Последняя ночь - Сойер Мерил. Страница 34

Собственного сына Роб тоже баловал отцовской любовью. Он был готов часами играть с Заком. Мог его и обнять, и расцеловать. Элен же непременно делала ему замечание – вот другие отцы не сюсюкают с сыновьями!

Рука Даны свободно соскользнула вниз, а голова сползла с плеча ему на грудь. Роб прислушался к ее ровному и глубокому дыханию и понял, что она заснула. Прижимая Дану к себе, он осторожно, чтобы не потревожить ее сон, лег спиной на песок и свободной рукой поправил зонт, наклонив его в сторону переместившегося солнца.

Еще недавно он не преминул бы воспользоваться моментом, но сейчас он был счастлив от того, что просто держит Дану в своих объятиях и оберегает ее сон.

Прошел час, прежде чем Дана пошевельнулась и приподняла голову. На ее лице появилось недоуменное выражение, когда она обнаружила, что все это время спала у него на груди. Роб улыбнулся, всей душой надеясь на то, что в его улыбке нет ни капли двусмысленности.

– Мне кажется, нам пора перекусить. Что скажешь? – спросил он, нарушая воцарившееся неловкое молчание, и направился к сумке за продуктами.

Вернувшись, он обнаружил, что Дана задумчиво смотрит в море. Она сидела, но в какой позе! Роб почему-то принял это на свой счет и обиделся, про себя назвав ее позу «защитной стойкой перед схваткой». Дана подтянула ноги к груди, обхватив их руками и положив подбородок на колени. Однако вслух он ничего не сказал, чтобы не портить того удивительно приятного чувства доверительной близости, которое возникло между ними.

Опустившись на песок, он протянул Дане банку диетической колы. Она неосторожно потянула вверх крышку, и пенистый напиток со свистом вырвался наружу, обрызгав их обоих. Переглянувшись, они рассмеялись и с удовольствием принялись за сандвичи.

Во время еды они не проронили ни слова. Роб был абсолютно уверен, что Дана молчит неспроста, несомненно, она сосредоточенно что-то обдумывает и объектом ее мыслей является он сам. Ему было безумно интересно, о чем конкретно она размышляет, но он Молчал, продолжая уплетать сандвичи за обе щеки.

– Роб?.. – Недосказанный вопрос повис в воздухе, как чайка, неподвижно застывшая над ними высоко в небе. Его рука с банкой кока-колы застыла у губ. Он интуитивно почувствовал, что вопрос ему не понравится. Настроение у него сразу упало, однако внешне он остался абсолютно спокоен, и ни один мускул не дрогнул у него на лице, когда Дана устремила на него взгляд. – Скажи мне, почему ты ушел из полиции?

13

Роб тоскливо смотрел на прибрежную полосу, автоматически отмечая, что уровень воды поднимается дюйм за дюймом, постепенно наступая на берег. «Сегодня будет прилив, а в ночном небе засияет полная луна», – подумал он.

У него были серьезные причины, чтобы уйти из полиции, но он сомневался, стоит ли рассказывать об этом Дане. Но если он сейчас отделается шуткой или просто отмолчится, то, пожалуй, навсегда разрушит то доверительное отношение, пока еще очень зыбкое и неустойчивое, которое возникло между ними. Неужели он настолько разуверился в людях, что ни с кем не желает делиться своей болью? Ветер усилился. Волны с гулом разбивались о берег, оставляя на нем гирлянды белой пены, и бесшумно откатывались назад. Роб надеялся, что с Даной у него будет серьезный роман, а не мимолетное любовное приключение. Он решил рассказать ей все.

– Я служил в отделе уголовных преступлений. Вместе с Брюсом я занимался расследованием убийств. Работы у нас было не так уж и много – ты сама знаешь, что на островах убийства довольно редки, – и поэтому время от времени мы помогали ребятам из отдела по борьбе с наркотиками проводить рейды, участвовали в облавах. Однажды вечером мы выехали на очередную операцию. Помню, на нас были плотные черные куртки. У них еще на спине фосфоресцирующая надпись оранжевыми буквами: «Полиция Гонолулу». Должно быть, видела.

Дана кивнула:

– Конечно. Полицейские их надевают, чтобы в темноте случайно не перестрелять друг друга. Но в них, наверное, ужасно жарко?

