И ещё одно: всё это время господин Чжоу с моей помощью добивался заключения договора о взаимопомощи и границе как с уйгурами, так и с халифатом. Того самого договора, который я – прости – предлагал одновременно тебе. И вот теперь заключит его он, а не ты. Уйгуры же дадут империи боевых коней. Что это означает для тебя – можешь догадаться. И последнее, братец: если сможешь, спасайся и приезжай в Самарканд один, без армии. Город ждёт тебя».

Два-три дня, подумал я. И ещё два-три дня потребуется человеку с неизвестным мне лицом на обратную дорогу, с приказом перерезать Маниаху глотку или проткнуть его стрелой из-за угла. Успеваем.

С новыми поклонами распрощались мы с моим бывшим убийцей. Переглянулись с Меванчей, сели в сёдла и неспешно тронулись в путь.

– Спасибо, – тихо и серьёзно сказал ей я. – Я все хотел тебя спросить: а почему ты тогда решила спасти мою жизнь? Ведь ты могла сделать то, что тебе было приказано – понаблюдать за визитом карлика с крыши, доложить хозяину, что казнь прошла нормально. Ты ведь ещё и рисковала – переодетые солдаты могли бы догадаться, что стрелу пустил вовсе не мой охранник.

– Нельзя служить сумасшедшему, – ответила Меванча, покусав губу. – У меня были несколько месяцев, когда я… Ну, мы с цирком выступали по всем границам и отлично зарабатывали. И вот тогда мы с Рокшаном… встречались часто. Ну, громадный щедрый мужчина, знаменитый воин и всё прочее. Я – свободная женщина. Вы же понимаете. Но – у него умирает голова, господин Маниах. И сердце. Он стал жесток. И глуп. Видимо, он не всегда был таким, его генералы говорят, что он изменился. Заболел. Да я и сама видела это. Я тогда вернулась в столицу, начала думать – что мне делать? А к этому времени я уже жила – жила у вас. И наблюдала за вами всеми. Я уже знала, что это вы – Ястреб. Но дело не в имени, вашем или – ваших друзей. Ваши сердца не умерли, господин Маниах, вот что главное. И когда братья Ляо получили от сердара Рокшана заказ – убрать вас, я недолго думала. Мне надо было, чтобы вы были живы. Всё получилось так просто – днём я услышала, что они этой ночью пойдут в ваш дом, а с ударом вечернего барабана уже была у вас на крыше. Спасти ваших людей, извините, я бы не смогла – а вот пустить стрелу в нужный момент было не так уж сложно. Кстати,– тут она растянула свои тонкие губы в улыбке, – я целилась не в середину спины, а в лопатку. Старый Ляо мне всё-таки друг. Так и получилось. И ещё: если вы теперь действительно берете меня с собой, с этим караваном, то вообще все в моей жизни получилось так, как я хотела.