Очищение смертью - Робертс Нора. Страница 70

Ева нахмурилась, глядя на голограмму. Она буквально слышала заговорщический шепот.

– Но почему, почему? Тут должен быть мотив. Надо посоображать. Потому что все было именно так: Пенни настучала убийце на Лино, и убийце пришлось действовать. Наводить порядок. Добиваться справедливости. Уравновесить чаши весов. – Она отступила на шаг. – Черт! Есть это, это и еще вот это. Я вижу каждую точку в отдельности, но как они сходятся воедино?

– Продолжай. Если это «око за око», кого убил Мартинес?

– Сото. Ника Сото – из-за того, что он сделал с Пенни. Именно из-за нее, из-за того, что случилось с ней, он выбил все дерьмо из Соласа. Но всем было плевать на Сото, никому в голову не пришло, что пара подростков четырнадцати-пятнадцати лет может вот так порубать в капусту взрослого мужчину. Возможно, многие люди устроили тихий семейный праздник, может, даже выпили по рюмочке, узнав, что его кокнули. Возможно, это было его первое мокрое дело… я имею в виду Лино. На этом деле он заработал наколку. Время примерно совпадает. Я говорила с копом, служившим тогда в испанском Гарлеме. Он помнит Лино, говорит, что Лино был тем еще смутьяном и задницей, но они ни разу не задерживали и не допрашивали его за убийство. Ни за Сото, ни до Сото. А вот после… – Ева сверилась со своими записями. – Бандитские разборки. Допрошен неоднократно в связи с гибелью или бесследным исчезновением нескольких известных членов соперничающих банд. Доказательств нет, каждый раз у него алиби.

– Как насчет жителей прихода? – спросил Рорк.

– Нет. Но границы прихода условны и размыты. – Ева вернулась к голограмме. – Может, были друзья, родственники в спорной зоне, может, кто-то из прихожан был членом банды, точнее, кто-то из членов банды ходил в церковь. Но… католический вопрос.

– Не понимаю, какого черта ты задаешь его мне.

– Потому. Принцип «око за око» – расплата, возмездие – действует, если убитый был известным членом банды? Если он делал то же самое, что и Лино? Если он был убит или пострадал в стычке между бандами?

– Если кто-то этого человека любил, если кому-то он был дорог, не вижу, какое это может иметь значение. Любовь не выбирает.

– С католической точки зрения, – настаивала Ева.

Рорк вздохнул, глотнул бренди и попытался сосредоточиться.

– Если следовать твоей логике, – рассуждала между тем Ева, – чтобы оправдать убийство, – а так оно, похоже, и было, – оно должно быть совершено в отместку за смерть невиновного. По крайней мере, кого-то непричастного, того, кто не совал нос в чужие дела и сам никого не убивал. Но…

– Вот и я о том же. Вечно это проклятое «но», – вставил Рорк.

– Да, я понимаю. – Ева взмахнула рукой. – Террористическое убийство вообще лишено логики, оно произвольно и не вписывается в логические рамки. Но на твое «но» у меня есть свое «но»…

– Боже, неудивительно, что я тебя люблю.

– Человек, вознамерившийся убить, устанавливает свои собственные правила. Это убийство было логичным, оно вписывается в строгие рамки. Убить священника в церкви, убить его кровью Христовой. Ну, формально это было простое вино, потому что Лино не был рукоположен и все такое, поэтому он не имел права осуществлять пресуществление [3].

– И тебе хватает наглости задавать мне католические вопросы, а сама бодро выдаешь такие перлы, как «пресуществление»! – возмутился Рорк.

– Я это специально изучала. Вернемся к делу. А дело в том, что в данном случае мотив соответствует методу. Я думаю…

Ева замолкла, потому что ее компьютер объявил: «Задание выполнено».

– Я думаю, – продолжила она, – что убийца – один из старых верных прихожан церкви. Один из тех, кто никогда не пропускает воскресной службы и ходит на исповедь… Как часто полагается ходить на исповедь?

Рорк, хмурясь, сунул руки в карманы.

– Откуда мне знать?!

Ева ответила ему нежной любящей улыбкой.

– Интересно, почему эти вопросы доводят тебя до белого каления? Чего ты так дергаешься?

– Ты бы тоже дергалась, если б я спросил о том, дышит ли тебе в затылок пламя ада.

