Мастер - Коул Кресли. Страница 55

- Маешься с похмелья?

- Совсем нет. Натали заставила нас с Джесс выпить её средство от похмелья, прежде чем отпустила наваксивать лимузин. - Каждая из нас выпила по бутылке «Гейт-о-рейда» и по таблетке аспирина. Сочетание сработало, но... - Только меня беспокоит, что наваксивание было не такой уж гениальной идеей, как мне казалось вчера.

- Я вставал на закате и ходил проверить, не написали ли вы по всей машине "отсоси".

Я рассмеялась.

- К счастью, стишок на месте и выглядит терпимо. Он, определённо, придаст свадьбе пикантность. Ты забыла, что в конце вы приписали "йо"?

- Врёшь.

- Нет, так и есть.

Запомнить на будущее: больше никакой текилы с Джесс. Я рисовала на его груди указательным пальцем круги.

- Как ты пообщался с братом?

- Он всё ещё носит броню. Но, наверное, и я тоже. Полагаю, нам обоим нужно время.

- Столько, сколько потребуется. Ты мне расскажешь, почему вы разделились?

- Натали тебе ничего не сказала?

- Она упорно держала язык за зубами. Приходилось о многом догадываться. Может, расскажешь больше? - Наклонившись, я обняла ладонями его лицо. - Хочу тебя узнать.

Он серьёзно на меня посмотрел.

- Сегодня ты задаёшь мне этот вопрос, проявляя, наконец, интерес, которого я так ждал, а вчера Александр посоветовал мне поделиться с тобой моими самыми сокровенными тайнами. Не могу понять, к чему это приведёт. И не верю, что ты будешь смотреть на меня как прежде.

- Буду.

- Как ты можешь быть уверена? - Он сел, прислонившись к спинке кровати, я сделала то же самое.

Одеяло я натянула на нас обоих.

- Я буду смотреть на тебя по-другому, только если ты будешь безжалостен, если обидишь кого-то гораздо слабее себя. - Эдвард, Эдвард, Эдвард. - А я знаю, что ты никогда так не поступишь.

- Это мерзкая история. Мой отец... распускал руки. Он был хладнокровным расчётливым алкоголиком. Он частенько избивал нас с братьями, доводя дело до переломов.

Я едва удержалась, чтобы не вытаращить глаза.

- Пожалуйста, продолжай.

- Особенно он лютовал зимой. Когда мне было девять, в припадке ярости он убил мою мать.

О, Господи.

- Максим, мне так жаль. Это было при тебе? Ты всё видел? - Смерть Джулии невероятным образом на меня повлияла - когда повсюду была кровь - а ведь эту женщину я ненавидела.

- Её тело, лежащее у подножья лестницы, нашёл Дмитрий.

- Вот что его преследует?

- Хотел бы я, чтобы только это. Ты уверена, что хочешь знать всё?

- Уверена. Пожалуйста.

Его грудь поднялась со вдохом и опустилась.

- Две зимы спустя мой отец убил бы и Александра, но брат сумел себя защитить, случайно прикончив старого ублюдка. Конечно, в Сибири его бы посадили в тюрьму, так что Александр сбежал, оставив нас с Дмитрием одних. Нам было одиннадцать и семь, и мы были уверены, что он нас бросил. Только недавно я узнал, что он думал, будто о нас позаботятся дальние родственники, что было бы в тысячу раз лучше.

- Что случилось вместо этого?

- Из ближайшего города пригласили "опекуна" - человека средних лет по фамилии Орлов. От того, как он смотрел на Дмитрия, у меня мурашки по спине побежали, но причину этого я не понимал. Я и понятия не имел, что взрослые могут вот так вот заглядываться на детей.

О, нет-нет-нет.

- Мне не нравилось, что они подолгу оставались наедине. Дмитрий никогда не жаловался и говорил, что Орлов - хороший человек. И Орлов отличался от отца. Он не пил, не бил нас, даже ни разу не повысил голос. Никогда не позволил себе грубого слова.

Прямо как Эдвард. Иногда монстры притворяются джентльменами.

- Сомневаться в его порядочности не было никаких причин, но что-то мне не давало покоя. Так что я отправился к Орлову и спросил, почему он так зациклен на Дмитрии.

Максим колебался...

- И что он ответил? Пожалуйста.

