Мажор. Дилогия. (СИ) - Соколов Вячеслав Иванович. Страница 15
А я сидел потерянный и не знал, что сказать. Ведь, даже себе, боялся признаться в произошедшем, хотя результат был на лицо, точнее на руки. Думал: слегка крышей еду, такие галюны ловить. Ведь такого не бывает, нет, я, конечно, замечал, что в бою время течет, как бы медленней, но это от адреналина - восприятие ускоряется и все такое... А здесь? Я же видел, как пуля летит. Ме-е-едленно так. А если запрут в какой-нибудь лаборатории? И все, получи папа похоронку на сына. Ну, нафиг!
Видно что-то такое отразилось на моем лице и Рогожин, усмехнувшись, сказал:
- Достань сигареты.
Я, послушно вытащив из кармана пачку "Явы", протянул ему.
- Не надо, - и убрав руки за спину, продолжил: - Открой!
Открыв, с ожиданием смотрю на него.
- Посчитай.
- Пять.
Командир улыбается:
- Ты уверен? Посчитай снова!
Пожав плечами, перевожу взгляд на пачку: "Черт! Четыре! Гоню?" Поднимаю взгляд, на Рогожина: "Твою мать!" Сидит, довольно улыбаясь, а во рту сигарета. "Он же не курит?" - пролетела шальная мысль. Мля-я-ять!
- Това-а-а... Э-э-э... Руслан?
Командир, все так же улыбаясь, подмигивает:
- Ну что, учиться будем?
- Опять? - содрогаюсь я.
Палатку заливает хохот Руслана. Я пытаюсь сдержаться, но мне это не удается, поэтому присоединяюсь к нему. И вот, наконец-то, тяжесть, преследовавшая меня последние дни, отступила. Стало легко и свободно. Теперь не пропаду, мой командир любому глотку порвет за своих!
- Ну что ж, брат Егорка! Для начала я научу тебя контролировать этот процесс, вызывая его по своему желанию. И регулировать скорость, а то, знаешь ли, перестараешься и загнешься с непривычки. Особенно, если так разгоняться. Кстати, удивил ты меня, даже не знал, что так разогнаться можно. Хотя в твоем случае, даже не знаю, чего ожидать еще можно!?
- В моем случае? - заинтересовался я. - А что со мной?
- Ничего, просто удивил ты меня!
Странно... Я вдруг отчетливо понял - врет! Но настаивать не рискнул. А ведь не первая оговорка. Далеко не первая и не последняя. И ведь, сколько я помню, с самого первого дня нашего знакомства, он уделял мне пристальное внимание и гонял больше, и бил больнее. Но это я так возмущаюсь, если бы Руслан не гонял меня то, скорее всего, остался бы я на том перевале, рядом с Тунгусом. Или чуть позже, поводов то хоть отбавляй...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Странные все-таки у Рогожина методы убеждения, странные, но действенные... Взять хотя бы тот показательный суд, который он учинил над нами - надомной и Санькой. Мы как раз вернулись с той злополучной зачистки, когда Саня чуть не отправился на тот свет! И пребывали в весьма расстроенных чувствах - оба! Напарник, застреливший парнишку и я, убивший его мать! В душе как будто что-то оборвалось; я убил женщину! Беременную!!! Было такое ощущение, что я весь в крови: даже во рту был привкус крови.
Сашка тоже выглядел не лучшим образом, и мы добивали уже вторую пачку сигарет. Парни же тактично молчали и не задавали лишних вопросов.
И вот сидя на своих кроватях, измазанные крайне вонючей мазью Степаныча, придавались душевным терзаниям. Рогожин влетел как тайфун и сразу начал раздавать приказы. В результате получился этакий импровизированный судебный зал. За столом сидели Рогожин и Степаныч, мы в стороне на двух табуретах, а парни изображали зал...
- Итак! Я сегодня буду прокурором, - командир глотнул чай, который поставили перед ним в железной кружке. Одобрительно кивнул и продолжил: - Так же я буду и судьей! Степаныч секретарь. Отвода по составу суда нет? Вот и хорошо! Тогда приступим...
- А адвокат? - задал вполне резонный, с моей точки зрения, вопрос Балагур.
- А надо? - Рогожин ухмыльнулся и посмотрел на нас Сашкой. Мы замотали головами:
- Нет. Вы же самый честный... - начал я.
