Алеф - Коэльо Пауло. Страница 10

В зале повисло молчание, растерянные гости не знают, что сказать.

– Поскольку я носила все это в себе, а жертвам свойственно во всем винить себя, я продолжала себя наказывать. И теперь, став взрослой, отношения с мужчинами я свожу к страданиям, ссорам и опустошению.

Хиляль смотрит на меня, а с ней и все остальные.

– Но теперь ведь все изменится, правда?

И я, до того момента управлявший ситуацией, внезапно теряюсь. Меня хватает лишь на то, чтобы пробормотать:

– Да, конечно, будем надеяться, – и поспешно перевести разговор на архитектурные достоинства здания, в котором размещается бразильское посольство.

На улице я спрашиваю у Хиляль, где она остановилась, и прошу своего друга, который собирается везти меня в отель, подбросить и ее. Тот соглашается.

– Спасибо за музыку и за то, что поделились своей историей с совершенно незнакомыми людьми. Теперь каждое утро, пока ваш разум еще пуст, постарайтесь уделять немного времени Божественному. В воздухе содержится космическая энергия, которая в разных культурах обозначается по-разному, но это не важно. А важно то, что я вам сейчас говорю. Вдыхайте глубоко и просите, чтобы вся благодать, которая содержится в воздухе, наполняла все ваше тело до единой клеточки. Потом медленно выдохните, распространяя вокруг себя счастье и умиротворение. Повторяйте упражнение десять раз в день. Вы поможете себе исцелиться и сделаете мир чище.

– Что вы хотите сказать?

– Ничего. Просто делайте упражнение. Вы постепенно преодолеете ваше негативное восприятие любви. Не позволяйте разрушить вас силе, что помещена в наши сердца, чтобы делать мир лучше. Дышите, вбирая в себя все, что существует на земле и на небесах. Выдыхайте красоту и плодородие. Поверьте, это упражнение непременно поможет.

– Я сюда приехала не для того, чтобы выучить упражнение, которое можно найти в любом учебнике йоги, – злится Хиляль.

Мимо проносятся ярко освещенные московские улицы. Чего бы мне действительно хотелось, так это прогуляться по улицам, посидеть в кафе, но день был таким длинным, а на завтра намечено несколько встреч, и надо выспаться.

– Так вы возьмете меня с собой?

Господи, ну сколько можно? Мы впервые встретились меньше чем сутки назад, если это можно назвать встречей. Мой друг смеется. Я пытаюсь сохранить серьезный вид.

– Послушайте, я ведь взял вас на ужин в посольство. Чего ж еще? Цель моей поездки не рекламная… – не без колебаний говорю я. – У меня есть на то глубоко личные мотивы.

– Да, я знаю.

По тону, каким девушка произносит эти слова, я вдруг чувствую, что она действительно знает, но я предпочитаю не доверять своим ощущениям.

– Я заставила страдать многих мужчин и сама ужасно страдала, – продолжает Хиляль. – Свет любви хочет прорваться из моей души, но не может: боль не пускает. Я могу вдыхать и выдыхать каждое утро до конца своих дней, этим мне не решить своей проблемы. Я пыталась выразить свою любовь через игру на скрипке, но и этого мало. Мне известно, что мы с вами можем исцелить друг друга. Я разожгла костер на горе напротив, вы можете положиться на меня.

Почему она так говорит?

– То, что приносит боль, может принести исцеление, – говорит девушка. – Моя жизнь была тяжелой, но она многому меня научила. Вам не дано это видеть, но мое тело – сплошная кровоточащая рана. Просыпаясь по утрам, я хочу умереть, но продолжаю жить, борясь и страдая, страдая и борясь, отчаянно веря, что в один прекрасный день все это кончится. Умоляю, не бросайте меня. В этом путешествии мое спасение.

Мой друг останавливает машину, открывает кошелек и протягивает Хиляль пачку банкнот.

– Пауло не хозяин поезда, – заявляет он. – Возьмите, этого должно хватить на билет во второй класс и трехразовое питание.