- Ответил, что всего лишь хочет заменить мальчику отца, что Дмитрию нужно на него опереться, чтобы оправиться от потери отца и старшего брата. Он удивлялся вслух, мол, неужели я не желаю Дмитрию счастья? Неужели завидую? Он так правдоподобно лгал. Не могу передать, насколько он был в этом искушён. Он заставил меня засомневаться в себе. И я ушёл, чувствуя себя мелочным эгоистом.

Психологическое насилие. Неудивительно, что Максим никому не верит.

- В течение нескольких лет Орлов постепенно заменил всех слуг, которые могли бы нам помочь, которые так же, как и я, удивлялись происходящему. К моим тринадцати годам мы остались без друзей, запертые в нашем отдалённом поместье.

Порой остаться без друзей равнозначно остаться беззащитным.

- Пожалуйста, продолжай.

- Орлов всё повторял свои сказки. И Дмитрий, опять же, оставался его преданным защитником. Потом я узнал, что он угрожал Дмитрию убить меня - последнего члена его семьи - если кто-нибудь что-нибудь обнаружит.

- Как ты понял, что Орлов врал?

- В канун Рождества я прокрался в комнату Димы, чтобы собрать заказанную для него в подарок железную дорогу. Мальчика там не было. Я нашёл его в постели Орлова с этим леденящим душу безучастным выражением лица. Этот человек заставил моего брата провести с ним всю ночь, потому что даже его больной разум верил, что нужно сблизиться с жертвой - во время ебучих каникул.

Так вот почему Дмитрий чуть не взорвал телефон в тот день. И почему этот праздник так ненавидел Максим.

- Я напал на Орлова, но он был куда крупнее меня. Придя в себя, я обнаружил, что заперт в подвале, а моя спина - кровавое месиво.

Его спина. Его шрамы. Они у него с детства.

Максим смотрел куда-то в пространство.

- Орлов хотел меня сломить, заставить молчать. О лучшем нельзя было бы и мечтать: жил он в особняке со всеми удобствами, с Дмитрием, который всегда был к его... услугам. Этот человек пошёл бы на что угодно, лишь бы оставить всё как есть. Так что он держал меня в подвале. Солнца я не видел... долго.

- Ч-что? Сколько?

- Полгода.

Мои губы беззвучно шевелились. Этот кошмар становился всё ужаснее.

Взгляд Максима затуманился:

- Он меня едва кормил и поил, держал в темноте без какого-либо источника света. Но когда и это меня не сломило, он выпустил наружу свой скрываемый гнев и высек меня. Он бил до тех пор, пока не устала рука, и заново не открылись мои раны. В тёмном помещении моя кожа покрылась кровавыми гнойными струпьями. - Он вздрогнул. - Раны горели, жгли, сводя меня с ума. Я изголодался по солнечному свету. Чем дольше я оставался без солнца, тем сильнее прогрессировала болезнь, распространяясь по всему телу. Доходило до того, что я мечтал не иметь кожи вовсе.

Когда я попыталась представить его боль, на глаза навернулись слёзы. Теперь многое стало понятно. Его слова "тридцать один год страданий - позади" Сначала его мучил отец, потом - Орлов. И спустя десятилетия Максима всё равно не отпускали эти воспоминания.

- Я загибался в том сыром ледяном подвале и знал, что там и умру. Тогда я решил притвориться, что меня сломали, но не смог сыграть так умело, как это делал Орлов. В тринадцать лет я был приговорён к смерти. И с каждым днём казнь подбиралась всё ближе.

Я едва сдерживала слёзы.

- Так вот почему ты расспрашивал меня о первых воспоминаниях.

Он кивнул. Ему хотелось узнать, что делала я, когда он умирал.

И вот почему он ненавидел зиму. Вот зачем всегда открывал все окна и двери.

Этот человек называл меня... своим солнцем?

- Но хуже всего было знать, что Орлов по-прежнему насиловал моего брата. Никого не осталось. Защита Дмитрия была моей обязанностью. И я с ней не справился.

- Но ты ничего не мог сделать. Ты сам был ребёнком.

- Александр сказал то же самое, хотя я думаю, что как раз он бы придумал что-нибудь, чтобы сбежать и спасти брата. На самом деле именно Дмитрий мне помог. Однажды ночью, в пронизывающий мороз, он вышел из своего апатичного состояния на достаточное время для того, чтобы осознать, что я умираю. Он вырубил Орлова лопатой. А потом рыдал, сидя на коленях рядом со мной, пока я душил эту мразь. Я убил Орлова прежде, чем тот очнулся.