Путешествие на Запад. Том 2 - Чэн-энь (Чэнъэнь) У. Страница 46

– Ты – низкое, подлое чудовище! Сам ищешь своей смерти! – заорал, в свою очередь, Сунь У-кун. – Что стоит жизнь какого-то там духа, когда мой учитель и мои братья вместе с конем подвешены к балке в твоей пещере? Разве могу я это стерпеть? Я пощажу твою собачью душу лишь в том случае, если ты сейчас же освободишь их и, кроме того, еще дашь нам денег на дорожные расходы и проводишь нас.

Такого оскорбления начальник духов не в силах был снести и, нацелившись прямо в голову Сунь У-куну, взмахнул мечом и нанес ему удар. Но Сунь У-кун успел поднять свой посох и ринулся на противника. И вот у пещеры разгорелся ожесточенный бой:

Посох с золотыми ободками
И волшебный меч стальной, тяжелый,
Состязались ревностно в сраженье,
Землю покрывали облаками,
Затемняя и хребты и долы:
Задрожали люди от смятенья.
Был один боец охвачен местью:
Не прощал врагу он смерти брата,
И теперь не ведал снисхожденья;
Для другого – было делом чести
Биться за того, чье имя свято,
Кто на Запад шел для поклоненья.
Оба ярой злобой пламенели,
Мстительные, бились исступленно,
Применив военное уменье;
Духи же от страха цепенели,
Как при схватке тигра и дракона,
Даже солнце спряталось в смущенье.
У того из глаз струилось пламя;
Шлифовались зубы у другого, –
Только яшмы слышалось скрипенье…
Были оба славными бойцами,
И взлетали в поединке снова
Меч и посох в яростном вращенье.

Уже раз двадцать схватывались противники, однако так и нельзя было сказать, кто победит. Тогда дух, указывая мечом на противника, крикнул:

– Ну, ребята, вперед!

И более трехсот духов ринулись вперед, окружив Сунь У-куна. Однако это нисколько не напугало нашего Мудреца. Он храбро орудовал своим посохом, разил врагов направо и налево, успевая в то же время отбивать удары, сыпавшиеся на него со всех сторон. Но у духов были свои, особые приемы боя, и постепенно они начали побеждать. Духи словно ватой обложили Сунь У-куна со всех сторон, тащили его, хватали за ноги и даже не думали отступать. Великий Мудрец заволновался и решил пустить в ход волшебство. Выдернув у себя пучок волос, он разжевал их на мелкие кусочки и, выплюнув, крикнул:

– Изменитесь!

В тот же миг появились тысячи Сунь У-кунов. Те, которые были побольше, действовали посохом, которые поменьше – работали кулаками. А самые маленькие, которым уже не оставалось места для действия, стали прокусывать духам жилы. Такого натиска духи не выдержали.

– О господин! – взмолились они. – Плохи наши дела! Сил больше нет. Куда ни глянешь, везде Сунь У-кун!

Так Сунь У-куну удалось отогнать духов. Бросив на произвол судьбы своего окруженного врагами начальника, они бежали куда глаза глядят.

Старый дух пришел в замешательство, однако тут же нашелся и, не переставая размахивать мечом, правой рукой вытащил из-за ворота банановый веер. Затем он взглянул на ярко пылающее солнце, на свой дворец и с треском раскрыл веер. В тот же миг всю землю объяло пламя; здесь следует сказать, что банановый веер был талисманом, с помощью которого можно было вызывать огонь. Старый дух был жесток. Он несколько раз махнул веером, и пламя охватило небо.

