Проводник - Черт Илья. Страница 16

— Эрарбика! — позвал я и тут же почувствовал мерцание около уха, — рабочую программу тренингов по восстановлению!

Тонкий писк кольнул в ухо и разлился в воздухе…

Никогда не знаешь, появится эта дверь или нет… — несколько раздраженно подумал я, хоть и отметил про себя, что

одновременно и радуюсь — установившиеся порядки действуют. Дверь возникала в Замке периодически. Никто не знал периода ее обращения, поэтому предугадать ее появление было практически невозможно, разве что чутьем. Место, куда она вела, я полюбил сразу. Видимо, Замок буквально выдернули в момент активного его распада, как материального объекта. Мастера постарались сохранить его форму здесь, но, конечно, атмосфера была утрачена… А когда-то…

Дверь вела в другой временной промежуток. Мне не часто удавалось воспользоваться ей, так как график занятий был очень плотный. Но все же иногда я мчался в дальнее крыло Замка, заходил в огромную башню и поднимался по широкой лестнице, чтобы посмотреть, а не появилась ли она? Сама лестница являлась постоянно меняющимся отрезком пространства. Она состояла из множества разных ступенек, которые могли прямо под вашими ногами из мраморных вдруг превратиться в деревянные. Или же тонкий стеклянный уступ мог мгновенно стать железной арматурной конструкцией. Использовалась она, в основном, для тренировок тактильных навыков и для тонкого восприятия смены временных поясов, но, конечно, малышня часто пользовалась ей как игрой в прятки и пятнашки, когда можно было спонтанно провалиться на три или пять минут назад, просто встав на случайно возникшую нужную ступеньку.

Мне нужно было подняться три пролета вверх. Казалось бы, чего проще? Но при постоянно сдвигающемся и скачущем времени на прохождение этих полутора этажей без подготовки можно было потратить и целый Сезон. Но вот они пройдены, и я замедляю движение, чтобы уловить на стене еле заметные контуры. Есть! И когда я касаюсь этого участка стены рукой, он приобретает глубину и цвет, и вот передо мной деревянная дверь. Я буквально вваливаюсь в нее, потому как знаю, что она может исчезнуть в любой момент. И вот я… на той же самой лестнице, в той же башне, но уже не сейчас. Вся лестница сделана из скрипучих деревянных дощечек, подогнанных одна к другой хоть и плотно, но недостаточно, чтобы сохранять целостность ступеньки, и поэтому каждая ступенька, словно живая, проминается под ногой и жутко скрипит краями трущихся друг о друга полосок дерева. Я поднимаюсь по ним до последнего этажа, который немного ниже остальных по высоте и как бы сплющен сверху под тяжестью чердака. Луч света, пробивающийся через круглое оконце с перекрестием, освещающий пыль в углах лестницы, еще более усиливает чувство замкнутости. Я выхожу налево в широкий коридор. Пол в нем тот же, из деревянного, давно прохудившегося паркета. Некоторые полоски дерева просто отсутствуют, некоторые рассыпались в труху. С левой стороны коридора — глухая стена. Попеременные выступы в ней и ниши позволяют предположить, что за ней располагаются разные помещения, но с этой стороны в них нет дверей. А справа двери так и тянутся одна за другой вдоль всей протяженности коридора, а протяженность эта — насколько хватает глаз, видимо, коридор идет сквозным переходом через весь Замок. Насколько я знаю, в нынешнем плане Замка такого перехода и вовсе нет, пересечь его из края в край по прямой невозможно. Это связано еще и с тем, что там, у Нас, Замок не имеет четкой физической материальной формы, только частями, и поэтому подобный коридор выглядел бы как карусель из множества перемешанных времен и пространств. Здесь же, в мире, откуда нам досталось здание, это было вполне возможно. Странное было у меня чувство, когда я оказывался здесь. Темный, без освещения коридор, наполненный запахом отслуживших вещей, какой обычно бывает у стариков в шкафу. Скрип досок, теряющийся эхом среди ободранных стен, и низкий потолок, который все время напоминал о близости крыши и о страшной высоте, на которой все это находится. Я никогда не заходил ни в одну из тех дверей, что во множестве пестрели справа по коридору. Спросите, почему? Да потому, что я дорожил этим коридором, где я оставался по-настоящему один, где-то на задворках миров, во времени, которое истончалось с каждой йотой, где материя сама по себе скоро начнет уже рассыпаться, я был здесь самим собой и знал, что никто не в состоянии за мной подглядывать…

