Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой) - Чжуан-цзы. Страница 51
Цзыгун, пристыженный, остановился в нерешительности, а Юань Сянь, усмехаясь, сказал:
— Действовать в надежде на [похвалу] современников, сближаться со всеми и заводить друзей, учиться [самому] для других, а поучать [других] для себя, прикрываясь милосердием и справедливостью, украшать колесницу и коней — вот то, чего [я], Сянь, не могу терпеть {15}.
Цзэнцзы жил в [царстве] Вэй, одевался в посконный халат без верхнего платья. Лицо [его] опухло, руки и ноги покрылись мозолями. По три дня не разводил огня, по десять лет не шил себе одежды. Поправит шапку — кисти оторвутся, возьмется за ворот — локти обнажатся, схватится за соломенные сандалии — задники оторвутся. [Но], шаркая сандалиями, [он] распевал шанские гимны, и голос его, подобный звону металла и камня, наполнял небо и землю. Сын Неба не обрел [в нем] {16} слуги, правители не обрели друга, ибо воспитывающий волю забывает о [телесной] форме, воспитывающий [телесную] форму, забывает о выгоде, постигший же путь забывает о сердце.
Конфуций сказал Янь Юаню:
— Подойди, Хой! Семья [у тебя] бедная, состояние низкое. Почему не идешь служить?
— Не хочу служить, — ответил Янь Юань. — У [меня], Хоя, за городской стеной поле в пятьдесят му, [урожая] хватает на кашу, внутри городской стены поле в десять му, хватает и шелка и пеньки. Игрой на цине достаточно себя веселю; учения воспринятого у [Вас], учитель, достаточно для наслаждения. [Я], Хой, не хочу служить.
Конфуций, изменившись в лице, печально сказал:
— Как прекрасны [твои] мысли, Хой! [Я], Цю, слышал, что умеющий довольствоваться [малым], не станет отягощать себя из-за выгоды; что не страшится утратить ее тот, кто способен удовлетвориться собой; что тот, кто совершенствует в себе внутреннее, не стыдится остаться без службы. Об этом [я] давно твердил, а ныне увидел это в [тебе], Хой. Это и есть [мое], Цю, приобретение.
Царевич Моу из Срединных гор спросил у Чжаньцзы:
— Как мне быть? Телом скитаюсь по рекам и морям, а сердцем пребываю у дворцовых ворот в Вэй.
— Цени жизнь, — ответил Чжаньцзы. — Кто ценит жизнь, презирает выгоду.
— Знаю это, — ответил царский сын Моу, — да еще не могу с собой совладать.
— Не можешь с собой совладать, — сказал Чжаньцзы, — тогда следуй <за своими страстями>. Разума не повредишь. Помешать следовать <за своими страстями> тому, кто не может с собой совладать, — значит нанести [ему] двойную рану. Человеку же с двойной раной, не [войти] в число долголетних.
Моу был сыном вэйского царя, [владевшего] тьмой колесниц. [Ему] было труднее скрыться в пещере на высокой скале, чем мужу в холщовой одежде {17}. Хотя [он] не достиг пути, но, можно сказать, имел о нем представление.
Терпя бедствие между Чэнь и Цай, Конфуций семь дней оставался без горячей пищи, [питался] похлебкой из лебеды, не заболтанной мукой. Выглядел очень изнуренным, но пел в комнате, [подыгрывая себе] на струнах.
Янь Юань собирал овощи, а Цзылу и Цзыгун заговорили между собой:
— Учителя дважды изгоняли из Лу, [он] заметал следы в Вэй, [на него] свалили дерево в Сун, [он] терпел бедствие в Шан и Чжоу, был осажден между Чэнь и Цай. Того, кто убьет учителя, — не обвинят в преступлении; тот, кто оскорбит учителя, не нарушит запрета {18}. [А он] все еще продолжает петь и играть на цине. Может ли благородный муж быть настолько бесстыдным?
Ничего не возразив, Янь Юань вошел к Конфуцию и [обо всем ему] передал. Конфуций оттолкнул цинь, глубоко вздохнул и сказал:
— [Оба они], Ю и Сы, — ничтожные люди! Позови их, я им объясню.