Не был тот огонь ниспослан с неба,
И огнем домашней печи не был,
В очаге не бился утром рано;
Не вставал над головой вулкана;
Это был огонь иной, священный,
Слитый из пяти стихий вселенной.
Этот веер из листа банана
Наделен был силой талисмана,
Не был он созданьем рукотворным:
В миг, когда сам хаос лег покорным,
Он возник, украсив мирозданье.
Взмах его рождал огня блистанье –
Огненное море в Поднебесной,
Мир пронзая молнией чудесной
Алым шелком тот огонь клубился,
Красною зарею золотился,
Но ни струйки дыма не мелькало
На завесе золотисто-алой.
Ослепляло это пламя взоры,
Полымем охватывало горы,
И в лесах забушевало пламя,
Загорелись сосны фонарями,
И, жалея роскошь оперенья,
Птицы ввысь взлетали для спасенья,
И бежали звери по дороге,
Покидая норы и берлоги,
Даже камня расплавлялось тело –
Вся земля в том пламени горела.

Великий Мудрец пришел в ужас при виде этого зловещего зрелища.

– Дело дрянь! – воскликнул он. – Сам-то я еще выдержу, а вот волоски мои пропадут. В таком адском огне они сгорят в два счета!

Сунь У-кун встряхнулся, произнес заклинание и водворил выдернутый пучок шерсти на место. Лишь один волосок он оставил в виде собственного подобия, заставив его спасаться от огня. Себя же он обезопасил заклинанием и, сделав прыжок вверх, ринулся к пещере Цветов лотоса.

Все помыслы его были устремлены на то, чтобы спасти учителя. В миг очутился он у пещеры и, спустившись на облаке вниз, увидел множество духов. Боже, во что они превратились! Проломленные черепа, перебитые ноги, израненные тела. Эти несчастные существа испускали душераздирающие вопли. При виде их Сунь У-кун еще больше рассвирепел и, яростно размахивая своим посохом, ринулся вперед, И, увы! Он забыл о своем человеческом облике, который приобрел путем неисчислимых испытаний, и снова превратился в покрытое шерстью звероподобное существо. Покончив с духами, Великий Мудрец ворвался в пещеру. Но и тут все было охвачено огненным сиянием, От страха у Великого Мудреца подкосились ноги.

– Все кончено, – воскликнул он. – Огонь проник в пещеру и все сжег! Теперь уж мне не спасти учителя!

Однако постепенно Сунь У-кун стал приходить в себя и осмотрелся кругом. И вдруг, к своему великому удивлению, он обнаружил, что это не огонь, а золотое сияние. Тут он окончательно успокоился и, присмотревшись повнимательнее, увидел, что сияние это излучает кувшин, сделанный из белоснежного нефрита.

«Какой великолепный талисман! – с восхищением подумал он: – там, в горах, он тоже излучал сияние, я отобрал этот кувшин у духа, но через некоторое время он отнял его у меня и спрятал здесь».

С Сунь У-куном творилось что-то невообразимое. Он схватил кувшин и, забыв об учителе, бросился к выходу. Но не успел он выйти из ворот, как увидел перед собой старого духа, который, держа в руках меч и веер, приближался к пещере с южной стороны. Сунь У-кун хотел ускользнуть, но дух взмахнул мечом и ударил его. Великий Мудрец совершил прыжок в высоту и бесследно исчез.

Оставим его пока и расскажем о том, как старый дух, подойдя к пещере, увидел валявшихся на земле раненых и убитых. Он пришел в полное отчаяние и, устремив взор к небу, тяжело вздохнул:

– О горе! О несчастье!
О том, что произошло, сложены стихи:
Ненавистный и упрямый,
И подобный обезьяне,
Из чудесной оболочки
Он спустился в мир страданий.
И в таком перерожденье
Был удел его печальный;
Позабыл он, заблуждаясь,
Образ свой первоначальный.
Словно лебедь, потерявший
На пути родную стаю,
Горько плача, говорил он;
«Я тоскую, я страдаю!
Потеряв свою дружину,
Я плачусь за преступленья,
Но когда же я достигну
Искупленья и прощенья!
И для странника земного
Скоро ль кончатся дороги,
Чтоб вернуться просветленным
В те небесные чертоги!»