Многие бы, наверно, захотели взглянуть на странные комнаты или выйти из Замка наружу, чтобы увидеть умирающий мир, в котором он когда-то стоял, но я был предан этому коридору. Это было святое для меня место, и тем, что я никогда не открывал ни одну из его дверей, я как бы говорил ему: «Мне вполне хватает тебя. Именно ты мне нужен». И знаете, что я делал в нем? Я просто бегал по нему.

Легкие световые всполохи еще кружились возле моего пояса, когда я взял футболку. Одеваться было неприятно. За несколько дней тренировок я привык к ощущению нового тела, и теперь одежда неприятно стесняла. Никого в квартире не было. Я шмыгнул на лестницу, защелкнув дверь, и спустился по гулким затертым сотнями ног ступенькам на улицу.

Светило солнце, но холодный ветер все еще давал понять, что зима и не думает сдавать своих позиций, и что весне в этом бою придется попотеть. Я немного прошелся вдоль домов и сел под стеклами витрины какого-то магазина на корточки. Все было непривычно теперь и даже как-то ярче, хотя я понимал, что это просто иллюзия. Те же люди, те же дома… Но теперь я знал, что это такое на самом деле. И масштаб меня слегка пугал.

Вот молодой парень ухмыльнулся вслед красотке. Пожилой толстяк, в свою очередь, тоже загляделся на стройные ноги проходящей мимо девушки. Все та же ухмылка… Все та же… Как и миллионы лет назад… Как везде… Повторяющаяся биллионы раз в вечности ухмылка… Вечный треугольник. Только меняются ролями актеры. А символ третичной логики, матрица мира, вечный знак о трех углах так все время и маячил перед глазами людей, словно издеваясь над их умом.

Разве может обычный человек со своей ступеньки впитать в себя закон, объединяющий белое и черное? Те немногие, кому удавалось это уложить в своей голове, получали доступ к расширенному диапазону мышления, очищали таким образом тонкое тело (или попросту просветлевали, как это называется у людей) и, достигнув полного равновесия в их слое реальности, выбирали сами, остаться им здесь на благо остальных или уходить из этого мира дальше.

Теперь, когда я все это видел своим Внутренним Зрением, я пытался привыкнуть к огромному объему информации, которая валилась на меня со всех сторон. Я чувствовал течение энергий, и мог с большой вероятностью определить, где и когда те или иные люди попадут в зону возможного очага конфликтной ситуации. Например, я мог увидеть, как сгусток серого цвета ползет над дорогой, поднимаясь медленно вверх. И как разговор двух людей, стоящих чуть дальше по улице, заставляет его медленно сворачивать влево, и таким образом через два или три дома он окажется на уровне окон третьего этажа, и если сместится дальше, то попадет прямо кому-то в квартиру и… Тяжело нынче лечится депрессия и упадок сил. Человек, получивший случайно подобное поражение своих энерго-каналов, может, конечно, принять экстренные меры по очищению себя, но… разве кто-то из людей пытается восстановить свое восприятие? Нет. Давно уже нет. Врачи давно научились успокаивать людей, суя им в рот разные таблетки и микстуры, уверяя их, что это поможет. Что ж, у кого вера в себя посильней — тому помогает…

Но сейчас я вдруг почувствовал нечто более весомое и тяжелое, чем просто стрессовые эмоции людей. Я скользил вниманием вдоль улицы, пытаясь разглядеть это. Вот вдруг едва заметно закружился мусор в воздушном водовороте. Чуть темнее стала тень на луже. Привязанная у магазина собака перестала вдруг лаять, и на ее морде проступил легкий испуг. Выдохнул ветер вдоль стены…