Око Каина - Бовен Патрик. Страница 30
— Они расслабляются, — прокомментировал Ленни.
— Да уж вижу.
Томас присел на краешек кровати, зажег сигарету, затянулся и выпустил дым через ноздри.
Ленни поднял руку с карандашом.
— Готово.
Вид у него был довольный.
— Что вы рисовали?
— Вас.
— Шутите?
— Абсолютно серьезно.
— Дайте посмотреть.
Штерн протянул ему рисунок. Томас ошеломленно смотрел на своего двойника — портрет был очень похож, за исключением взгляда, в котором была заметна какая-то одержимость.
— Вы хорошо рисуете.
— Спасибо, польщен.
— Это ваше основное занятие?
— Нет, скорее хобби. Я люблю рисовать людей.
— А у меня и в самом деле обычно такой… встревоженный вид?
— Когда вы спите — да. Простите, что изобразил вас с открытыми глазами, но это придает портрету жизни.
— Да, теперь я понимаю, что мои кошмары неспроста. У этого типа на портрете — явные признаки паранойи!
Ленни некоторое время внимательно разглядывал его, потом сказал:
— В вас действительно есть что-то от одержимого, Линкольн. Куда бы вы ни пошли, ваши призраки всегда с вами.
Томас оделся и спустился вниз, в бар. На стойке его ждал еще горячий кофейник.
— Элизабет нашла газовую плитку для турпоходов, — объяснил Ленни.
Томас выбрал кофейную чашку «Секс в большом городе», слегка протер ее своей футболкой и плеснул в нее горячий напиток.
— Где она? — спросил он.
— Ваша маленькая подружка Карен?
Странный вопрос! Но Томас решил не углубляться в эту тему.
— Нет, я имел в виду Элизабет.
— Ушла в экспедицию за водой.
И Ленни как ни в чем не бывало налил себе кофе, словно речь шла о чем-то самом заурядном. Томас исподтишка наблюдал за ним. Его реплика насчет Карен явно была произнесена не просто так. Стоило быть осторожным.
— Элизабет, Нина Родригес и доктор Уэлш с утра ушли к водонапорной башне, — пояснил старик.
Он объяснил, что женщины специально рано встали и пошли к башне, чтобы решить проблему с питьевой водой. Нина все обдумала — она, судя по всему, разбиралась в механике.
— Они собирались вернуться к полудню. Так же как и Камерон.
Выяснилось, что последнего Леонард видел несколько часов назад, и тот сильно нервничал. Король морских экскурсий вышел из бара «У Пинка», бормоча что-то о том, что помощь слишком сильно задерживается. Ленни заметил ему, что лучше, тем не менее, держаться вместе, но был послан в известном направлении. Вот и поговорили.
— А Питер?
— По-прежнему почти не разговаривает. Сейчас он наблюдает за нашей разнузданной эротической троицей, скачущей по двору. Кажется, это его развлекает, а значит, на пользу. Мы все по очереди за ним присматриваем. Единственная, о ком я беспокоюсь, — это Пола Джонс.
— Почему?
— Никто не знает, где она сейчас. Нина Родригес думает, что она ушла куда-нибудь подальше, чтобы побыть одной.
Томас машинально посмотрел на дно чашки. Да, после признаний, сделанных вчера вечером, Пола наверняка захотела спрятаться от остальных…
— Больше ничего серьезного?
— Ничего, кроме вашего призрачного похитителя, — если вы об этом.
— Вы действительно думаете, что я спятил?
— Ну, скажем так, я все же продолжаю придерживаться собственного мнения, — дипломатично ответил Ленни. — Как говорил Курт Кобейн, «дело не в том, что вы параноик, а в том, что люди с вами не согласны».
Они еще какое-то время поговорили, потом разобрали последние остававшиеся внизу чемоданы, перенесли вещи в комнаты, более-менее навели порядок — бак с остатками жаркого и прочие объедки были отнесены в мусорный ящик. В завершение оба как следует поорудовали вениками.
Ленни подобрал свой шелковый платок, лежавший на стойке, и вытер лоб.
— Стало быть, вы были женаты на Карен Уэлш?
Томас застыл на месте.
Он догадывался, что рано или поздно это выплывет наружу — в конце концов, не такая уж это страшная тайна, — но все равно испытал шок.