- ... и гуманный судья, - поддержал меня напарник. Или подельник?
- Это вы правильно заметили, - довольный Рогожин встал и, подойдя к нам, продолжил: - Врать не будете, так и будет! Но если хоть слово соврете, отправлю на гражданку! Ясно?
Киваем:
- Так точно!
- От и хорошо. От это славно! - довольно потирая руками, вернулся за стол. - Ну и расскажите нам для начала, что вы там учудили. Подробно!
Рассказывали, дополняя друг друга, минут двадцать. После чего Рогожин выдвинул свои претензии:
- Обвиняю вас: в халатности, невнимательности и самое главное: в нарушении приказа!
-Командир! - в едином порыве все десять человек подскакивают со своих мест!
- Что? Я спрашиваю, чего вскочили? Я какой приказ отдал? Не жалеть никого, при малейшем подозрении валить, а эти? Вы должны были не ручки ей нежно крутить, а вырубить сразу. Кстати, Балагур, а ну-ка иди сюда: третьим будешь!
Понурив голову, Вовка присоединился к нам.
- От это красавцы! Диверсанты! Мать вашу! Один командовать не может, другой перед врагом покурить садится, а третий...
- Командир, - не выдерживаю, - ну перед каким врагом? Это только моя вина, после того как Саня застрелил... э-э-э... парня, я приказал ему...
- Ребенка.
- Что?
- Ты хотел сказать: ребенка!
- Я... Нет! Он не ребенок! Взял оружие - солдат!
- Ага! А баба, которую ты располовинил? Тоже солдат?
Я судорожно сглотнул, вспоминая этот страшный момент.
- Нет, - качаю головой, - мы ее сына убили... Она... Она...
- Террористка! - хриплый голос Сашки перекрывает мои сумбурные объяснения.
- Что?
- Я говорю, она террористка! - голос Сашки окреп.
- Продолжай, - в голосе Рогожина слышится интерес.
- Она стреляла в солдата Российской армии, значит террористка!
- Ой-ли? Вы же на ее глазах сына убили. Какая же она террористка?
- Самая настоящая! Это она убила своих детей! Ей всего лишь нужно было сидеть в доме! И тогда: все - остались бы живы. Она была мертва в тот момент, когда из люка вылетели граната. А Егор дал ей шанс на жизнь... А мы... Мы...
- Расслабились! - меня разобрала злость. - Командир, я виноват! Повелся на то, что мать должна была защищать своего, нерожденного ребенка. Я дурак, она нас ненавидела и презирала! Истово! И детей так же воспитывала, так что, убив ее: я спас, возможно, сотни жизней! И пацан этот тоже готовился убивать, и пытался!
Рогожин выставил передо мною ладонь:
- Хватит! Степаныч видел в подвале пояса... Так что вполне возможно, что эта самая женщина, на следующий день могла одеть пояс шахида, и ее пропустили бы такие же, как вы... А она взорвала бы какой-нибудь дедсад или школу. Хандрить еще будете? Нет? Вот и прекрасно! Признаю виновными: по всем статьям обвинения! Наказание: служить до дембеля.
И, довольно улыбаясь, повернувшись лицом к остальным, продолжил:
- Запомните, парни, вы диверсанты и ваша профессия убивать! Я не требую, чтоб вы привыкали, человечность нужна - иначе вы превратитесь в зверей. Но помните всегда: то, что вы делаете, идет на пользу Родине, как бы пафосно это не звучало. Это работа: грязная - но нужная!
Постояв и помолчав, "обрадовал":
- А теперь неприятное! К нам едут особисты!
Лица присутствующих скривились, это понятно, никто не любит этих "душетрясов".
- Приедут через неделю! Из Москвы! Как вы понимаете, недавние события, им весьма на руку. Так что я хотел бы услышать от вас, что вы будете им говорить?
- А чего говорит? - усмехающийся Пепел развел руками. - Мы тут при чем? Рвануло, мы прибежали, а там... А фиг знает, что там было!?
- То есть, ты думаешь, что этого достаточно?
- А что? На нет и суда нет!
- Хорошо. Я покажу тебе и всем здесь присутствующим умникам, как вы ошибаетесь! Сядь перед столом! И отвечай на вопросы!
Через полчаса: мокрый, как мышь, сбивающийся и путающийся на каждом слове Андрюха, взмолился: