Пойми, о чем молчу... (СИ) - Мезенцева Екатерина Юрьевна "Тринити". Страница 16

- Хорошо, - вздохнул я, сдаваясь. – Читай, только не останавливайся.

Не знаю, зачем ему это, но он не отрывал взгляда от ноутбука, я откинул голову на спинку дивана, а его пальчики перебирали мои волосы. Жутко приятно…

&Глава 6&

Когда я и Саша пришли в мою комнату для занятий, я не знал с чего начать. Вот как мне выяснить, что он уже знает, а что нет.

- Ты можешь объяснить мне, где примерно вы остановились в изучении? – спросил я у него. – Любого предмета.

Саша никак не отреагировал на мои слова.

- Хорошо, - обреченно вздохнул я. Сходил к себе за ноутбуком и открыл текст на английском. – Перепиши его и вставь буквы вместо пропусков, - дал я задание.

Я думал, что он снова проигнорирует меня, но он послушно взял протянутый листок и ручку и стал быстро что-то писать. Я довольно улыбнулся, плюхнулся на соседний стул.

Вспомнил, что я хотел рассмотреть его запястья на предмет шрамов. Одна рука оказалась чистой, а вот на второй был маленький тоненький порез, только на самом конце он становился каким-то рваным. Было, похоже, как будто он уже разрезал себе вены, но потом кто-то стал выбивать лезвие из его рук.

Подняв глаза, я натолкнулся на его злой взгляд.

- Извини… - пробормотал я, отводя взгляд. Саша засунул порезанную руку под стол. – Это ты, да? – спросил я, он поджал губы. – Послушай, в этом нет ничего такого, - стал убеждать я его. – У всех бывает, что кончаются силы и терпение… Главное, что тебя кто-то остановил, то, что сейчас ты жив…

Дверь резко распахнулась и в комнату вбежала злая Светка.

- Сволочь! – заорала она. – Ты что такое говоришь ему?! Резать вены это, по-твоему, нормально?! – взвизгнула она, ударяя меня рукой на отмах. – Козел! А утром, это что такое было?! Ты что себе позволяешь?!

Я некоторое время пытался взять себя в руки, чтобы не накинуться на нее.

- Никогда… - снова, как сегодня утром в моей комнате, зашипел на ей. – Никогда не смей трогать меня, или я переломаю тебе руки, ты поняла меня?? – я схватил ее за руку, повыше локтя. – Татьяна Станиславовна знает обо мне многое, если она решила, что со мной ее сыну будет лучше, то не смей вмешиваться в это! – заорал я ей в лицо. – Я ведь не говорил ему, чтобы он повторил это, я лишь сказал, что понимаю его! А утром… - я попытался успокоиться. – Я просто не люблю, когда меня трогают, когда я раздет и сплю, - прорычал я ей в ухо. – Моя ошибка в том, что я должен был предупредить кого-то об этом, но я забыл. Но это не были твои комнаты, ты всего лишь слуга тут, пусть я тоже, но мы не одного с тобой ранга, так что ты не имела права врываться ко мне! – я резко оттолкнул ее от себя. – И не наезжай на меня больше, поверь, я всегда такой, когда злюсь, и наврятли тебе понравиться снова это видеть… - я серьезно на нее посмотрел. – Извини за это, я не могу иначе… Но не трогай меня, когда я злюсь, и утром тоже не приходи, я сам буду вставать, просто был первый день и я забыл завести будильник, - сухо проговорил я.

Она настороженно на меня посмотрела.

- Ты тоже, да? – заикаясь, спросила она.

- Тоже, что? – недовольно спросил я у нее.

- Ты тоже через это прошел, - она посмотрела на Сашу.

- Нет, - покачал я головой. – У меня всего лишь была не большая психологическая травма и жуткая депрессия, - неохотно ответил я. – У него что-то другое, - нахмурился я. – Сильнее…

Света покивала и вышла из комнаты, прошептав «извини» на самом пороге.

Я тяжело опустился на стул и стал массировать виски.

- Извини за это, - выдохнул я, смотря на пол и продолжая массировать виски. – Я не должен был выходить из себя, особенно при тебе…

Я поднял голову, чтобы посмотреть на него, но понял, что, даже если он и обратил на нас внимание, то никак это не показывает. Он почти дописал весть текст, за все это время я не видел, чтобы он поднимал взгляд, он молча делал то, что я ему сказал.