[Когда] Цзылу и Цзыгун вошли, Цзылу произнес:
— Вот это можно назвать безвыходным положением!
— Что это за слова? — ответил Конфуций. — Постичь учение, вот что называется удачей для благородного мужа. Зайти в тупик в учении, вот что называется безвыходным положением. [Если], храня учение о милосердии и справедливости, [я], Цю, ныне встретился с бедствиями смуты, о каком безвыходном положений может идти речь? Поэтому тот, кто исследует [свое] внутреннее, не зайдет в тупик в учении, не утратив своих добродетелей перед, лицом опасности. Лишь когда настают холода и выпадает иней, мы узнаем красоту вечнозеленых сосен и кипарисов. Бедствие между Чэнь и Цай — да, для [меня], Цю, это счастье!
Конфуций снова взялся за цинь, стал перебирать струны и петь. Цзылу поднял щит и с воинственным [видом] стал танцевать, а Цзыгун сказал:
— Насколько высоко небо, насколько низка земля — я не ведаю. А вот те, кто в древности обрел учение, радовались и в беде, радовались и при удаче. [Их] радость не зависела ни от беды, ни от удачи. Если есть учение и добродетель, тогда удача и неудача чередуются так же, как холод и жара, ветер и дождь. Поэтому Никого не Стесняющий радовался на южном берегу Ин, а Гун Бо был доволен собой на вершине [горы] Гун {19}.
Ограждающий уступал Поднебесную своему другу, Северянину не допускающему выбора {20}, и тот сказал:
— Удивительный [Вы], государь, человек! Жили посреди орошаемого поля, а прогуливались в воротах Высочайшего. И это еще не все! Еще хотите осквернить и меня своими позорными поступками. Мне стыдно на вас смотреть!
И он бросился в пучину реки Цинлин.
Собираясь идти походом против Разрывающего на Части, Испытующий стал советоваться со Вспыльчивым Суем {21}. Вспыльчивый же сказал:
— Не мое дело.
— С кем же можно [посоветоваться]? — спросил Испытующий.
— Я не знаю, — ответил Вспыльчивый.
Тогда Испытующий стал советоваться с Омраченным Светом. Омраченный Свет сказал:
— Не мое дело.
— С кем же можно [посоветоваться]? — спросил Испытующий.
— Я не знаю, — ответил Омраченный Свет.
— А каков Найденный на реке Инь? — спросил Испытующий.
— Подвергнувшись насилию стерпит позор, — ответил Омраченный Свет. — О прочем не ведаю.
Тогда Испытующий, посоветовавшись с Найденным на реке Инь, пошел походом против Разрывающего на Части, и его победил.
[Тут он] стал уступать [Поднебесную] Вспыльчивому. Отказываясь, тот сказал:
— [Вы], правитель, перед походом против Разрывающего на Части, [просили] моего совета, хотели выдать меня за бунтовщика. Победив Разрывающего на Части, уступаете мне [Поднебесную], желая выдать меня за алчного. Я родился во времена смуты, но я не могу больше терпеть, когда человек без пути дважды оскверняет меня своими позорными поступками!
И тут Вспыльчивый бросился в воды [реки] Чжоу и утонул. Испытующий стал тогда уступать [Поднебесную] Омраченному Свету и сказал:
— Этот [поход] советовал знающий, его выполнил воинственный, милосердный же станет заселять Поднебесную — таково учение древних. Почему бы [Вам], мой учитель, не встать [на трон]?
Отказываясь, Омраченный Свет сказал:
— Свергнуть высшего — нарушить долг; убивать народ — нарушить милосердие. [Если] другой, рискуя, шел на преступление, мне пожинать его выгоду — значит стать бесчестным. Я слышал, что «нельзя принимать жалованье от того, кто нарушил свой долг; нельзя ступать на ту землю, где царствует [человек] без пути», а тем более [позволять] почитать себя! Я не могу больше этого терпеть!
И, взяв камень, Омраченный Свет погрузился в воды [реки] Лу.
В старину, [когда] возвысилось [царство] Чжоу {22}, в [царстве] Одинокий бамбук жили два мужа, [одного] звали Старший дядя Ровный, [другого] — Младший дядя Равный. Они сказали друг другу: