Эскадра его высочества - Барон Алексей Владимирович. Страница 94

23. АЛЬБАНИС

В залив Холл-Геральд померанские корабли входили при переменчивом ветре. Временами он то усиливался, принося дождевые завесы, то слабел, а на траверзе створовых маяков почти стих.

Проплыв по инерции сотню саженей, эскадра остановилась, а затем была вынуждена бросить якоря. Иначе под воздействием прибрежного течения вполне можно было сесть на мель.

На «Поларштерне», как и на всех других кораблях, матросы выполняли традиционное карантинное мероприятие — от всякой заразы жгли в трюмах порох. Едкий сернистый дым пропитал все судно, поэтому, не обращая внимания на мелкий дождь, большинство пассажиров «Поларштерна» оставалась на верхней палубе. Неудобства здешней погоды ни в какое сравнение не шли с теми мучениями, которые всем пришлось претерпеть во время дрейфа у кромки льдов в сырых и промерзших каютах; альбанский же дождь был теплым. Кроме того, виды открывались очень притягательные.

Над изумрудными водами залива нависали опоясанные прибоем горы. От меловых прибрежных обрывов и почти до скалистых вершин они были покрыты пышной растительностью, яркой даже в пасмурный день. А день выдался не совсем бессолнечным, — хотя облака и ползли по небу, сплошной пелены не образовывали. Сквозь них прорывались лучи Эпса. Тогда на поверхности моря вспыхивали многочисленные отблески, а вдали проступали белые стены столицы Альбаниса.

Штиль продержался часа полтора. После полудня задул устойчивый бриз, расправивший эскадре ее мокрые крылья. Корабли снялись с якорей. Альбанский линкор «Бронлоу», а затем «Денхорн» первыми обогнули каменистую банку и вошли в пролив.

Предсказания лорда Бервика о большом шуме начали сбываться, как только «Денхорн» оказался между древними крепостями Сауткасл и Нордкасл, стерегущими вход в Большой Эльт. Обе твердыни салютовали по полной программе. Над их башнями и бастионами поднялись плотные клубы дыма. Вскоре донеслись и приглушенные расстоянием звуки артиллерийской пальбы. На флагштоках крепостей поднялись флаги Поммерна и Альбаниса, каждый размерами с добрый парус.

Выждав три протокольные секунды, обоими бортами ударил «Денхорн». Потом один за другим окутались пороховым дымом «Василиск», «Магденау», «Прогиденс». От линкоров канонада прокатилась до самого хвоста эскадры.

Но этим обмен приветствиями не закончился. Личному штандарту принцессы Камеи и Сауткасл, и Нордкасл салютовали отдельно.

Верный морским традициям, капитан Свант приказал ответить. Пушки «Поларштерна» загрохотали вновь. А на шедшей в кильватере «Хугиане» вообразили, что не заметили семафора с флагмана и тоже дали торопливый залп.

Пример оказался заразительным. Еще раз отсалютовали сбитые с толку транспорты и фрегаты. Не удержались и замыкавшие колонну «Сифарис» с «Гримальдом». Корабли же, шедшие перед монаршей яхтой, удивленно молчали.

— Все впечатление смазали, — с досадой сказал Свант.

— Не переживайте, шаутбенахт, — успокоил лорд Бервик. — Уверяю вас, альбанцы помешаны на этикете. Они непременно решат, что мы проявили вежливость в какой-то новой для них форме и будут ломать голову над тем, как достойно ответить.

Действительно, обе крепости вскоре отсалютовали в третий раз. Но тут уж с «Денхорна» поспешно передали распоряжение поберечь порох и больше стрельбу не затевать.

Покончив наконец с салютами, эскадра вошла в маленькое море Гринуотер, отделяющее Большой Эльт от Малого.

Весь северный берег этого овального морского озера занимали фермы и желтеющие поля пшеницы. Вдоль южного побережья, где горы местами подступали к самой воде, протянулись рыбачьи деревушки, верфи, склады и причалы торгового порта, у которых возвышался густой лес мачт. Видимо, у берега места хватало не всем. Здесь, в аванпорте столицы Альбаниса, десятки больших и малых купеческих парусников стояли на рейде, ожидая разрешения на швартовку.

Как потом выяснилось, они были задержаны еще с утра, чтобы пропустить вне очереди дорогих гостей из Поммерна. Тем не менее и ванты, и палубы этих судов, так же, как и судов, следовавших встречным курсом, были сплошь облеплены матросами. Все размахивали руками, шейными платками, выкрикивали приветствия.

