Об условиях социальных взаимоотношений ведьмаков, магов и инквизиторов (СИ) - Остольская Дарья. Страница 48
Во взгляде блеснуло предвкушение. Переходим от теории к практике?
Я сжала зубы, и взглянула в глаза Паши. Ни жалости, ни сочувствия, даже трезвого расчета там не было: в глазах мужчины горел огонь инквизиции. Опьяненный предвкушением, он видел только ведьму, которую следовало уничтожить.
Вверху что-то грохнуло с такой силой, что светлейшие пригнулись. Раздался второй взрыв, потом третий, и звук глухого удара об стену совсем рядом.
Массивная обитая железом дубовая дверь врезалась в камень, почти слетев с четырех державших её петель, и в комнату медленно вошел Танилер.
Сейчас назвать его Лерой у меня язык бы не повернулся. Он был в бешенстве, меня захлестнуло страшной волной его эмоций, просто смяло, и я почти перестала чувствовать себя, ощущая сейчас лишь его. Его ярость, его страх, его гнев и его желание убивать. Полубог мягко, словно большой черный кот, ступал по каменному полу, и от его грациозных тягучих движений невозможно было оторвать глаз. Кожа как будто стала темнее, падавшие на лицо тени стали глубже, жестче, резче. Зубы сжаты, мышцы шеи напряжены. Наклонив голову вперед, он пересекал это пространство, словно таща за собой на цепи мрак и холод. И во всей этой темноте только глаза его сияли. Они светились яркой бирюзой, заставляя увидеть и признаться самой себе - это не человек. Это гораздо более сильное и опасное существо. Не отрывая прожигающего взгляда от Павла, Танилер взмахнул правой рукой, и повинуясь этому движению весь четвертый курс дружно посмотрел себе за спины. Под каменным сводом в гробовой тишине раздался хруст девяти свернутых шей, и юные инквизиторы обмякли на стульях. Мгновение, и полубог уже возле их учителя. Мужчина осенил его крестным знамением, и бескровные губы зашептали:
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen
Шаг, и Танилер встал вплотную к своей последней жертве:
- Моя, - прошипел он, скалясь и вгоняя черные когти в горло инквизитора.
Павел осел на пол, захлёбываясь собственной кровью, а Лера перевёл взгляд на меня.
И стоило ему двинуться, как я не сдержалась, и отступила на шаг. И столько тоски отразилось в этих глазах, столько боли...
- Моя... - прошептал он, протягивая ко мне ладони, умаляя не отталкивать. Он так боялся, что я не приму его. Я чувствовала всё это. Я чувствовала его, как саму себя. Как же больно... и я коротко кивнула, не отрывая пристального взора от таких ярких сейчас бирюзовых глаз.
Полубог медленно подошел и прижался ко мне всем телом, освобождая скованные за спиной запястья. Я чувствовала, как поднимается его грудь, как глубоко и жадно он вдыхает, а в голове мелькнула его мысль на грани звериного инстинкта. Попыталась осознать её, облечь в слова, и с трудом, но всё же поняла о чём это: он даже запахом моим не готов делиться с этим местом, мой запах принадлежит ему, я принадлежу ему.
- Моя. - вновь еле слышно проговорил полубог, и металл за спиной наконец щелкнул.
- Лера. - всхлипнула я, и обняла его за шею, запустив онемевшие пальцы в чуть жестковатые волосы.
Он подхватил на руки, прижал крепко-крепко, и почти рыкнул:
- Не отпущу больше.
Я не смогла ничего выговорить: зубы очень звонко клацали. Меня медленно догоняло осознание ситуации. Лера вышел из подвала, и темным коридором мы добрались до лестницы. Поднялись на первый этаж, и на секунду задержавшийся в холле полубог позвал:
- Мал!
Из-за угла тут же выскочила бурая тень, и остановилась напротив. Собака, метра полтора в холке с удивительно внимательным взглядом. Светлая морда и широкая грудь её были сейчас вымазаны в крови. Под короткой блестящей шерстью чуть подрагивали напряженные мышцы. Но взгляд... Да какая это, к демонам, собака?
- Мали, кто еще остался?
- Никого, - услышала я мелодичный женский голос у себя в голове, - Гек последних убирает.
- Внизу еще восемнадцать. Зачистите?
- Хорошо, сейчас спустимся. Василиса?
- Не сейчас. Я себя плохо контролирую.