– Как в кратере вулкана. После таких операций я чувствовал себя выжатым как лимон. – «Зачем я все это рассказываю? – вновь засомневался Роб. – Стоит ли ворошить прошлое?» Каждое слово давалось ему с трудом. Он словно наяву переживал события той долгой ночи, навсегда врезавшейся в его память. – Мы получили информацию о том, что Чанг, тот, что заправляет китайской мафией, получил большую партию наркотиков и спрятал их в тайнике в «Зеленом драконе». В общем, удобно – ночной клуб, и наркотики под рукой. Мы с Брюсом должны были проверить складское помещение, а обыск в клубе проводила наша основная группа.

Роб о чем-то задумался. Воспользовавшись возникшей паузой, Дана призналась:

– Ты знаешь, за все эти годы, что живу здесь, я побывала в Чайна-тауне только один раз.

– Туристы тоже предпочитают не заходить в китайский квартал. Когда туда попадаешь, возникает ощущение ужасной тесноты и неразберихи. Домики лепятся друг к другу; повсюду толкотня, шум, гам; маленькие магазинчики, узенькие улочки, скорее даже проходы между домами, завешанные бельем. – Он словно вновь очутился в китайском квартале. У него даже защекотало в носу от тяжелого и одуряющего запаха, которым там пропитано все, даже стены домов. В этом запахе смешались и аромат благовоний, и сладкий опиумный дым, тянущийся из курилен, и вонь от гниющей рыбы.

– Так вот, – продолжил Роб, – вдвоем с Брюсом. Мы незаметно поднялись по лестнице с черного хода на второй этаж. Думали, там нет никого, но услышали чьи-то голоса, хихиканье… Глянули в дверной «глазок» – две проститутки-китаянки обслуживают како, го-то японца. Я сказал Брюсу, что не стоит арестовывать их сейчас. Поднимется страшный шум, и вся операция сорвется. Мы тихо спустились по лестнице на первый этаж и там попали в настоящий лабиринт – нескончаемые коридоры, комнаты, перегородки, черт знает что! В какой-то момент нам даже показалось, что мы никогда оттуда не выберемся. Свет мы не включали, чтобы не привлекать внимания, и пользовались карманными фонарями. Проходя мимо какой-то из комнат, мы увидели, что она до потолка забита картонными коробками. Судя по надписям, здесь хранились какие-то снадобья из женьшеня. Я не знаю, что заставило меня проверить их содержимое.

Роб и сейчас не мог объяснить, почему ему показались подозрительными те коробки. Впоследствии он не раз горько жалел, что в тот вечер его профессиональное чутье оказалось на высоте. Если бы он не обратил внимания на эту комнату, он не потерял бы работу и не лишился бы семьи.

– Мы вскрыли одну, вторую, третью коробку – во всех оказался героин. Наркотик уже был расфасован в маленькие пакетики. Очевидно, в самое ближайшее время он должен был попасть на улицы. Я послал Брюса за основной группой.

– Не понимаю, почему вы не вызвали подкрепление по рации?

Роб покачал головой и, прикрыв глаза рукой, посмотрел на солнце, стоявшее в зените.

– Люди Чанга мгновенно засекли бы наши переговоры. Уже тогда у них были мощные средства обнаружения радиосигналов. Если бы Чанг узнал о том, что мы обнаружили наркотики, его ребята прикончили бы нас и вывезли героин со склада до появления полицейских.

– По-моему, вы нарушили инструкцию. Насколько я знаю, в такой ситуации Брюс не имел права оставлять тебя одного, ведь так?

– Правильно, но у нас не было выбора. Брюс ушел, а я остался на складе. Не успели стихнуть его шаги, как в углу комнаты раздался шум, затем кто-то выскочил из комнаты и побежал прочь. Я бросился вдогонку и сбил убегавшего с ног, навалившись на него всем телом.

Дойдя до кульминационного момента, Роб замолчал. Сейчас он уже жалел, что пустился в воспоминания. Он предпочел бы навсегда забыть об этом. Однако, встретив сочувствующий взгляд Даны, Роб продолжил:

– Поначалу я думал, что схватил одного из подручных Чанга, который охранял наркотики. Услышав наши шаги, он мог затаиться среди коробок, чтобы потом попытаться удрать и поднять тревогу. Но вскоре я понял, что выкручиваю руки женщине.