Живи высочайшей милостью - Саймак Клиффорд Дональд. Страница 15

Он протянул руки к огню. День был теплым, но Лэнсинг почувствовал легкий озноб: он и другие, он и многие другие люди, неожиданно исчезнувшие. Интересно, может, некоторые из них прошли тем же путем, что и он?

— Там, у куба, — прервала его мысли Мэри, — вы удивились, что мы сотрудничаем с русскими. Почему вам это показалось странным?

— В мое время, — отозвался Лэнсинг, — Соединенные Штаты и некоторые страны были не в ладах с Россией. Во время первой мировой войны в России произошла революция, и Россия стала коммунистическим государством.

— Первая мировая война?

— Да, первая мировая война. Вторая мировая война. Атомная бомба.

— Эдвард, в моем мире нет мировых войн, нет — как вы сказали? — атомных бомб.

Лэнсинг отодвинулся от костра и сел на землю.

— Стало быть, вот критическая точка, где расходятся ваш и мой миры. Скажите, а как у вас с Британской империей?

— Она живет и здравствует. Солнце над ней никогда не заходит. И вы назвали еще одно государство. Кажется, Соединенные Штаты. Соединенные Штаты чего?

— Соединенные Штаты Америки.

— Но Северная Америка — часть Британской империи, так же как и Южная, ну, за исключением того, что принадлежит Испании. Я имею в виду Бразилию.

Лэнсинг удивленно уставился на Мэри.

— Правда, — подтвердила она, — все обстоит именно так, как я сказала.

— Но в американских колониях было восстание.

— Да, в восемнадцатом веке. Оно вскоре было подавлено.

— Значит, расхождения начались задолго до первой мировой войны.

— Я несколько запуталась, но похоже на то, — согласилась Мэри. — Ваш друг рассуждал на тему об альтернативных мирах и критических точках. Вы тогда решили, что он фантазирует. Возможно, он и сам так думал. По-моему, он просто пытался логически развить идею. Еще тогда, в гостинице, я подумала: эта интересная теория открывает просторы для воображения. Из того, что вы сказали сейчас, следует, что это не только теория.

— Вы, должно быть, живете в хорошем мире. Он лучше моего.

— Да, он спокойный и основательный. Почти без войн. Если они все же случаются, то недолгие. Мировые державы поделили раз и навсегда сферы влияния и успокоились. Конечно, раздаются вопли об империализме — но кто на них обращает внимание?

— В Индии, конечно, голод.

Мэри пожала плечами:

— В Индии всегда голод. Там слишком много народу.

— А африканцев эксплуатируют?

— Эдвард, вы одобряете мой мир или нет? Как вы относитесь к Британской империи?

— Не так уж плохо. Иногда я чувствую, что мы потеряли что-то большое и устойчивое, когда после второй мировой войны она распалась.

— А она распалась?

— Полностью. — Лэнсинг увидел, как на какой-то момент на лице Мэри отразилось чувство глубокого потрясения, затем черты ее разгладились. — Извините, — проговорил профессор.

Мэри окончательно пришла в себя.

— Я, пожалуй, займусь ужином. Вам поручается костер. Полагаю, вы проголодались?

— Страшно, — улыбнулся Лэнсинг. — Завтрак был ранний, а ленч и вовсе отсутствовал.

— Я помогу вам с дровами, — предложил Юргенс, — хоть я и калека, от меня еще может быть какой-то толк.

— Не сомневаюсь, — кивнул Лэнсинг, — пошли!

После ужина они уселись вокруг костра.

— Итак, мы начинаем узнавать, откуда мы явились. — Мэри вернулась к прерванной беседе. — Но по-прежнему неясно, куда мы направляемся. Я принадлежу к миру, где имперская концепция нашла свое реальное воплощение, а в вашем мире империи исчезли. Или распалась только Британская империя?

— Нет, не только Британская. Все страны в конце концов лишились своих колоний. Хотя осталось еще нечто, напоминающее прежние империи, но не совсем то, что было раньше. Россия и Соединенные Штаты — они, правда, называются сверхдержавами, а не империями.

— Значительно труднее представить мир Сандры, — задумчиво произнесла Мэри. — Это похоже на сказку. Сочетание черт древней Греции (или того, что сентиментальные люди считают таковыми) и нового Ренессанса. Как она сказала — Третий Ренессанс? Как бы то ни было, звучит нереально. Таинственный и прекрасный мир.