— Как вы думаете, Саймон, это энтузиазм истинный? — спросил недоверчивый герцог.

— Вполне, — ответил Бервик. — Но бьюсь об заклад, радуются они не столько нашей победе, сколько тому, что крепко досталось Покаяне.

— О, после поражения, которое потерпел Альбанис пятнадцать лет назад, это вполне объяснимо. Подумать только, пятнадцать лет прошло! Помню, Инджин и Камея тогда играли в куклы.

— А! Кстати. Как там ее высочество, готовится?

Герцог пожал плечами.

— Полагаю, что примерка нарядов сейчас в полном разгаре. Но Саймон, разве Изольда по-прежнему так вам ничего и не рассказывает?

— По-прежнему, — проворчал старый аристократ. — Подлинное помешательство на идее самостоятельности, знаете ли. Никак не ожидал, что она придумает себе столь ужасную фамилию, как Пуффольд. Алонсо, вы можете растолковать, чем это лучше фамилии Бервик?

— Нет, — рассмеялся Сентубал. — Это выше моего понимания. Но вряд ли стоит переживать, поскольку ужасную фамилию Изольда скоро поменяет.

— Как, — спросил Бервик. — Уже? Не может быть.

— Помилуйте, друг мой! Так вы ничего не замечали?

Главный дипломат Поммерна печально вздохнул.

— Нет. Как и полагается отцу. Ну, и кто этот человек?

— Дорогой мой! Это архитектор Франц Кирш.

— А! Один из тех молодых людей…

— Совершенно верно.

— М-да. Кирш, конечно, не Пуффольд, но… как бы это выразиться… Что он собой представляет?

— Не могу сказать, в ее присутствии он совершенно теряет дар речи.

— Ну, еще бы. Не он один. Вы не хуже меня знаете, каково иметь красивую дочь.

Дон Амедео усмехнулся.

— Знаю. Прекрасное средство от спокойной старости. Надеюсь, наше пребывание в Карлеизе не слишком затянется…

Бервик вздохнул. Оба отца замолчали, глядя вперед и пытаясь прозреть будущее.

В восточной части озера Гринуотер уже хорошо различался пролив Малый Эльт, а за ним и прибрежные кварталы Кингстауна. На левом берегу пролива, оседлав узкий мыс, возвышались величественный массив замка Карлеиз, главной резиденции альбанских королей.

Замок словно вырастал из бока огромного утеса и казался его естественным продолжением. Он имел общую форму трехгранной ступенчатой пирамиды с зубчатыми стенами и многочисленными башнями на каждом уровне. Таких уровней было восемь, причем уже первый значительно возвышался над лесом, обступающим основание этой каменной громады.

— О, Карлеиз, Карлеиз, — благоговейно шептал Франц. — Это есть одно из чудес света! Его строили четыреста лет… Взгляните, господа, хотя бы на знаменитейший из всех мостов — на Белую Руку Карлеиза!

Мост действительно потрясал воображение. Он соединял ребро замка со скалой на противоположном берегу пролива Малый Эльт и висел на головокружительной высоте. Под его аркой свободно могли пройти мачты «Поларштерна». Господа Кузема и Бурхан единодушно высказали свое восхищение. Был поражен даже ироничный и невозмутимый мэтр Фоло. Но поражен по другой причине.

— Какая расточительность, — качая головой, сказал он.

— И это еще не все чудеса, — с энтузиазмом продолжал Франц. — Видите, одной стороной замок прижимается к утесу? Там, в скальных гротах и искусственных пещерах, хранятся государственная казна, сокровища королевской фамилии и припасы, достаточные для снабжения всей столицы в течение нескольких лет, если приключится осада. Оттуда, прямо из гротов, в Карлеиз течет целебный ручей. На верхнем этаже под крышей из стекла он образует чудесное озеро. Купаясь в его минеральных водах, альбанские короли достигают удивительного долголетия и до самой смерти сохраняют ясность мышления. Хитроумные зеркала позволяют иметь естественное освещение подземных покоев с восхода до заката Эпса. Надземные этажи представляют уникальную систему арочных залов, располагающихся один над другим. В толстых стенах устроены каналы. По ним в зимнее время из гротов течет горячая вода, согревающая и очищающая замок. А летом — холодная. Друзья мои! Я буду счастливейший архитектор, если увижу Карлеиз изнутри. Неужели моя мечта сбудется?