Не обязан жениться - Монро Люси. Страница 2

Это шокировало, волновало, но, пожалуй, больше всего – поражало.

Она не была женщиной его круга. Она не принадлежала к числу людей богатых, знаменитых и влиятельных. Разве что отец, бывая в городе, с удовольствием встречался с ней. В таких случаях ей приходилось составлять ему компанию на разнообразных официальных мероприятиях. Он не мог позволить себе тратить время лишь для того, чтобы навестить дочь, так что он просто включал их встречи в свой напряженный график. Так что, как дочь известного журналиста, Джиллиан куда чаще посещала светские и дипломатические рауты, чем позволяло ей ее собственное скромное положение в обществе.

Сама она поразилась сильнее, чем кто бы то ни было, когда выяснилось, что именно ее, ничем не примечательную девушку, удостоил своим вниманием наследный принц Воларуса Максим Юркович. Его знаки внимания и несколько реплик, брошенных при встрече его матерью-королевой, ясно дали ей понять: присматривая невесту для принца, королевская семья не обращает внимания на известность претендентки. Честно говоря, Джиллиан всегда считала, что Макс выберет девушку более знатного происхождения. Но представления династии Юрковичей о будущей принцессе явно отличались от тех, которыми обычно руководствуются королевские семьи. Трудно было найти более скромную кандидатку на титул, нежели девушка из заштатного городка на Аляске, зарабатывающая на жизнь «фотографированием шоколадок», как пренебрежительно выражался ее отец.

В прошлом Джиллиан не было ни загадок, ни темных пятен. Ее родители никогда не жили вместе и не занимались ее воспитанием. Накануне ее рождения они заключили брак, больше напоминавший сделку, и уже через год развелись.

– Если я повешу трубку, ты даже не заметишь. Ты опять витаешь где-то в облаках, – раздался в трубке голос бабушки.

Джиллиан, отбросив с лица пряди светлых волос, поудобнее перехватила телефон:

– Прости, ба, я не хотела…

– Конечно, не хотела. Когда ты думаешь о Максе, все остальное тут же перестает для тебя существовать. А слух вообще отключается.

– Вообще-то это не так плохо, – отозвалась Джиллиан.

Бабушка возмущенно фыркнула, ясно давая понять, что она так не считает:

– Этот мальчишка должен сказать, что любит тебя, – только после этого соглашайся стать его женой.

– Вряд ли его можно назвать мальчишкой, ба. – Джиллиан говорила об этом уже не в первый раз – впрочем, без особого эффекта.

– Джиллиан, мне семьдесят пять, так что для меня он – мальчишка.

– Некоторые люди вообще не способны произнести такие слова. – Джиллиан ловко перевела тему на то, что, она знала, было для бабушки самым важным.

– Значит, у некоторых людей меньше разума, чем у комара.

– Рич никогда этого не говорит, но он любит меня. – Не успев произнести эту фразу, Джиллиан поняла, что сама не уверена в ее искренности.

Ее отец не отличался нежностью и не любил бурных проявлений чувств. Рич Харрис не особенно старался участвовать в ее жизни, но все же именно он дал ей тех, кто всю жизнь любил ее и заботился о ней. Двоих людей, которые вырастили его самого.

– Твой отец просто дурак, что бы там ни говорили эти люди, вручившие ему Пулитцеровскую премию.

Джиллиан рассмеялась. Она знала, что на самом деле бабушка вовсе так не считает. Она страшно гордилась своим знаменитым сыном и до сих пор не теряла надежду, что однажды он станет для Джиллиан настоящим отцом.

Увы, для этого было уже поздно. Поезд ушел много лет назад. Но Джиллиан, конечно, не собиралась говорить об этом бабушке. Та слишком много для нее сделала, чтобы она могла позволить себе причинить ей боль.

– Только не говори ему этого. А то он заберет у меня фургон для кемпинга.

– Пусть попробует! Я еще могу держать в руках деревянную ложку. И с удовольствием пущу ее в ход!

Джиллиан вновь расхохоталась. Пока она росла, бабушка то и дело грозила ей знаменитой деревянной ложкой, но ни разу не пустила ее в ход.

– Клянусь, не имею понятия, в кого этот мальчишка стал таким вертопрахом! – продолжала кипятиться бабушка.

– С ним все в порядке, ба. Просто никогда не хотел иметь семью. Это не делает его плохим человеком.

