Последняя ночь - Сойер Мерил. Страница 8

Вообще-то Дана была не в его вкусе. Ему больше нравились эффектные, длинноногие блондинки. Последний его роман закончился несколько месяцев назад, и Гарт не спешил заводить новых знакомств, опасаясь очередных разочарований. Плюнув на личную жизнь, он с головой ушел в работу, благо в клиентах недостатка не было.

– Спасибо, что нашел время встретиться со мной. – Дана прошла в гостиную, с любопытством оглядываясь по сторонам. Гарт мысленно поблагодарил ее за то, что она не стала с участливым видом задавать дурацких вопросов о здоровье. – Извини, если нарушила твои планы.

– Пустяки. Я рад видеть тебя. – Он подъехал к столику и начал наполнять вином бокалы. – Устраивайся поудобнее.

Сев в кресло, Дана заметила:

– У тебя здесь очень мило.

– А ты выглядишь просто потрясающе. Обменявшись любезностями, они подняли бокалы.

– Твой звонок застал меня врасплох, – признался Гарт. – Ты, наверное, уже слышала новости? Тебя ждет повышение.

– Пока еще рано загадывать.

– Не скромничай. Ты имеешь все шансы занять кресло Паркера. Если на свете есть справедливость, то…

– Тебе крышка, тебе крышка! – внезапно напомнил о себе Пуни. – Лучше не рыпайся!

– Какой очаровательный попугай, – рассмеялась Дана. – Просто прелесть.

– Круто! Круто! – Пуни важно прошелся по жердочке, словно хвастаясь своим словарным запасом, который целиком почерпнул из боевиков. Гарт рассмеялся и объяснил, что, уходя на работу, оставляет включенным телевизор, чтобы попугаю не было скучно.

– А как его зовут?

– Пуни. – Поймав недоуменный взгляд Даны, Гарт охотно пояснил: – Сокращенно от латинского «пунитор» — мститель.

Дана улыбнулась.

– Сразу и не догадаешься! – Она вновь стала серьезной и с задумчивым видом принялась ковырять вилкой фруктовый салат. Гарт молча наблюдал за ней.

Он видел, что его гостье надо собраться с духом, чтобы перейти к делу, ради которого она приехала. Дана отличалась сдержанностью, и, хотя знал он ее достаточно давно, она казалась ему натурой загадочной. Набравшись терпения, благо его было не занимать, Гарт не торопил Дану и продолжал тактично молчать. После аварии, оказавшись прикованным к инвалидной коляске, он научился ждать, так что терпение вошло у него в привычку.

Гарт обладал редким даром располагать к себе людей. Трудно сказать, почему они доверяли ему свои секреты. Может, его открытое, честное лицо, заставлявшее предполагать в нем тонкую и понимающую натуру, притягивало к нему ищущих помощи, а может, его беспомощный вид, – неизвестно. Но как бы там ни было, люди обычно выкладывали ему все, как на духу. Все, кроме Даны.

Отгородившись от всего мира невидимой стеной, она вела замкнутый, уединенный образ жизни.

– О-о! – произнесла Дана, проглотив кусочек телятины, приготовленной Гартом по его личному рецепту. – Божественно. Никогда не пробовала ничего вкуснее.

– Да перестань. Просто ты привыкла ежедневно ходить в кафетерий на работе, а хуже, чем там, готовят, пожалуй, только в тюрьме, – пошутил Гарт, а сам с раздражением подумал: «Ну что я за человек – разве так надо относиться к искренним комплиментам?» Он и сам не понимал, почему у него выработалось стойкое недоверие к любым похвалам в свой адрес.

– Гарт… – кинув на него беспомощный, растерянный взгляд, нерешительно начала Дана, быстро отведя глаза в сторону. – Лет двадцать назад в моей жизни произошло одно событие. Все эти годы я считала, что никто не знает о случившемся. Я была уверена: все осталось в прошлом.

Он быстро прикинул в уме, тогда ей было, должно быть, лет четырнадцать-пятнадцать. Дана в отчаянии смотрела на него. Гарт часто видел такое же выражение обреченности и безысходности в глазах многих своих клиентов. «Черт, похоже, дело действительно серьезное», – подумал он.

– Сегодня меня начали шантажировать.

Гарт остолбенел. Минуточку, чтобы шантажировать человека, надо раздобыть на него компромат. Чушь какая-то. У Даны безупречная репутация! Она сама честность и, как дитя, невинна. Тем не менее, судя по ее собственным словам, двадцать лет назад она совершила что-то такое, о чем предпочитала бы не вспоминать никогда.