— Она сама вам сказала?
— Да, сегодня утром. Она сказала, что в те времена она была еще студенткой, а вы — уже практикующим врачом. У нее был ветер в голове, и она мечтала о кольце на пальце. Она даже родителям ни о чем не сказала.
Да, Карен не стала тянуть кота за хвост…
— Не берите в голову, — сказал Ленни. — В конце концов, об этом легко было догадаться. Когда вы были вместе, даже в присутствии других, вы не отрывали друг от друга глаз. А как звучала бы ваша версия?
Томас вздохнул.
— Я тогда как раз вернулся из-за границы. Заканчивал потихоньку образование по специализации «неотложная помощь» и колебался, стоит ли остановиться именно на ней. Таскался по кампусу в поисках новизны… Мне хотелось перейти на биофак или еще куда-нибудь, я толком не знал… Но в основном я валял дурака, и главными моими интересами были пиво и девицы. Карен была совсем молоденькой, она мною восхищалась. Мы поженились одним августовским вечером девяносто седьмого года, оба пьяные в стельку. В общем, полный идиотизм… Я не расставался с бутылкой три месяца. Клеил других девиц… Она, конечно, этого не потерпела.
— Она потребовала развода?
— И даже больше: она добилась того, чтобы меня исключили из Медицинской коллегии. «В целях безопасности населения» — так она выразилась.
Ленни слегка присвистнул.
— Вот как.
Однако, судя по всему, старый денди был не слишком впечатлен этой историей. Он задумчиво потеребил бриллиантовую сережку в ухе, словно мысленно что-то прикидывал.
— Если я правильно помню даты на наших картах, вам сейчас тридцать семь лет. Ей — двадцать шесть. То есть в девяносто седьмом ей было восемнадцать?
Но Томасу уже надоело чувствовать себя как на скамье подсудимых.
— Ну, давайте, Штерн, продолжайте! Скажите, что она была несовершеннолетняя! Да, именно так, и я все равно спал с ней. Такое случается каждый год с миллионами пар. Проблема была не в этом.
— Даже не в этом?
— Ее отец был профессором. Настоящее светило медицины и к тому же большой босс — из тех, что повелевают громами и молниями.
— Понимаю. Вероятно, он был крайне раздражен, узнав, что его обожаемая дочь — несовершеннолетняя, во-первых, — Штерн загнул палец, — выскочила замуж, во-вторых, не поставила его об этом в известность, в-третьих, ее избранником стал его коллега-медик, он же — всем известный алкоголик?
— Что я по-настоящему ценю в вас, Ленни, — так это деликатность.
— И вы считаете, что этот человек виноват в вашем исключении?
— Да.
— Не верю.
— Но это правда!
— О, что касается вашей истории в целом — разумеется! Но что касается исключения — что-то я сомневаюсь. Скорее ваша вина заключалась в какой-то врачебной ошибке, серьезном нарушении или чем-то в этом роде. Не обижайтесь, я просто строю предположения.
— Что Карен вам наговорила? — резко спросил Томас. Внутри у него все сжалось.
Дверь отворилась, и вошла Перл. Она снова нацепила свои старлетские одежки и выглядела не хуже, чем до отъезда.
— Привет! А здесь все же прикольно! Можно мне что-нибудь выпить? Умираю от жажды!
Она взяла последний уцелевший пакет с соком, открыла его и с жадностью сделала несколько глотков. Потом прошла через комнату, не выпуская его из рук и оставляя на чисто выметенном полу цепочку липких капель сока. Томас спросил себя, будет ли у него нервный срыв сейчас или какое-то время спустя. Перл обернулась и подмигнула ему.
— Кстати, Томми, Кам вернулся?
Он почувствовал дополнительный прилив бешенства из-за того, что девчонка обращалась с ним так фамильярно. Явный признак того, что она считает его старым мудаком.
— Нет, Перли.А ты, случайно, не знаешь, где он?
— Знаю, конечно. Ушел за помощью.
Она поднялась по лестнице и скрылась из виду. Томас и Ленни переглянулись.
— Вы подумали то же, что и я? — спросил Ленни.
— Да. Этот псих Камерон один ушел в пустыню.