Александр (СИ) - Алмазная Анна. Страница 3

- Ни кого я не подстерегал! - отрезал Мишка, опять покрываясь пятнами.

- Да что вы? - сладко спросил психолог. - А кто несколько дней в туалете под моей дверью кого-то караулил?

- Ваша дверь меня не интересует! - заметил Мишка. - Меня туалет интересовал. Может у меня по... э... дизентерия!

- Молодой человек, вы в курсе, что причина большинства наших болезней - нервы?

- Знакомая сказочка... - ответил Мишка, которому разговор явно начинал нравиться.

Мишка ведь такой - его хлебом не корми, а дай поболтать. Вот и теперь, найдя благодарного слушателя для долгой и бесполезной дискуссии, мой друг устроился в кресле свободнее, закинув ножку на ножку, и я вздохнула - это надолго!

- Кто вам сказал, что это сказка? - слегка сузил глаза психолог.

- Сами же ученые! - ответил Мишка с видом великого академика на научном съезде. - То им соль - белая смерть, то сами же говорят - соль необходима нашему телу!

- Но не в таких количествах... - чуть сузил свои чудесные глаза психолог, добавив все тем же ровным тоном:

- Не будем отвлекаться. Так из-за чего началась ваш... ваша дизентерия?

- Из-за спора, - невозмутимо заметил Мишка.

Брови психолога поползли вверх, а глаза чуть более округлились:

- Как это?

- Поспорил с друзьями, что молоко с селедкой вполне совместимы, - уныло ответил Мишка, и я усмехнулась - а сам нам про какое-то там пиво заливал!

- Много проспорили? - усмехнулся психолог.

- Много...

Я поняла, что разговор двух... умных несколько затянулся, и осторожно потянулась к Мише, шепнув:

- Мишенька, я пойду, ладно, подготовлю все к... работе.

- Иди! - царственно разрешил Миша и, прошептав "до свидания", я осторожно выскользнула в дверь. Последний взгляд психолога преследовал меня еще долго... Что-то странное было в этом взгляде, что-то, чего я никак не могла понять...

И я ушла, хотя очень хотелось остаться.

Дан... удастся ли когда-нибудь мне от тебя избавиться?

С этих пор Мишка стал активным почитателем психолога. Так же, как раньше он всех гнал от двери напротив мужского туалета, теперь он всех гнал в эту же дверь. Психолог такой умный, так много знает, так красиво говорит, такие дельные советы дает! Рассказать подробнее суть советов Мишка отказывался - по его улыбке я догадывалась, что советы он опять приберег для сугубо мужской компании. Так было есть и будет: для мата я дамой не считалась, а для подобных тайн меня в мужское общество не допускали.

Но результат Мишкиной деятельности был налицо, - психолог, которого Мишка при всей его восторженности упорно называл психиатром, оказался теперь человеком вечно занятым. Выкладывали ему все: обиды на заносчивых профессоров, детские страхи, комплексы, проблемы несчастной влюбленности, ссоры, просто плохое настроение.

У психолога, по слухам, даже появилась книжечка с записью, куда ровными рядами выстроилась студенческая очередь. Появился-таки человек, который знает все и всех, который выслушает, подбодрит и исправит плохое настроение, который помирит подруг, и разделит между ними парня, и при этом не выдаст ничьих секретов.

В результате не у дел осталась одна я. Лезть в очередь мне не хотелось, как и вообще ничего не хотелось: депрессия цвела пышным цветом, игнорируя установившуюся за окном солнечную и сухую погоду.

Наверное, так и гнила бы я в своей хандре, если бы не Мишка. Твердо решивший получить после окончания университета второе образование психолога (хотя у него и с первым были проблемы), он во время большой перемены подсел ко мне за столик в нашей обширной студенческой столовой:

- Ты чего хиреешь, а, Ритка? Осунулась вся, побледнела! Не хочешь поговорить?

- Отстань! - хмуро ответила я, вовсе не горя желанием распутывать Mишкины проблемы. Своих хватало.

- Ритка, нельзя так - налицо признаки затаенного суицидного психоза.

У меня глаза на лоб полезли: это было самой сложной фразой, которую я когда-либо слышала от своего друга:

- Мишка, ты где так ругаться научился?