Потом обращается ко мне:

– Ты знаешь, что я сейчас переживаю. Моя любимая умерла, и даже если я буду вдыхать и выдыхать каждое утро до конца своих дней, мне все равно никогда не стать счастливым. Я тоже сплошная рана, и моя рана тоже кровоточит. Я очень хорошо понимаю, о чем говорит эта девушка. Мне известно, что ты предпринял эту поездку по глубоко личным причинам, но ты не можешь бросить Хиляль. Если ты веришь в то, о чем пишешь, ты должен позволять окружающим тебя людям расти вместе с тобой.

– Ну хорошо, – говорю я. – Мой друг прав, и потом я на самом деле не хозяин поезда, так что учтите: я постоянно буду среди людей, и у нас будет очень мало возможностей для беседы.

Машина снова трогается с места, и следующие пятнадцать минут мы едем в полном молчании. Мы въезжаем на усеянную листьями площадь. Хиляль показывает, где остановиться, выскакивает из машины и прощается с моим другом. Я провожаю Хиляль до подъезда, в котором живут ее друзья.

У дверей она порывисто целует меня в губы.

– Ваш друг все не так понял, но если бы я слишком сильно обрадовалась, он мог потребовать свои деньги назад, – улыбается Хиляль. – Мне не так больно, как ему. На самом деле я сейчас счастлива как никогда, потому что мне хватило терпения следовать знакам, и теперь я верю, что все изменится.

Произнеся эти слова, она разворачивается и уходит.

И только тогда, идя обратно к машине, рядом с которой стоит с сигаретой мой друг и улыбается, потому что видел тот быстрый поцелуй; только тогда, слушая шум ветра меж деревьев, возвращаемых к жизни энергией Весны, я сознаю, что нахожусь в городе, который я не знаю, но который люблю; только тогда, роясь в карманах в поисках сигарет, понимаю, что завтра начнется путешествие, о котором я так давно мечтал; только тогда…

…в моей памяти всплывают слова ясновидящего. Он что-то говорил о Турции, но я никак не припомню, что именно.

9 288

Транссибирская магистраль – одна из самых длинных из всех существующих в мире железных дорог. Она берет начало на любом из европейских вокзалов и проходит по России на протяжении девяти тысяч двухсот восьмидесяти восьми километров, соединяя сотни больших и малых городов, пересекая семьдесят шесть процентов территории страны и семь часовых поясов. Когда я сажусь в поезд в одиннадцать вечера в Москве, во Владивостоке, конечной точке нашего пути, уже встает заря следующего дня.

Еще в конце девятнадцатого века мало кто отваживался на путешествие по Сибири, ведь там, в населенном месте – городе Оймяконе, – была зафиксирована самая низкая температура на земле: –72 °C. Реки, основные транспортные артерии, связывающие этот край с остальным миром, восемь месяцев в году покрыты льдом. Азиатская часть Российской империи была почти изолирована от европейской, хотя именно в ней сосредоточена большая часть природных богатств страны. Ради стратегических и политических целей царь Александр II решил проложить здесь железную дорогу, расходы на строительство которой превысили военный бюджет России за всю Первую мировую войну.

Во время Гражданской войны, которая последовала сразу за социалистической революцией 1917 года, вокруг железной дороги разыгрались ожесточенные сражения. Верные отрекшемуся императору войска, в частности Чехословацкий легион, использовал бронепоезда, чтобы относительно легко отражать атаки Красной армии и отрезать неприятеля от поставок боеприпасов и провизии, приходивших с востока. Тогда ход войны переломили партизаны, взрывавшие мосты и пускавшие под откос поезда. Белогвардейцы отступали через всю Сибирь, и многие перебрались в Аляску и Канаду, откуда потом разъехались по всему миру.

В кассе одного из московских вокзалов билет из Европы к Тихому океану в четырехместном купе стоит от тридцати до шестидесяти евро.

Первым снимком, сделанным мной в путешествии, стала панель расписания, возвещавшая о том, что время отправления поезда 23.15. Сердце учащенно билось, прямо как в детстве, когда я катал игрушечный паровозик по игрушечным рельсам, мечтая о дальних странах, вроде той, в которой оказался сейчас.