Я удивленно посмотрел на него, но ничего не стал говорить. Когда он закончит, он просто положил ручку и сел прямо.

- Ты закончил? – спросил я, подходя к нему.

До этого я стоял у окна, смотря на раскинувшуюся осень во дворе. Взяв листок в руки, я понял, что он знает почти все правила, стоит только поработать над некоторыми моментами.

Но не это удивило меня больше всего. Внизу под текстом была надпись:

«P.S. Don’t let people know too much about you».

Хм… «Не позволяй людям слишком много знать о тебе». Что он хотел этим сказать? Он все же обратил внимание на нашу недомолвку со Светой?

- Что ты хочешь этим сказать? – спросил я у Саши.

И как вы думаете, что было мне ответом? Конечно! Его молчание!

- Саш, скажи мне, то есть напиши, - исправился я. – Поговори со мной! – теперь уже и я схожу с ума, да? Почему мне так остро необходимо поговорить с ним??

Но Саша никак не отреагировал на меня или мои слова. Как будто он понял, что слишком много себе позволил и теперь замкнулся в себе, вообще не позволяет, даже посмотреть на меня.

Черт! Снова тупик!

***

После того раза, Саша делал вид, что меня рядом с ним нет. На прогулки он отказывался выходить, пришлось звонить его матери, и сообщить об этом, она горько вздохнула, но сказала, чтобы силком я его не тащил. Мы съездили к его психологу. Саша просидел в его кабинете, как и положено, полтора часа, а когда вышел, был еще более не живым, чем обычно. Я тогда поговорил с Аристархом Владимировичем, спросил, если ли шанс вернуть его в нормальное состояние, могло ли такое произойти из-за смерти его отца. В общем, просто интересовался своим подопечным. Он отвечал не охотно, все-таки это врачебная тайна, а я почти посторонний, но пришлось сказать, что я пережил нечто похожее и Татьяна Станиславовна возлагает на меня большие надежды.

Тогда он сдался и рассказал, что лично у него нет никаких сдвигов. Саша просто приходит к нему, садиться в кресло напротив, отказываясь ложиться на кушетку, и молчит. На вопросы он никак не реагирует, разговаривать ни под каким видом не собирается. Аристарх Владимирович пробовал даже поговорить с ним о смерти его отца, так тот сразу устроил истерику: кричал; кидался всем, что попадало ему под руку, а когда прибежали санитары, чтобы успокоить его, то он даже порезал одного из них.

Я если честно был поражен. Ну, не похож Саша на полоумного! Тогда я поделился с ним своими наблюдениями. Дело в том, что Саша выглядит намного более живым утром, до обеда, а потом как чья-то марионетка, сидит не двигаясь, залипает в одну точку, на вопросы или вообще чей-то голос никак не реагирует, и только смотрит иногда своим фирменным взглядом, который достает все потайное из дна души. Аристарх Владимирович удивился подобному, а потом задумался: «Может, это из-за таблеток, которые я ему прописал…? – пробормотал он себе под нос». Но я расслышал его. Я поинтересовался у него: «что за таблетки?». Он сказал, что принимая их, он будет вести себя спокойней, приступы истерики снижаются, как и эпилепсия и обмороки.

Я задумался на мгновенье, действительно, это бы все объяснило! «А если не принимать их? – с надеждой смотря на него, спросил я». «Он будет в опасности, - нахмурился врач. – Он может навредить себе или окружающим, или его может застать приступ…». Я решил не отступать, было очень жаль мальчика, я хотел, чтобы он жил! «Я обещаю вам, что всегда буду рядом с ним, могу даже спать в его комнате, какое-то время, только давайте попробуем не давать ему таблетки? Пусть поистерит, может, ему это пойдет на пользу, он ведь как будто спит с открытыми глазами, постоянно!».

Короче, поспорив так целый час, мы пришли к выводу, что попробуем, только если мать Саши будет согласна и если наметиться ухудшение, то сразу сообщить ему.

К обеду мы безбожно опоздали, так как я еще попросил остановиться около книжного магазина. Решил купить кое-что для Саши. Домой мы вернулись только в 3 часа, поэтому пошли обедать, а учебой решили сегодня не заниматься, просто отдохнуть.

Без разрешения матери Саши, я не мог ничего предпринять, поэтому мне ничего не оставалось, как ждать ее возвращения и общаться со стеной, которая никак на меня не реагирует.