– Гарт, я хочу, чтобы ты, если в этом возникнет необходимость, защищал мои интересы… э… – Она на мгновение запнулась, а затем решительно закончила: – В суде.

Барабаня пальцами по парализованным, бесчувственным ногам, Гарт старался скрыть замешательство. Сегодня с Даной творится что-то неладное – она сама на себя не похожа. Прошло двадцать лет, а она боится, что против нее будет возбуждено дело! Уж кто-кто, а она-то должна знать, что существует срок давности…

Гарт внезапно похолодел, его сердце сжалось. Безусловно, Дана знает об этом. Значит, на преступление, в котором она замешана, не распространяется закон о сроках давности, иначе она бы не обратилась к нему за помощью.

Он с трудом перевел дыхание. Боже, такие преступления можно сосчитать по пальцам. Неужели убийство?!

От одной этой мысли ему стало жутко. Не показывая вида, Гарт сказал:

– Дана, можешь рассчитывать на меня. Скажи, ты на самом деле думаешь, что дело дойдет до суда?

Она промолчала. Гарт понял, что Дана не собирается посвящать его в подробности, по крайней мере сегодня. Пообещав ей свою помощь, Гарт тем самым принял на себя обязательство сохранять в тайне все ему сказанное, но Дана, видимо, все еще колеблется и не доверяет ему полностью.

– Сначала надо выяснить, кто меня шантажирует, – тихо произнесла она. – Пока же я просто не знаю, что мне делать. Но хуже всего, что я даже не представляю, кому можно поручить столь деликатное дело.

– Ну, с этим-то как раз проблем нет. У нас на островах лишь один частный детектив, который знает свое дело, остальные по сравнению с ним – дилетанты. Когда мне требуется провести собственное расследование в интересах клиента, я нанимаю Роба Тагетта.

– Тагетта?

– Да. А почему это тебя удивляет? Когда-то Роб работал в полиции, в отделе убийств.

– Хм… я слышала, что он обвинялся…

– Ерунда. – Гарт отмахнулся от нее. – Роб отличный детектив. Ему просто не повезло. Дело по обвинению в изнасиловании, которое возбудили против него, было шито белыми нитками. Кстати, его оправдали.

– Если так, то почему же он ушел из полиции?

Гарта тоже это интересовало, но он никогда не спрашивал самого Роба, в чем там было дело. До сих пор вокруг неожиданной отставки Роба Тагетта и разразившегося скандала ходило множество слухов.

– Не знаю, но уверен, что причины у него были веские.

– Нет, я не хочу связываться с ним. Однажды он облил меня грязью в своей статье. Помнишь дело Тенаки, которое я прекратила из-за отсутствия состава преступления?

– Нет, Роб тут ни при чем, – покачал головой Гарт, – он лишь обычный репортер. Во всем виноват трусливый подонок Бинкли. Он не хотел подставлять под удар своих дружков-приятелей в суде, но догадывался, что пресса не простит провала такого процесса. Поэтому и решил подсунуть это щекотливое дело тебе, чтобы заодно разрушить твою карьеру. Пустячок, а приятно.

– Он почти добился своего. Мне пришлось снять обвинения с Тенаки и отпустить его на свободу прямо из зала суда. Роб Тагетт каких только собак на меня не навешал потом в своей статье.

– Помню, помню. А вот Гвен Сихида, окажись она в тот день на твоем месте, сделала бы по-другому. Я уверен.

– Да, она бы никогда так не поступила. Гвен вынесла бы обвинительный приговор, а там пускай защита подает на апелляцию. Решение было бы отменено, но тогда пресса обрушилась бы на апелляционный суд, а не на Гвен. Она дорожит общественным мнением и пляшет под дудку своего отца. Папочка Сихида недоволен тем, что его дочь до сих пор не сделала блестящей карьеры.

– А что ж?! Он политик. Кто же захочет терять вес в глазах общественности?

– Ты прав, – невесело вздохнула Дана. – И что же мне теперь делать?

– Перестать маяться дурью. Забудь эту глупую статью, тем более что тебе это выгодно. Тагетту платят за то, чтобы его статьи были острыми и резкими. – Гарт посмотрел на нее. – Повидайся с ним. Он отличный парень, и я ему полностью доверяю. Между прочим, полагаю, ты еще не раз услышишь критику в свой адрес, ведь ты же судья. Так что привыкай.