- Ты это, Ритка, зря, - невозмутимо ответил мой полоумный дружок (все ж прав народ - с кем поведешься... ), - пользуйся, пока я добрый! Я тебе помочь хочу.

- Помоги! - тихо ответила я, постаравшись придать голосу побольше устрашающих ноток... - С противоположного конца столовой... Миш, отстань, а? По-хорошему, ладно? А то ты парень добрый, обижать тебя не хочется!

- Рита, - строго сказал Мишка, - ты мне не безразлична!

У меня почему-то начали гореть щеки. Здрасти, приехали! Хорошо, что здесь Димки нет. Мишка понял, что сморозил глупость, покраснел и быстро добавил:

- В смысле, человек ты хороший, добрый, выручала меня часто.

- Мишка, чего попросить хочешь? - начала я. - Давай поскорее, а то твои предисловия меня с ума сведут. Скоро перейдем на бедную влюбленность несчастного мальчика! Тебе по буквам сказать - о-т-с-т-а-н-ь, нет у меня настроения! Нет! Слышишь! И нервов на тебя не хватает!

- Рит, ты не кричи, ладно, - примирительно заметил Михаил Иваныч, - А то вон, Дарья Ивановна на нас поглядывать стала... Ритуль, ну, успокойся, я... Так я, Рит, ты, это, прости, но я...

- Прощаю, чтобы ты там не натворил, - перебила я его. - А теперь - брысь! Дай поесть спокойно - мне еще в деканат, договор забирать. Отстань!

- Рита, я тебе записал! - выдал вдруг Мишка.

- В дуры, - хмуро парировала я - ни сердиться, ни удивляться эмоций не хватало.

- Нет, к Александру Алексеевичу.

Я подавилась булкой. Мишка дружески похлопал меня по спине. После приступа отчаянного кашля, красная, как помидор, я смогла-таки переспросить:

- Что!?

- Сегодня на 15. 30, - сбросив с плеч тяжелый груз тайны весело ответил Мишка. - Как раз после лекций. У тебя целый час, Ритка. Так что пользуйся!

Уж и не знала я в этот момент - прибить мне его на месте или обнять. Так прибить или обнять? Пока я решала, Мишка шустренько схватил свой поднос, запихнул на него между тарелками мою кружку c недопитым чаем и быстрым шагом порулил прямо к мойке. А мне стало страшно. И весело... Впервые за последнюю неделю... И... Одним словом, легче.

Но легче не легче, а послать Мишку раз двадцать к черту с его самодеятельностью до 15. 30 я успела. Как и хорошенько испугаться последствий Мишкиной глупости. Но уже в 15. 20, не сомневайтесь, я торчала у ненавистного кабинета как штык!

Ровно в половину дверь мягко отворилась и вышла Аня. Довольная! Даже похорошела от удовольствия! Что этот психолог с ней сделал? Александр Александрович сам проводил ее до дверей и теперь стоял на пороге. На нем был все тот же черный, сидевший, как влитой костюм, синий галстук и того же цвета рубашка. Красавец... наверное, слишком.

- Зайдете? - по-домашнему тепло спросил психолог, посмотрев на меня внимательным взглядом.

Сразу почему-то стало уютно. Но характер - штука тонкая, никуда его не денешь, поэтому, гордо прошествовав мимо психолога, я ответила:

- Зайду.

Психолог закрыл за мной дверь, и я с ужасом услышала щелчок замка.

- Чтобы не мешали! - пояснил мужчина, будя во мне женские инстинкты. Полутемная комната, свеча на столе, интимная обстановка, довольная Аня... Куда я попала!?

- Хотите чаю? - мягко спросил психолог - его голос соответствовал обстановке и обволакивал теплыми нотками.

- Кофе! - выпалила я, усаживаясь в кресло.

Вернее, не сразу усаживаясь. Сначала я огляделась, пытаясь пристроить где-нибудь сумку.

- Дайте, я! - сказал психолог, заметив мои мучения. Сумка оказалась осторожно поставленной на лавку у дверей, а я наконец-то села, все более жалея о собственной затее. - Вообще-то кофе вреден для здоровья.

- В чае не меньше кофеина, - слабо парировала я.

- Вам какой? - не оборачиваясь, ответил психиатр, то есть психолог.

- Черный без сахара.