Горная долина - Мэтер Энн. Страница 22

Его мать следила за ними с любопытством в глазах, а потом сказала:

– Луис, ты, разумеется, останешься к ужину?

Сын покачал головой.

– Увы, нет, я должен возвращаться, – ответил он быстро. – Я и так уже потерял слишком много времени. У меня много работы.

Марианна обеими руками схватила его за запястье:

– Сынок, ты... ты будешь осторожен?

Луис нежно улыбнулся ей, такой улыбкой, которой Моргана никогда раньше не видела на его лице и которая глубоко взволновала ее, потому что в ней были любовь и нежность. Она подумала, как замечательно было бы, если б когда-нибудь он улыбнулся так ей, и отвела взгляд в сторону, чтобы не позволить ему занять место в своем сердце.

– Я буду осторожен, Марианна, – ответил Луис матери. – Разве когда-нибудь было иначе?

Та покачала головой, сжимая губы, и Моргане стало неловко от этого всплеска чужих эмоций. Чтобы скрыть замешательство, девушка повернулась и выглянула через стеклянные панели двери во двор. Солнце садилось за верхушки гор, и длинные тени раскрасили террасу багровыми тонами. Моргану вдруг охватила странная меланхолия, ей до боли захотелось оказаться в родной обстановке, среди знакомых людей, стало тоскливо и горько. Сколько ей придется жить здесь и чему она обязана таким вниманием к себе, почему ей оказывают такое особое гостеприимство? Не лучше ли было остаться с остальными пассажирами? Разве не было бы ей с ними надежнее и безопаснее?

Моргана машинально откинула прядь со лба. Незачем принимать все так близко к сердцу, это глупо. Она должна собраться с духом и, что бы ни случилось с ней в дальнейшем, быть к этому готовой, а не воспринимать события так болезненно. «Но почему непременно должно случиться что-то плохое?» – вдруг спросила она сама себя. Почему ей вдруг стало страшно, почему показалось, что ее могут обидеть, почему она так растерялась, почувствовала себя несчастной и опустошенной? Она до сих пор только следовала за событиями, а сама не контролировала ситуацию. Может быть, то, что ее привезли сюда, сейчас было для нее самым лучшим решением? Может быть, разлука с предметом всех ее мыслей и чувств немного охладит и успокоит ее? О, она так на это надеялась! Луис Сальвадор не похож на остальных мужчин, и, сколько бы Моргана ни пыталась убедить себя в обратном, он-то и был основной причиной ее отчаяния.

Через мгновение Луис подошел к ней и внимательно взглянул в ее лицо.

– Что ж, Моргана, – сказал он. – Я уезжаю. Вернусь дня через два... может быть, через три.

Моргана напряглась:

– Вы не можете сообщить мне, надолго ли я здесь?

Глаза Луиса потемнели.

– Нет. Но вам будет здесь хорошо, вас обеспечат всем необходимым. Надеюсь, вы не против?

Моргана хотела возразить, но осеклась. Марианна следила за сыном с нескрываемым недовольством, и, словно бы чувствуя это, Луис шагнул к двери. Мать тут же подошла к нему, и они снова обменялись поцелуем. Луис вышел, не сказав Моргане больше ни слова.

После его ухода девушка почувствовала себя ослабевшей и совершенно неспособной иметь дело с женщиной такой сильной воли, какой, по-видимому, обладала Марианна Сальвадор. Она не могла себе представить, как они будут общаться, тем более что у Морганы не было никакого опыта подобного общения. Она кинула последний, прощальный взгляд во двор, за стеклянную панель двери, и увидела, как мальчишка открывает тяжелые деревянные ворота и Луис на вороном жеребце легким галопом выезжает из них. Потом ворота снова закрылись, и мальчик ушел.

На мгновение Моргану с ног до головы пронзила острая боль, почти парализовавшая ее. Марианна Сальвадор любопытным взглядом окинула ее внезапно побледневшее лицо, а потом сказала:

– Идемте! Я покажу вам вашу комнату, потом мы поужинаем. Беньо!

Моргана подумала, что последнее слово означало какой-то приказ ей, но в эту же секунду из двери в конце коридора показался человек, и она поняла, что так зовут слугу. Он вежливо поклонился в сторону Морганы, и Марианна указала ему, чтобы он взял чемоданы гостьи. Моргана на подкашивающихся ногах пошла вслед за хозяйкой по покрытой толстым ковром лестнице и, несмотря на свое состояние, молчаливо восхищалась затейливой резной балюстрадой и высокими арочными сводами. Они дошли до длинной узкой площадки, Марианна распахнула дверь справа от них и, входя в нее первой, сделала Моргане жест, чтобы та следовала за ней.