- Я поняла, прости.
- Я вечером позвоню. Спасибо тебе.
- До вечера.
После короткого прощания, Лера сразу направился к дверям, прижимая меня к себе всё сильнее. Его эмоции начали затухать, накатывая на меня теперь лишь волнами. Слабыми отголосками того безумия, которое только-что здесь творилось. Лера успокаивался. Но стоило мне закрыть глаза, как я почувствовала вспышку. Гнев. Не менее сильный, чем тогда, когда он стоял перед Павлом. Я оглянулась, и встретилась взглядом со стоящим в проёме Зираном. "Соперник" почувствовала я то, что сейчас не мог экранировать Лера, "убить, впиться зубами в глотку и убить". Я почти ощутила солоноватый вкус крови и вздрогнула, а Лера сжав меня в своих руках оскалился "Моё".
- Зиран...
Начала я, но от звука моего голоса полубог напрягся, как взведенная пружина. И из сумбура его чувств удалось выловить злость. Злость на то, что мои губы произнесли чужое имя. Глупо было...
- Лера, - повернулась я к полубогу, вновь запуская пальцы в его волосы, - Лера.
Стало теплее.
- Зиран, - донёсся с улицы голос Иннокентия Павловича, - подойди ко мне.
Но силовик не шелохнулся, всё так же перекрывая нам путь.
- Зиран, - и столько власти в этом призыве, - подойди ко мне. - медленно повторил чёрт, и ведьмак повиновался.
Стоило нам оказаться на улице, как Лера быстрым шагом перешел на другую сторону, и направился вниз к машине.
- Танилер, - послышалось сзади, - Подожди.
Лера обернулся, и я увидела метрах в двухстах от нас мужчину.
- Привет, ведьмочка. Так это из-за тебя весь сыр-бор?
Задорно улыбнулся веселый парень с вихрастыми кудрями насыщенного шоколадного цвета, подходя к нам. Снизу раздался тихий цокот. Откуда?
- Гек, смотри в другую сторону, я сейчас немного "не в духе".
Напряженно произнес Лера, вжимая меня в свою грудь еще сильнее.
- Оу, - улыбка чуть померкла, и мужчина сделал два шага назад. А потом и вовсе, последовав совету, встал к нам боком, любуясь особенностями советской архитектуры.
Цок-цок, раздалось от асфальта, и я невольно кинула взгляд на его ноги. Ноги как ноги. Ботинки, чистые. Еще раз оглянулась по сторонам: ни лошадей, ни пони, ни даже коз... Да и я была уверена, что звук был именно от Гека...
- Нил, я сейчас говорить могу, или лучше потом?
Обратился мужчина к моему полубогу.
- Если срочно, то давай сейчас, не думаю, что что-то изменится в ближайшие несколько дней.
Лера повернулся, и жадно приник к моим волосам, вдыхая аромат.
- Моя.
Услышала я шепот, и объятия стали почти болезненными.
- Я по поводу команды. Ты уже начал отбор?
- Еще нет. Я с тобой свяжусь.
- Спасибо. - Гек замялся, - Ну, я тогда пошёл?
- Угу, - кивнул Лера, не отрываясь от моих волос. - Родная моя. Моя...
Шептал он, и было заметно, что сдерживается: хотел сжать меня сильнее, очень хотел, но боялся причинить боль. Я коснулась ладонью его щеки, и глаза вновь полыхнули бирюзой.
- Не могу больше, - произнёс он, и стремительно направился к машине, - Срочно спрятать. Срочно. Никакой больше работы. Никаких авантюр. И уж тем более никаких инквизиторов.
Он опустил меня на сиденье, с трудом разжимая руки, нехотя отстранился, но всё же захлопнул дверь. Не отрывая пристального взгляда, как зверь, он обошел машину (даже дрожь пробрала), и уже открыл водительскую дверь, когда над улицей прогремело раскатом "Танилер, в управление". Такого рявка от Иннокентия Павловича я еще не слышала, даже голову в плечи вжала. Лера тем временем с показным спокойствием сел на место, а когда глянул на меня, то спокойствие как ветром сдуло. Притянув к себе на колени, он прижал мою голову к груди:
- Напугал?
Наверное, если бы у Леры были крылья, он бы меня и ими укрыл... и я бы не была против. Сейчас мне как никогда хотелось, чтобы он меня спрятал.