НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ. - Сурская Людмила. Страница 16

Роман, забрав у капитана мегафон, хриплым от волнения голосом, прокричал.

- Колян, посмотри сюда, я вышел так, чтоб тебе было меня видно. Помнишь Бугра? Ты не можешь меня забыть. Узнаёшь, я перед тобой. Открой ворота, впусти только меня, нам надо поговорить.

Бросив милиционерам теперь уже ненужный ему мегафон, Роман зашагал к открываемой калитке.

- Это, между прочим, имущество, раскидался он, а если б не поймал, - ворчал капитан вслед шагнувшего за разумную черту Бугрову.

Протикал час - ни гугу. Два - тишина. Сыскари, молодые, горячие ребята нервничали. - Надо штурмовать, парламентёр, может, уже мёртв.

- Молодняк, что с вас взять, Бугор-то мёртв? Он, кореш его бывший. И выстрела не было. - Раскуривая одну сигарету за другой, отбрехивался от молодых коллег начальник. - Не смотрите на меня так, в нёсущейся к чёрту на рога по задворкам жизни всё бывает. Подождём, нам спешить некуда, его нам сам Бог послал, если уж по сути-то.

И в этот момент тишину разорвал вскрик- один, второй, а потом пробарабанила автоматная очередь. Роняя сигарету, начальник вместе с просочившимися зеваками и своим войском, грохнулся на землю.

- Чёрт, кто стрелял? - опомнившись, закрутился он, не слыша дальнейшей стрельбы.

- Там стреляли, - махнул в сторону дома капитан. - Теперь штурмуем?

- Погоди штурмовать, кто-то ворота открывает.

- Женщина машет.

- Пошли, только аккуратно.

Ворвавшимся во двор злополучного дома ребятам предстали по ту сторону ворот двое с пришитыми к доскам ножами ногами. Один был мёртв. Нож торчал и в горле. Значит, Колян был не один. Кореша. У сарая вообще развернулась страшная картина. Автомат валялся на земле, около лежавшего на руках Романа с простреленной грудью и вспоротым животом Кольки. Залитая кровью одежда и страшный оскал смерти, заставили многих отвернуться. Над сыном беззвучным воплем голосила мать. На коленях, рядом с женой с опущенной на сына головой, сидел отец. На крыльце жались к матери дети жилички. Роман, скрежеща зубами, закрыл другу глаза.

- Он так решил сам, начальник. Сам себя приговорил и сам исполнил. Сам себе и судья и палач, вот такой расклад. Мы не стали мешать.

Начальник повёл вспотевшей шеей.

- Спасибо, Роман. А те у ворот?

- С ним были. Но иной породы. У второго был автомат. Пришлось убрать. Ещё вопросы ко мне есть?- Мент покачал головой.- Тогда они есть у меня. Вернее просьба у меня, отдай хоронить тело родителям.

Менты многозначительно переглянулись.

- Договорились, после определённых процедур, заберут из морга.

Прошептав ответ начальника отцу Кольки, Бугор пошёл со двора.

От криков и страшных выстрелов в соседском дворе истошно завизжала прислушивающаяся к шороху в соседнем дворе Зинаида. Не в силах удержаться на ватных ногах и, не имея возможности бежать, она орала, насмерть перепугав опять Дашу. Роман вошёл во двор, качаясь. На чёрном, осунувшемся лице ходуном ходили желваки.

- Слава тебе Господи, - только и смогла вымолвить мать.

- У нас водка есть, мам?

- Есть, как не быть.

- Принеси в мою холостяцкую комнату.

- Сколько?

- Всё что есть.

- Много ж...

- Всё.

Дашка с прижатыми к груди ручонками осталась стоять во дворе, так и не замеченная мужем.

- Сан Саныч, - послала садовника к соседям Зинаида. - Сходи, узнай, что там стряслось. Дашенька, - обняла она невестку, - успокойся девочка, всё хорошо. - Пойдём, я покормлю, потом отдохнёшь.

- А Рома? - стучала зубами невестка, не в силах успокоиться.- Он такой был, такой был...

- Напьётся, проспится, завтра будет, как огурчик. Пойдём, деточка, никто не властен над судьбой.

Заехавший во двор Фёдор, вызванный женой, притормозил вошедшего за ним следом садовника.

- Саныч, ты откуда летишь, не от соседей часом? Что там?