Моргана очутилась в комнате с богатым ковром на полу, которая вполне могла бы сделать честь любому из самых роскошных отелей Рио. Здесь были широкая кровать, покрытая синим атласным покрывалом, тиковые шкаф и столик с зеркалом и массивное бюро. Высокие окна занавешивали оранжевые с голубым портьеры, дверь на балкон была открыта настежь, и в проеме виднелись озеро и горный кряж. Моргану неудержимо потянуло на балкон, она вышла, и тут же ветер, усилившийся с наступлением темноты, налетел и разметал ее волосы. Его холодные потоки освежили ей голову, она крепко ухватилась за балконные перила, собираясь с духом, чтобы обернуться и встретиться лицом к лицу с матерью Луиса.

– Здесь так... так прекрасно! – беспомощно пробормотала она. – Я... и не думала, что бывает такая красота.

– Значит, вы считали, что мы здесь живем как дикари? – осведомилась Марианна, и в голосе ее звучал холодный, как клинок, вызов.

Моргана покачала головой:

– Нет, конечно нет. Просто... Я не ожидала встретить столь прекрасное место... так далеко от... – Тут она осеклась. Моргана хотела сказать «цивилизации», но вовремя спохватилась, что это слово нельзя произносить при такой женщине, как Марианна Сальвадор, которая как раз и была само воплощение цивилизации. Предложение так и осталось незаконченным, но девушка чувствовала, что Марианна наверняка поняла то, что она не договорила.

Мать Луиса оглядела комнату с явным удовольствием.

– Это комната Луиса, – сказала она нехотя. – Но он, естественно, в последнее время ею не пользовался.

При этих словах Моргана едва сдержала дрожь.

– Понятно, – проговорила она. – А я... можно мне пока пожить в какой-нибудь другой комнате? То есть я хочу сказать... – Она торопливо прибавила: – Если вы не будете возражать, я бы предпочла другую комнату!

Марианна обратила на нее свой холодный взор.

– Ты будешь жить здесь, – твердо заявила она и, сделав величественный жест, пресекающий любые попытки возражений, отвернулась к Беньо, который укладывал чемоданы Морганы на низкую оттоманку, стоявшую у изножья кровати. Когда слуга ушел, она сказала: – Ужин будет готов приблизительно через полчаса. Я вас пока оставлю, если хотите, можете умыться и привести в порядок волосы. Спускайтесь вниз, когда будете готовы.

– Да, сеньора. – Моргана закусила губу.

Марианна поколебалась:

– Да... кстати, надо вам сказать. Ванная примыкает к этой комнате, но нам придется делить ее на двоих. Здесь иметь ванную – дорогое удовольствие.

Моргана кивнула, и, слегка опустив ресницы, Марианна вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Моргана без сил опустилась на кровать и погладила атласную поверхность покрывала. «Комната Луиса... – думала она с некоторым трепетом. – Его кровать». Нет сомнений, это он распорядился, чтобы ее разместили именно здесь. И уж конечно, это не было решением его матери, судя по ее отношению. Моргана легла на спину, приподнимая волосы так, чтобы шеи коснулась шелковистая поверхность прохладного покрывала. Какой он странный человек. Человек, от которого у нее нет защиты...

Приняв ванну как роскошный и неожиданный подарок, Моргана почувствовала себя значительно свежее. Вода сюда, наверное, каким-то образом качалась из озера, решила она, а газовый нагреватель, работающий от ротора, снабжал дом восхитительно горячей водой. Лежа в ванне, Моргана размышляла о том, сколько народу живет на вилле Каррилхао, а потом задумалась о значении самого слова «каррилхао» и, призвав на помощь весь свой очень слабый португальский, догадалась – «колокольный звон». Обрадовавшись открытию, Моргана вздохнула, щедро намыливая руки пахучим мылом, которое нашла в ванной. Название показалось ей чарующим, да и сам дом завораживал, это безусловно, но вот его хозяйка... Марианна Сальвадор была для нее загадкой. Тем не менее Моргана уже убедилась в большом сходстве между ней и ее сыновьями и подумала, есть ли у Марианны еще и дочери, или Луис и Рикардо – ее единственные отпрыски? Пока ей не доводилось слышать упоминания о других членах этой семьи, если не считать Витторио, но ведь он был им только дядей.