– Ты не попадешь в ад.

– А что, у тебя есть достоверная информация на этот счет? – иронически осведомился Рорк.

– Ты женат на копе. Ты женат на мне. Я – твое спасение, черт побери. Компьютер, вывести первичные данные на первый экран. Вот список владельцев и жильцов-съемщиков недвижимости вдоль маршрута, по которому Лино бегал каждый день.

– Так ты мое спасение? – Рорк схватил ее за талию и притянул к себе. – А я тебе кто в таком случае?

– Я – твое спасение, а ты – мое, приятель. А если я ошиблась… что ж, мы провалимся вместе. В дыму и пламени. А теперь попробуй искупить свои грехи и проверь-ка вместе со мной эти данные.

Но сначала он ее поцеловал. Долгим и нежным поцелуем.

– Я кое-чего не понимаю насчет ада.

– Чего именно? – прищурилась Ева.

– Там будет много секса, поскольку ад населяют грешники, или совсем не будет, если считать целомудрие высшим наказанием?

– Спрошу у Лопеса, когда время будет. Данные.

Рорк повернул ее лицом к экрану, но снова притянул к себе и принялся изучать данные, прижимаясь подбородком к ее макушке.

– Ну и что все эти имена должны нам сказать?

– У меня есть еще данные: проверки по владельцам и арендаторам, включая срок проживания по нынешнему адресу и предыдущие адреса. Ортега… Тереза Франко о нем упоминала. Компьютер, вывести вторичные данные на второй экран.

– Значит, если мы следуем твоей наводке, нам надо искать долгожителя этого района. Человека или семью, жившую здесь еще в то время, когда Лино был капитаном «Солдадос».

– Да, но это только одно направление. Есть еще кое-что: маршрут пробежек. Что-то по пути могло быть связано с Лино, но что? Что его интересовало? Выгода. Корысть и тщеславие – вот суть Лино. Первое – это месть. Многие застряли тут надолго, – заметила Ева, перескочив с одного на другое. – Вот смотри. Ортега. Третье поколение на одном и том же месте. Вот здесь. Шестьдесят лет назад тут была фабрика. Вероятно, серый рынок, целый рой нелегальных рабочих. Теперь тут студии, дорогие кооперативные квартиры – все принадлежит этому типу. Гм… Кроме того, ему принадлежит дом рядом с домом Ортица. Компьютер, полную информацию по Хосе Ортеге.

«Работаю…»

– Мне знакомо это имя, – признался Рорк. – Ах да, еще одно здание. В Ист-Сайде, середина Девяностых улиц. На уличном уровне – торговые помещения, на втором – студия, на третьем и четвертом – жилые помещения, если память мне не изменяет. Несколько лет назад я хотел его купить.

– Хотел?

– Не помню всех деталей, но точно знаю, что я его не купил. Какие-то юридические неувязки с Ортегой.

«Задание выполнено».

– Ну-ка давай посмотрим. Компьютер, разделить второй экран, вывести новые данные. Хосе Ортега, тридцать пять лет… Да он ровесник убитого! Как он мог владеть недвижимостью шестьдесят лет назад?

– Я бы сказал, речь идет о его предке с тем же именем. Вспомнил! Хосе Ортега умер несколько лет назад. Да, теперь я помню, юридические неувязки касались его наследства. А это, должно быть, его внук и наследник.

Ева приказала компьютеру проверить, а когда он начал выстреливать данными, покачала головой.

– Так, Хосе Ортега, умер восемь лет назад, в возрасте девяноста восьми лет. Один сын, Нико, погиб шестнадцатью годами раньше вместе с женой и матерью при пожаре в гостинице в Мехико. В живых остались только старик и его одиннадцатилетний внук.

– Старик его воспитал. Да, я вспоминаю кое-какие обрывки. И внук, конечно, унаследовал все, когда старик умер. Ходили слухи… Я тогда как раз интересовался покупкой недвижимости. Так вот, ходили слухи – я в них покопался, и они подтвердились – о том, что юный Ортега не унаследовал от деда его деловой хватки и чутья. Собственность пришла в некоторый упадок. Мне понравился дом в Ист-Сайде, и я сделал предложение.

– А он отказал?

– Его не смогли обнаружить, когда я начал прощупывать обстановку. А я нашел себе другую недвижимость, получше.