- Такая беда, Фёдор. "Скорая" стоит, соседка слегла, отец Колькин в шоке. Сам себя он. Рассказывают ещё двое было с ним. с Ромахой два часа обнявшись сидели, разговаривали, те двое ментов на мушке держали. Сговорились видно Ромаха с Колькой-то, только дружки автомат сдать Бугру отказались. Вот их Ромаха к воротам и приколол. Ножи метнул и раз, готово! Стоят говнюки. Тот, что с автоматом насмерть, второй живой. Правда от ворот ногу оторвали с большим трудом. Орал пока сознание не потерял... По ручку Ромаха лезвие загнал. Силушка-то ой-ой... Колька автомат забрал, потом попрощался со всеми и... Говорят, Ромка договорился, труп хоронить отдадут. Мозгую, денег на похороны у них не имеется. Оно понятно, кто ждал такого.

- Гроб куплю, похороны оплачу, денег дам. Зайди, скажи им. Ромка как?

- Хреново, взял водки под горло, заперся. Страшный был.

- Вот надо было такому именно в день приезда детей случиться, - сетовал Фёдор Егорович.

- Дашенька, девочка, - прижал он к себе вышедшую на встречу ему сноху.- Обойдётся, голубонька, не плачь. Подумаешь, напьётся, ерунда какая. Он парень крепкий, очухается. Пойдём, тяпнем по коньячку?

- Я не пью такое крепкое.

- Не беда, со мной за компанию посидишь. Родители твои уже на подъезде. Телефонные операторы у нас в полную силу работают.

Праздника понятно не получилось. Роман не вышел и к себе никого не пустил. Понурая Дашка, без аппетита ковыряя в своей тарелке, с тоской смотрела на отца в надежде, что хоть он что-то придумает. Все говорили в полголоса, как будто в доме покойник. Не выдержав умоляющего взгляда дочери, Громов решил рискнуть. Поднявшись под сомневающимися взглядами Бугровых, прошёл к комнате Бугра.

- Роман, открой, - постучал он в запертую дверь. Остальные выглядывали из-за угла, ожидая результата. После пятиминутной тишины, щёлкнул замок. Все ободряюще переглянулись: Ооо!

- Я тебе поужинать принёс. Жуткое дело пить без закуски.

- С закуской меня, это пойло не берёт.

Чёрная бездна пьяных глаз пугала. По лицу следы растёртых слёз. Таким зятя Громов видел первый раз.

- У меня нелучший вид, сейчас. Извините. Росли вместе. Тяжело.

- Я понимаю. Утешать не буду. Слова - пустое. Держись, парень. Выговориться бы тебе, легче стало, пусти Дашу, она ласковая, как котёнок, выслушает тебя и согреет.

- Нет. Мы с Колькой с голопузов вместе, лет по пять нам было, когда здесь поселились, в один класс пошли. На рыбалку ездили, на велосипеды удилища прицепим и ходу. Купаться ходили. У меня ноги свело, тонуть стал, все напугались, а он тащил. Баловались вместе, когда понесло, не заметили. Я Дашутку встретил, к ней прибился, а он угодил на зону. Загремел за ерунду, а чем кончилось... Ох, - взревел Бугор. - Сам себя приговорил. Назад, сказал, не пойду. После того, что натворил, всё равно вышка, так хочу, говорит, умереть на маменькиных руках и чтоб твои руки глаза закрыли. А ведь сел почти ни за что. За мелочи нельзя пацанов запирать. Уголовников делают. Там разговор короткий или ты как все или тебя... Работяга был. Дурилка. Как жить теперь, Борис Викторович, скажите? - требовал ответа пьяный от горя и водки Роман. Про тех двоих, приколотых к воротам, он даже не поминал.

- Роман, пойдём на воздух, одному нельзя. Дашуня измаялась вся, а? - пытался уговорить зятя Громов.

- К Дашке не пойду, не хочу, чтоб она меня слабым видела. Я тут лягу.

- Ты не прав, она жена твоя. На кой чёрт жёны нужны, если в говённый час их нет рядом, - вспылил Громов.

- Она ещё ребёнок, ей не под силу пока такая ноша. Я пьяный ужасный. Маменька и то не суётся. Лучше ей не видеть противного зрелища.

- Трахать тебя, как вы теперь это называете, она не ребёнок, а поддержать мужа в трудную минуту, ребёнок.

- Она и этого пока не умеет, я её люблю. Дашеньку учить тому ещё надо, - пьяно отбивался Роман. - Я допью оставшееся и усну. Завтра будет, как надо.

- С ума сошёл, там ещё пол-ящика водки.

- Ничего. Не настаивайте, Борис Викторович. Я не отступлю, мерзким девочка меня не увидит и точка.

- Будь по-твоему. Поешь, прошу тебя. Спокойной ночи.