— Мы ничего не знаем о мирах пастора и генерала, — заметил Лэнсинг, — кроме того, что в мире генерала война подобна игре.

— По-моему, у него сложилось впечатление, что нам не понравился его мир, — предположила Мэри, — и он приукрасил реальность, описав то, что у них происходит, как средневековые рыцарские турниры. Боюсь, на самом деле все обстоит серьезнее.

— Пастор тоже был неразговорчив, — продолжал размышлять вслух Лэнсинг. — Он поведал нам об озарении на поле с репой, и, по сути, это все, что мы о нем знаем.

— Его мир представляется мне довольно унылым, — сказала Мэри, — праведным и угрюмым: эти вещи часто сочетаются. Но мы забыли об Юргенсе.

— Извините, я не хотел бы вдаваться в подробности, — ответил робот.

— Да что вы, мы же просто болтаем, — успокоила его Мэри.

— Пытаясь найти у нас что-то общее, — произнес Лэнсинг, — я зашел в тупик. Единственное, что мне пришло в голову, — нашу шестерку подбирали из людей одного типа. Но между нами очень мало сходства.

— Профессор колледжа, — начала перечислять Мэри, — военный, пастор, поэтесса и — как бы вы описали себя, Юргенс?

— Я робот, вот и все. Я даже не человек.

— Прекратите! — Голос Лэнсинга был резким. — Тот, кто прислал нас сюда, не делал различий между людьми и роботами.

— Возможно, — продолжила Мэри, — общий знаменатель станет нам яснее впоследствии. Пока я не могу найти его.

— Мы не единственные, — заметил Лэнсинг. — Пришельцы были здесь до нас, наверное, будут и после нас. Это говорит о наличии некой программы или проекта. Хотелось бы, чтобы нас в них посвятили. Я бы чувствовал себя значительно комфортнее.

— Да и я тоже, — согласилась Мэри.

Юргенс, отчаянно сражаясь с непослушной ногой, балансируя на костылях, подбросил дров в костер.

— Вы слышали? — вскрикнула Мэри.

— Нет, я ничего не слышал, — отозвался Лэнсинг.

— Там что-то в темноте. Я слышала сопение.

Все прислушались — ничего. Темнота безмолвствовала.

Затем Лэнсинг услышал сопение. Он поднял руку, предупреждая остальных.

Сопение смолкло, потом послышалось вновь, немного в стороне. Словно какое-то животное, опустив нос к земле, шло по следу. Оно остановилось, вновь взяло след в другом месте; казалось, животное, принюхиваясь, двигалось вокруг костра.

Юргенс обернулся, стукнув костылем; Лэнсинг покачал головой. Юргенс замер. Они напряженно слушали. Минуты тянулись мучительно долго; сопение больше не возобновилось. Они наконец расслабились.

— Вы слышали? — спросила Мэри.

— Да, — подтвердил Юргенс, — оно появилось у меня за спиной.

— Значит, там кто-то был.

— Теперь оно убежало, — успокоил ее Лэнсинг. — Юргенс спугнул его.

— Сандра слышала его прошлой ночью, — сказала Мэри, — оно бродило здесь.

— Ничего необычного, — заметил Лэнсинг, — этого следовало ожидать. Огонь всегда привлекает диких зверей.

Глава 13

ПУТЬ ДО ГОРОДА занял у них пять дней. Они легко добрались бы и за два, если бы не приходилось приноравливаться к скорости Юргенса.

— Мне следовало вернуться в гостиницу, — посетовал робот, — и там ждать вашего возвращения, чтобы не обременять вас.

— А если бы вы понадобились нам? — возразил Лэнсинг.

— Такой день может никогда не наступить. Необходимость во мне может не возникнуть.

Лэнсинг, обозвав робота дураком, посоветовал ему идти вперед и перестать терзаться. По мере их продвижения характер местности менялся. Они по-прежнему шли по холмистой равнине, но она стала суше. Рощицы попадались реже, и деревьев в них было меньше, да и деревья сделались низкорослыми, больше напоминающими кустарник. Ветер вместо прохлады приносил жару. Находить ручьи, чтобы пополнить запас воды, становилось все труднее, да и сами ручьи кое-где пересохли, превратившись в тоненькие струйки воды.