– Но у него есть дочь, хочет он того или нет.

– Я в курсе.

С детства Джиллиан помнила, что, хотя ее родители и не мечтали о ее появлении на свет, они все-таки согласились подарить ей жизнь. Правда, на этом они сочли свою миссию законченной.

– Мне не нравится твой настрой, – произнесла бабушка. Этот ее тон Джиллиан ненавидела. Он означал, что бабушка готова, бросив деда в Лас-Вегасе, куда они отправились поразвлечься, немедленно лететь в Сиэтл, чтобы заняться делами внучки.

– У меня все хорошо, ба. Просто отлично. – Еще бы! Она ведь вот-вот будет помолвлена с мужчиной, которого любит всей душой! – Мне не нужны никакие слова.

Ее действительно не интересовали слова. Она предпочитала действия. Она хотела, чтобы Макс думал о ней в первую очередь, относился к ней с уважением. Именно так он и вел себя. Несмотря на всеобщее внимание к его персоне и плотный рабочий график, он никогда не отменял свиданий, не опаздывал и с уважением относился к ее интересам, как и к ее работе студийного фотографа.

– Гм.

В одном этом звуке отразилось столько же скепсиса, сколько в предыдущих словах. Похоже, бабушка собиралась поговорить с Максом всерьез.

Джиллиан вздохнула. Ему понадобится немало сил и выдержки, чтобы пережить беседу с бабулей. А если они действительно решат пожениться – то в десять раз больше.

– Как вам с дедом Вегас? Хорошо проводите время? – поспешно спросила Джиллиан, надеясь сменить тему.

– Дед просадил кучу денег в блек-джек, зато я немало выиграла у «одноруких бандитов». – Неприкрытая радость, сквозившая в бабушкиных словах, заставила Джиллиан улыбнуться.

– Рич по-прежнему планирует приехать к вам на ужин на той неделе?

– По крайней мере, он не отказывался. Не прислал эсэмэс. – По тону, которым было сказано последнее слово, было ясно, что текстовые сообщения она не одобряет.

– Ну хорошо.

– Надеюсь, мы сможем сообщить ему радостную новость?

– Я тоже надеюсь. – Джиллиан услышала трель дверного звонка. – Это он! Мне пора.

– Позвони нам завтра, слышишь?

– Да, ба! Все расскажу!

Все еще улыбаясь, Джиллиан бросилась к двери. По дороге ее взгляд упал на бежевый конверт с результатами недавнего медицинского обследования. Она еще не успела просмотреть их, не думая, что там найдется нечто неожиданное.

Джиллиан показывалась врачам каждый год. На этом настоял ее отец – после того, как в шестнадцать лет она едва не умерла от аппендицита. Она считала это проявлением искренней отцовской любви, которую он не умел выразить иначе.

Джиллиан распахнула дверь. На пороге стоял Макс – серьезный и неотразимо привлекательный в черном костюме от Армани. Почти два метра его мускулистого тела излучали уверенность.

– Ты рано. – Джиллиан улыбнулась ему.

– И все равно ты уже готова. Ты необыкновенная женщина, Джиллиан Харрис. – Он не улыбнулся в ответ. Его темно-карие глаза жадно и внимательно оглядывали ее.

Он всегда так смотрел на нее – и тогда она верила, что ни одна супермодель в мире не сможет отвлечь его от ее самых обыкновенных светлых волос, голубых глаз, среднего роста и вполне стандартной фигуры.

– Бабушка всегда не могла терпеть, когда опаздывают. – Джиллиан посторонилась, давая Максу пройти.

– А еще ты, наверное, не могла меня дождаться. И поэтому торопилась одеться, – с дразнящей усмешкой сказал он.

– И это тоже. – Она улыбнулась в ответ.

Наклонившись, он запечатлел на ее губах поцелуй – мимолетный, будто вежливое приветствие. Она откликнулась, слегка приоткрыв рот навстречу его губам – ей нравилось смешивать свое дыхание с его.

Невнятно простонав, он стал целовать ее настойчивее, прижав к себе и вместе с ней протиснувшись от дверей внутрь дома. И как это часто случалось во время их поцелуев, мир перестал для нее существовать. Единственное, что она осознавала, – его губы, касающиеся ее рта, его сильное тело, прижимающееся к ней.